Фирс Фортинбрас - Носов Сергей. Страница 6

Он дал нам с Риной это почувствовать, когда наконец определились втроём за столом и, допив шампанское, приступили к молдавскому.

Тут наш гость и заговорил. Заговорил, заговорил и разговорился.

Прежде всего он поведал нам, как высоко его ценит продюсер, и не только за то, что роль у него ключевая – вторая по значимости в перспективе развития, – но за то ещё, на что никто у них не способен, – дать единственно верный совет в критический момент предприятия. Но, конечно, не только в критические моменты отличался Кирилл («такое, поймите правильно, не часто бывает»), но и просто по ходу обычной рутины Кирилл проявлял себя незаменимо; это он меня сегодня рекомендовал Буткевичу.

– Спасибо, Кирилл, – сказала Рина серьёзно. – Этот, – сказала она про меня, – уже лапки сложил. Уже веру в себя потерял. Ладно, пускай его сразу прикончат, всё равно хорошо, что востребован, без царя в голове… очень своевременно вы его… Спасибо, Кира. За тебя, дорогой!

«Этот» – ладно, «без царя в голове» – пусть, а про веру в себя мне не очень понравилось. Возразил, чокаясь:

– Я и слов таких не знаю – «вера в себя». Какая вера ещё? Где я в себя что потерял?

– Не ворчи. – Рина сказала. – Радуйся шансу.

На втором курсе мы изображали животных. Кирилл был павлином. В образе павлина он был гениален. Беда в том, что он так и не вышел из роли. Вернее, он из неё, конечно, выходил, но ненадолго, она его опять догоняла – он всё чаще и чаще её исполнял. А потом образ этой замечательной птицы и вовсе его себе подчинил. Дай только волю, и он распустит свой хвост.

Вот и сейчас. Видите ли, он что-то знает такое… такое… чего не знают в съёмочной группе другие актёры – и даже сам режиссёр. Видите ли, Кирилл посвящён в некоторые тайны этого производства. Он бы нам рассказал, но не имеет права. Тут не просто кино. Тут дела покрупнее.

Демонстрация собственной важности – его конёк. Надо никогда не забывать об этом, слушая Кирилла. Но с другой стороны, съёмки, чего не отменишь, действительно странные. Где это видано, чтобы сюжет изобретали прямо на ходу? Почему не написали сценарий заблаговременно? Почему спешка такая? Как можно снимать, не зная, что будет дальше? Что за таинственная сценаристка, вокруг которой все скачут на задних лапках? В чём секрет отношений?

Кирилл отвечал, снисходительно улыбаясь:

– Где нет секрета, так это здесь. Просто год потеряли на всякие бла-бла-бла-обсуждения, а когда клюнул жареный петух, тогда закрутились.

Весь фокус в том, что это частный проект.

Кстати, молдавский коньяк назывался «Белый аист». (Надо было сразу сказать.) В то время он весьма ценился. Ну так вот.

По словам Кирилла, сценарий был готов уже в январе. А началось ещё прошлой весной, когда Буткевич вышел на крупные деньги, или, точнее, крупные деньги нашли Буткевича. Выделялись они под сериал о современности, сиречь о жизни: зрители должны узнавать себя на экране – себя и свои проблемы. Герои обязаны полюбиться народу. Больше любви, радости, слёз. Таков был заказ. До сих пор Буткевич ничего подобного не продюсировал, он вообще-то по опыту работы – телередактор новостного канала (о себе, если что, говорит «креативный редактор»), но об этом распространяться не надо, тут важно единственное: ему и только ему доверяет инвестор. Буткевич окружил себя помощниками и консультантами, кто-то из них порекомендовал ему сразу трёх столичных драмоделов, работающих бригадой и умеющих надувать щёки. Они придумали героев, наметили сюжетные линии, внушили Буткевичу, что это хорошо, и стали, не торопясь, работать над сценарием. О размерах аванса Кирилл не осведомлён, но, судя по темпам работы, им ещё платили повременную. Буткевич, набирая команду, рассказывал всем, что у него уже готов гениальный сценарий. Возможно, он сам в это верил. Ему уже музыку сочинял композитор, а он всё ещё не мог определиться с режиссёром – оно и понятно, дело тонкое, возьмёшь самовольного корифея, а он и подомнёт под себя. В последний момент остановился на Юре Дуднике, уже год сидевшем без работы; про него говорили, что он съел собаку на постановках телеспектаклей. Актёров чувствует исключительно тонко. Буткевич с ним договорился где-то за неделю до съёмок, когда уже арендовал аппаратуру и согласовал с актёрами график. Юра Дудник ознакомился с хвалёным сценарием, и у него встали волосы дыбом: хуже этого он никогда не читал – диалоги чудовищны, характеров нет, снимать нечего. Буткевич перепугался не на шутку. Не знал, что делать. Где взять сочинителей? Консультанты тык-мык, а сказать нечего: ни бе ни ме в ху из ху в современной литературе. Хорошо, Кирилл о проблеме узнал, он только один и смог посоветовать. Есть такая Марьяна Огарь. Молодая, талантливая, пьесу её хотят поставить в Саратовской драме, диалоги пишет блестящие. Буткевич тут же к ней на такси помчался, бросился в ноги и пообещал гонорар неслыханный для наших краев, и представьте себе, она переписала за ночь первую серию, вернее, написала новую первую – но на тех же актёров. Чуткое ухо. Острый глаз. Королева диалога. Мастер сюжета. И мы должны ей все помогать – подбрасывать идеи, делиться впечатлениями. Жизнь удивительна, а мы в одной лодке.

Я спросил:

– Так это твоя знакомая?

– Чем ты слушал? – скривился Кирилл. – Да, это моя креатура.

Я зачем-то спросил про тех трёх, из Москвы, – что с ними?

– Ничего. – (Мрачно.) – Они своё получили.

– Довольны? – зачем-то спросила Рина.

– Довольны, – ответил (мрачно) Кирилл.

Нагонять многозначительность он всегда умел. Особенно когда разговор касался тем отвлечённых.

«Жду вопросов по существу» – читалось на лице Кирилла.

Ринка воскликнула:

– И кому это надо? Кто платит?

Сняла с языка.

Кира мгновенно надулся:

– А вот тут уже дело серьёзное. Одно могу сказать – его зовут Феликс. И ещё: денег у Феликса немерено.

О Феликсе я уже слышал. Кроме того, что Феликс за главного, я больше ничего о сериале не знал. Спросил, сколько серий всего. Я даже не знал этого.

– Тебе зачем? Тебя убивают в четвёртой.

– Не хами! В лоб дам, – заступилась за меня Рина.

– Серий будет столько, сколько потребуется Феликсу. Купят всё. Запустят в прайм-тайм. Они короткие. По двадцать четыре минуты. И ещё дополнительно – пять минут после каждой на выступление специалиста.

– Какого специалиста?

– Специалиста по конкретной проблеме. Но я вам этого не говорил.

А ещё он нам не говорил (но сказал), что никто толком не знает, что такое этот самый Феликс; лишь знает Буткевич. Но мы не Буткевич, и многое нам знать не положено. Известно о Феликсе, что он человек очень большой, очень влиятельный и очень решительный.

Рина предположила:

– Бандит?

(Понятие «бандит» было столь же обыденным, сколь и сакраментальным для конкретно этого времени.)

– Без комментариев, – отозвался Кирилл.

А ещё он сказал, почему в каждой серии, начиная с пятой (а сегодня узнали – с четвёртой), должен кто-нибудь умирать.

Потому что на то у Феликса особого рода причины.

Для тех, кто не понял с первого раза: особого рода причины.

Финансовой прибыли в обычном понимании слова от сериала не будет. Сериал для Феликса – это расходы. Телеканалу он отдаёт продукт почти забесплатно. Сериал нужен Феликсу – как средство.

– Как средство чего?

– Как средство чего-то, – ответил Кирилл.

Некоторое время мы молчали. А что тут скажешь? Надо помолчать, поразмышлять. Отдаю ему должное, он мастерски организовал паузу.

И вдруг спохватился будто бы (словно сообразил, что наговорил лишнего):

– Мы тут пьянствуем, расслабляемся, а наш автор… твой автор, Кит… она пришла домой – и за работу. Мы тут пьём, бла-бла-бла, а она вкалывает, и все мысли её – о нас!

И надо же, он икнул; я убеждён – специально. Чтобы важно продемонстрировать обращённый к потолку указательный палец, дескать, «во!» – все мысли Марьяны о нас!

– Вы удивительно похожи, – сказала Рина, с чем оба мы, естественно, не согласились (и это правда не так).