Серый волк для ведьмочки (СИ) - Лунёва Мария. Страница 6

- Так это, – передразнил меня мужчина, – сейчас открою, не спеши.

Что-то пикнуло, какая-то штучка на двери выскокнула. и я в очередной попытке открыть дверь, чуть не выпала наружу. Вот только на этом мои беды не закончились, потому как припарковался мой шеф так, что выйти я могла лишь в глубокую лужу. До сухого места было не допрыгнуть. Вот же. Недолго думая, я вылезла из машины, погрузившись по щиколотку в холодную воду. С утра уже был крепкий морозец, и скоро тут все льдом покроется, ну а пока лишь ледяная вода

- Стой, куда в воду! – выскочив, шеф ринулся за мной. – Совсем бедовая девчонка. Простынешь же сумасшедшая.

Я заскочила в подъезд, минуя сладко спящего бомжа, Мстислав Вячеславович не отставал.

- Ведьмочка, – рыкнул он мне в спину, – я тебе зонтик к руке примотаю, а на ноги калоши приклею, чтобы не носилась под дождем, да по лужам. Все ноги же промочила, безголовая.

- Да вам-то, какое дело? – наконец вспылила я. – Хочу и бегаю. Мое здоровье, мне его и гробить!

- Поговори мне тут еще, – одернул меня этот несносный мужчина. – Какая квартира?

Ответить что-нибудь резкое не успела, так как прозвучал щелчок открывающейся двери, и перед нами в синеньком в красный горошек халате и в кошмарном платочке на голове предстала моя бабушка. Окинув картину под названием, мокрая я и мой красавец шеф невозмутимым взором, бабуля выдала неожиданное.

- Ну, это должно было рано или поздно случится, – и, вздохнув, добавила, – но я не ожидала, что это будете вы, господин Лютый, что-то часто к женщинам из нашего рода стали волки приглядываться. Вы нам так всю кровь изведете.

Все абзац и занавес, кажется и у моей бабули разум помутился и крыша протекла.

- Ба, ну какие волки-то, а? Но ты та хоть куда, а?

- Молчи Кать и проходи, переодевайся твой ужин на столе.

Меня пропустили в квартиру. А вместе со мной прошел и шеф, царственно окинув бабулю взглядом, он, не разуваясь, прошагал на кухоньку и приземлился на мой стул перед мне же поставленной тарелкой борща. Вот это наглость!

Завернув в ванну, я быстро переоделась в домашнюю футболку и бриджи, и сполоснула руки. На кухне меня ждал шеф и бабуля. При этом наш незваный гость таки нагло поедал мой ужин. Перед ним бабуля уже поставила тарелочку с салом и солеными огурчиками.

- Кушайте - кушайте, Мстислав. У нас гостей практически не бывает, так и с внучкой побаловать некого. Как поживает ваш батюшка. Слышала, годы берут свое, и он отошел от дел стаи и теперь вы во главе.

- Да передал мне дела пару лет назад. Я передам его приветствие от вас, думаю, он будет рад услышать, что вы еще в добром здравии Клавдия Никаноровна.

Вот так дела. Знакомцы значит. А почему я ни о чем не знаю?

- Ба,- протянула я, все еще толкаясь в проходе на кухню, – а он вообще кто?

Я ткнула указательным пальчиком на ужинавшего мужчину, не вежливо конечно, но я у себя дома, так что можно и понаглеть.

- Не сейчас внученька, позже объясню.

Мда где-то сегодня я это «позже объясню» уже слышала

- Ба, - снова проконючила я,- а почему мне сегодня все и всё обещают разъяснить потом когда-нибудь и, похоже, желательно не в этой жизни? Что вообще происходит?

Бабуля насупилась, поморщилась и поджала нижнюю губу.

- Ой, вот только не надо бабуль придумывать для меня отмазки, говори уж как есть.

- Это серьезный разговор Катюш, мы оставим его на потом, - попыталась отделаться от моего любопытства бабуля.

Так. Я нагло прошла на кухню, налила себе в тарелку борща, все же есть хотелось. Уселась на соседний стул рядом с Мстиславом Вячеславовичем и успела ухватить последний кусочек сальца с тарелки. Отправив пару ложек в рот и прожевав, я в приказном тоне заявила

- Я сегодня сама серьезность, так что вполне готова к серьезному разговору, выкладывайте, что происходит в этой квартире. Чего ради высокое начальство заботится о поломойках. Везет меня домой и еще и нагло истребляет оставленное мне сало и ест с моей любимой тарелки моей любимой позолоченной ложкой мне же налитый борщ. Что здесь творится?

Неожиданно Мстислав засмеялся

- Она очень на вас похожа, Клавдия Никаноровна, такая же безрассудно смелая!

- Она просто не понимает, с кем говорит, альфа, не серчайте на мою девочку, она даже не догадывается кто вы.

- Вот и расскажи мне ведьма, – голос мужчины стал суровым и тяжелым – как так получилось, что она ничего не знает? Почему я о ее существовании ничего не знаю?

- Она дочь моей Ярины и Олега Серого,- понуро произнесла бабушка. - Мы с мужем растили ее. Берегли. Ты не можешь мальчик винить нас в этом. Вспомни, что случилось с моей Анечкой, Катенька это ее крупиночка. Все что осталось от моей младшей девочки.

Я уже несколько лет не видела бабушку в таком подавленном состоянии. Да я знала, что у бабушки было две дочери. Моя мама старшая и еще Анна, которая была младше ее на семь лет. Однажды обе сестры ушли в лес, а вернулась лишь Ярина. Анну так и не нашли. Разное говорили. Но что же случилось с ребенком в действительности, никто так и не узнал. Но это я все узнала со слов соседей. Все же в деревне такое не утаишь. Дома же у нас ни дед, ни бабушка об Анне никогда не говорили. Эта тема была закрыта семью печатями. И вот спустя столько лет бабушка впервые заговорила об этом.

- Значит, берегли и утаивали ее силу от дочери своей, - необычные зеленые глаза мужчины, казалось, горели огнем. – Что же вы не потребовали, чтобы виновных в смерти Анны из рода Осеней дубравы покарали?

Бабушка встрепенулась и подскочила с табуретки. Схватила тарелку Мстислава и подлила в нее еще борща. Мужчина не сводил с нее горящего взгляда.

- Потребовать, – глаза родной мне женщины заметались по комнате, – и признаться самой себе, что одна моя дочь мертва, а вторая ее убийца. Я не смогла, и муж мой не смог. Мы предпочли поверить дочери. Она ведь настаивала, что Анна поругалась с ней и просто убежала. Ведь моя младшая девочка ведьмочкой была. Сильной и смелой. И я убедила саму себя, что обиделась она на сестрицу старшую и вернется, как чувства схлынут. Лес ведь для нас, что дом родной. Но она не пришла ни через день, ни через два. А Ярина стала заметно сильнее. Она в мужа охотница, но слабенькой была. Совсем что человек простой. А тут столько силы в ней проснулось и ведь ведьмовской силы, чуждой ей. А как Катюшу в наш дом принесла, так и поняли все. Она же Анечка вылитая, да и силы в ней ее плещутся. Что же мне было делать? Вот скажи мне Лютый что? Покарать Ярину за то, что сестру сгубила, и силы ее себе прибрала. Использовать Катю, как прямое доказательство мерзости матери ее родной. И как жить то потом с этим ребенку. Как Лютый? Да поняла я, все тогда поняла, – бабуля тихо плакала. – Ярине восемнадцать годков стукнуло, когда она в город уехала учиться. Вся гордости преисполнена была. Встретила она дядьку твоего троюродного и влюбилась бес памяти. А он на нее и не глядел. Так развлекся с ней, как с девкой падшей и отпихнул от себя. Зачем ему охотница слабая, что за щенков бы она ему принесла. Вот и совершила дочь моя непростительное. Увела в лес сестрицу родную, любившую ее и доверявшую ей, и погубила, отобрав силу всю. Вот тогда-то и обратил Олег Серый на нее внимание. В следующий раз вернулась она из города с ним да беременная. Вот только ребеночка она понесла от него, не будучи нареченной его. И губила она Анечку с Катенькой в утробе. Вот и перешла сила девочки моей Анечки не Ярине, а Катеньке.

Бабуля замолчала, а я сидела словно к стулу прибитая. О чем говорит бабушка!? Какие силы, какие щенки? Вот только спросить хоть что-то не могла. Словно парализовало меня. Мама убила сестру. Моя мать убийца. В горле ком стоял, а в животе что-то сворачивалось в тугую спиральку. Вся моя жизнь, все, что я знала, оказалось ложью и недомолвками. Что же происходит?

- Никогда я, слышишь, Мстислав Лютый, не признаюсь, что вырастила убийцу. Никогда не признаюсь, что ведьмовская сила моей внучки пришлая, и рождена она была охотницей. Моя внучка с рождения девочка сильная, вся в мужа моего. Никаких невзгод не боится, сама дитем была, когда из рук моих топор вынула и нарубила нам дров. Ребенком была, а уже охотничья сила в ней звенела. На досаду матери ее. А как та поняла, что в Катеньке еще и сила Анюты притаилась, так и скрылась вовсе. И Серый, не будь дурак, носа нам не кажет, боятся они ее. Боятся, что она проклянет их за то, что не стали они ей родителями истинными, за то, что позором считали. Очень бояться, ведь знают, что за сила темная в ней плескается.