Сказки Старой Англии - Киплинг Редьярд Джозеф. Страница 22

В это время на улице появился Джек Маржет, он направлялся подбодрить наших больных в поле. У меня из-под ноги выскользнула черепица и полетела вниз.

«Эй, сторож, что там происходит?» — вскрикнул Джек печальным голосом.

«Возрадуйся, Джек, — говорю я. — Сдаётся мне, кое-кто уже вышел нам на помощь, а я, как последний дурак, совсем забыл о нем этим летом». Я, естественно, имел в виду планету Марс.

«Так помолимся же ему тогда, — говорит Джек. — Я тоже совсем его забросил этим летом».

Он имел в виду бога, которого, по его словам, он совсем позабыл тем летом, когда, оставив своих прихожан, отправился к королю. Теперь он нещадно себя за это казнил. Я крикнул ему вниз, что заботой о больных он уже достаточно искупил свою вину, на что он мне ответил, что признает это только тогда, когда больные поправятся окончательно. Силы его были на исходе, причём больше всех в этом повинны были уныние и тоска. Мне и раньше приходилось наблюдать подобное у священников и у слишком весёлых от природы людей. Я тут же налил ему полчашки некоей водицы, которая я не утверждаю, что лечит чуму, но незаменима при унынии.

— Что ж это за водица? — спросил Дан.

— Очищенный белый бренди [70], камфора [71], кардамон, имбирь [72], перец двух сортов и анисовое семя [73].

— Ну и ну! — воскликнул Пак. — Хороша же водица!

— Джек храбро все это проглотил, кашлянул и пошёл за мной. Я же направлялся на нижнюю мельницу, чтобы уяснить себе волю небес. Мой ум смутно нащупал если и не средство спасения от чумы, то по крайней мере её причину, но я не хотел делиться своими соображениями с невежественной толпой, пока я не был уверен до конца. Чтобы на практике все шло гладко, она должна опираться на прочную теорию, а прочной теории, в свою очередь, не может быть без обширнейших знаний. Гм-гм. Итак, Джек со своим фонарём остался в поле среди больных, я пошёл дальше. Джек до сих пор продолжал молиться по-старому, что было строго запрещено Кромвелем [74].

— Тогда тебе следовало сказать об этом своему брату в Уигселе, Джека оштрафовали бы, а тебе отсчитали бы половину этих денег. Как же так получилось, что ты забыл свой долг, Ник?

Мистер Калпепер рассмеялся — впервые за весь вечер. Его смех так походил на громкое ржание лошади, что дети вздрогнули.

— В те дни людского суда мы не боялись, — ответил он. — А теперь, дорогие мои, следите за моей мыслью внимательно, потому что то, что вы сейчас услышите, будет для вас новым, хотя для меня это новым не было. Когда я пришёл на опустевшую мельницу, старик Сатурн, только что поднявшийся в созвездии Рыб, угрожал оттуда тому месту, откуда должно было появиться Солнце. Наша Луна спешила Сатурну на подмогу, — не забывайте, что я выражаюсь астрологически. Я от края до края окинул взором раскинувшееся надо мной небо, моля бога направить меня на правильный путь. В это время Марс, весь сверкая, уходил за горизонт. И в тот момент, когда он уже готов был скрыться, я заметил, что у него над головой что-то блеснуло и занялось огнём — может быть, это была какая-либо яркая звезда, может быть — всплеск пара, — но казалось, будто он обнажил меч и размахивает им. В деревне петухи возвестили полночь, и я присел возле водяного колёса, пожёвывая курчавую мяту, хотя эта трава и принадлежит Венере, называя себя глупейшим в мире ослом. Теперь-то мне стало понятно все!

— Что же? — спросила Юна.

— Истинная причина чумы и избавление от неё. Молодчина Марс поработал за нас на славу. Хоть он и не блистал в полнеба, — кстати, именно потому я и упустил его в своих вычислениях, — он более чем какая-либо другая планета хранил небеса. Я имею в виду, что он хоть понемногу, но показывался на небе каждой ночью на протяжении всех двенадцати месяцев. Вследствие этого его горячее и очистительное влияние, соперничающее с тлетворным влиянием Луны, привело к уничтожению тех трех крыс прямо под носом у меня и у их несомненной покровительницы Луны. Я и раньше видел, как Марс, склоняясь на полнеба и прикрываясь щитом, наносил Луне увесистые удары, но впервые его сила оказалась столь неотразимой.

— Я что-то ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что Марс убил крыс потому, что ненавидел Луну? — спросила Юна.

— Конечно, это же ясно как день, — ответил мистер Калпепер. — И сейчас я вам это докажу. Почему в кузнице на Мандейлейн чума не возникла? Да потому, как я вам уже говорил, все кузницы естественно принадлежат Марсу, и конечно же, он не мог уронить своё достоинство, позволив прятаться там тварям, которые подчиняются Луне. Но подумайте сами, не будет же Марс постоянно склоняться к Земле и заниматься охотой на крыс ради ленивого и неблагодарного человечества? Такая работа вогнала бы в гроб даже самую трудолюбивую лошадь. Отсюда нетрудно было догадаться, какое значение имела звезда, вспыхнувшая над Марсом, когда он собирался скрыться. Она словно призывала людей: «Уничтожайте и сжигайте крыс — тварей Луны, ибо именно в них скрыт корень всех ваших бед. И теперь, когда я продемонстрировал вам своё превосходство над Луной, я ухожу. Прощайте!»

— Неужели Марс действительно так и сказал? — спросила Юна.

— Да, именно так, если ещё не больше, но только не все имеющие уши могут его услышать. Короче, Марс подсказал мне, что чума переносится тварями Луны. Именно Луна, покровительница всего тёмного и дурного, и была всему виной. И уже своим собственным скудным умом я додумался, что именно я, Ник Калпепер, несу ответственность за жизнь людей этой деревни, что на моей стороне божий промысел и что я не могу терять ни секунды.

Я помчался на поле, где лежали больные, и попал к ним как раз в то время, когда они молились.

«Эврика! Эврика! Нашёл! Нашёл! — крикнул я и бросил им под ноги дохлую крысу, я взял её на мельнице. — Вот ваш настоящий враг. Звезды мне его открыли».

«Мы молимся, не мешай», — ответствовал Джек. Лицо его было бледно, как начищенное серебро.

«Всему на свете своё время, — говорю я. — Если ты действительно хочешь победить чуму, берись и уничтожай крыс».

«Ты совсем спятил», — взмолился Джек, заламывая руки.

Один человек, лежащий в канаве у ног Джека, вдруг завопил, что он скорее предпочтёт сойти с ума и умереть, охотясь на крыс, чем валяться в мольбах на сырой земле до самой смерти. Все вокруг одобрительно засмеялись. Но тут Джек Маржет упал на колени и упрямо стал просить бога даровать ему смерть, но спасти всех поражённых. Этого оказалось достаточным, чтобы снова повергнуть людей в состояние безысходности и тоски.

«Ты недостойный пастырь, Джек, — сказал я ему. — Если тебе и суждено умереть до восхода солнца, то хватай дубьё (так мы в Сассексе называем палку) и бей крысье. Это и спасёт остальных людей».

«Хватай дубьё и бей крысье», — повторил он раз десять, как ребёнок, а потом они все дружно расхохотались и хохотали до тех пор, пока смех не перешёл у них в приступ истерии, о котором я вам уже говорил, — подобный приступ толкает человека на самые непредвиденные поступки. Но по крайней мере, они разогрели свою кровь, а это пошло им на пользу, потому что в это самое время — около часу ночи — огонь жизни в человеке горит тише всего. Воистину, всему на свете есть своё время, и врач должен помнить об этом, ибо в противном случае… гм-гм… все лечение пойдёт насмарку. В общем, если быть кратким, я убедил их всех, и больных, и здоровых, наброситься в деревне на крыс, на все их поголовье, от мала до велика.

Кроме того, существовали и другие причины, хотя опытный врач и не станет о них особо болтать. Imprimus, или, во-первых, само это занятие, продолжавшееся десять дней, весьма заметно вывело народ из состояния уныния и тоски. Держу пари, как бы человеку ни было горестно, он не станет ни причитать, ни копаться в собственных мыслях во время вылавливания крыс из-под стога.