Удельный князь (СИ) - Серебров Яр. Страница 88

Князь хотел было возразить, но крепко задумался:

— А коли всё будет по-твоему, хлопов вернёшь ли?

Я покачал головой:

— Ежели снова в Козельске сядешь, добавлю малость серебра али брони. Сам понимаешь, азм не меньше твого гривнами и животом рискую.

— Хитёр ты не по годам. Одного в толк не возьму, купчую ведь Тит Мстиславович не признает, выгонит тебя из Залидова взашей.

— Кто кого выгонит мы ещё посмотрим.

Василий, прищурив глаз, пристально посмотрел на меня:

— А ты не прост, князь... Не в отца пошёл, в деда. Думу буду думать над словами твоими.

— Думать тут неча, князь, азм шкуру неубитого медведя покупаю. Или продавай или мимо проходи. А ждать звини не буду, завтра же в полдень отплываю.

— А град без хлопов не возьмёшь ли?

Я лишь покачал головой и, поднявшись, поспешил на выход.

До последнего князь ждать не стал. С утра за мною служку послал и до позднего вечера с князем и его мытарями составляли массу интересных документов. Хапнуть за здоров живёшь столько холопов оказалась та ещё морока. Составляя всего пятую часть от пахотных людей княжества, холопы давали до трети жита, так как с них брали куда больше мзды, чем с вольных. Две тысячи двести холопов князя, триста с гаком Берислава… Надо брать пока мне по рукам не дали, если по всем правилам считать с семьями, я в четыре раза дешевле беру, даже если всех переселить не успею, половины хватит вакантные места в Лещиново закрыть, а остальных в новый град близ Залидова поселю, сами же и построят, по весне. Оформим пока в найм, а по весне видно будет.

Думаю, Василию пришлась по душе идея подложить его любимому дяде большую свинью. Заодно и продал по доброй цене жито, лошадей, льна и прочего добра, которые он физически не сможет утащить, а я пользовался слабостью, безбожно занижая цену. После бурного торга все остались довольны, посчитав что каждый из нас надул другого. Обычное дело промеж князей. После отплыли на «Пирате» к граничному Озёрску, где и стоял водоход с товарами для Василия Пантелеймоновича. Ящики с наконечниками стрел, шайбами байдан, пластинами брони и новомодными шлемами, здесь же были макароны, тушёнка, мёд, сухое молоко и галеты для долгого плавания. Князь, не веря привалившему счастью, сидел перед ящиками, запустив руки в кольца байдан, то дело набирал их горстями, спуская вниз сквозь пальцы.

— Дам трёх мастеров и инструмент с лекалами, они твоим людишкам подскажут, како наши кольчуги собирать. Кузнецов для сего не надобно, любой вой и за седмицу справится.

Василию в придачу к доспеху достался лепый доспех боевого коня — шанфрон (защита морды), критнет (защита шеи), пейтраль (защита груди), круппер (защита крупа) и фланшард (защита боков), и он находился в состоянии близком к эйфории. Тепло распрощавшись, оставил своих гостей и контролёров принимать купленное на «халяву», сам пошёл по Угре вниз. К вечеру вышли на Оку, а к обеду следующего дня, идя на всех парах, нагнал караван, что дожидался нас в устье Выссы.

Речушка сия ничем неприметна, кроме одного, на ней стояла столица «моего удела». И хотя городок упоминается в Ипатьевской летописи в связи с событиями 1155 года, это был не тот Воротынск, а старый, он же городище Воротынцево, близ Новосиля. Тут всё просто, именование, связанное с воротами, как бы намекает на его охранную функцию поселения. Малая крепостица была стёрта с лица земли в мае 1238 года возвращающимися из-под Козельска туменами Бату, а большая часть люда из посада бежала на север княжества, где и основала Новый Воротынск.

Городишко находился километрах в десяти выше по течению и смотреть там решительно нечего. Две сотни домов от силы, даже полка городового нет. Дружина взяла городок сходу, да и что могли противопоставить тяжелым конникам полтора десятка обленившихся стражников, застигнутых со спущенными штанами. Рта не успели открыть, как их повязали, а дружина очень хотела отличиться после Белёва, там ей негде было развернуться. Отставить город себе без дозволения дяди я не решился, но кое с кем по душам поглаголить мне ничего не помешает.

Разрешив все дела со старшинами водоходов и навестив плавучий госпиталь, куда поместили не только наших, но часть пораненных воев Белёвского полка, сошёл на берег. У разлапистого дуба сидел закованный в цепи городской тиун. Щуплый мужичок с куцой бородкой, острым носом и животиком, чем-то похож на грушу на тонких ножках. С обреченным видом он смотрел на сук, через который уже сноровисто прокинули верёвку с петлей и едва слышно подвывал.

Завидев меня с рындами, повалился на колени и пополз, то и дело кланяясь в грязь.

— К-к-княже, не г-г-губи! — от страха он страшно заикался, и я едва мог разобрать его спутанную речь. — Д-детки малые, у меня.

Подойдя ближе, поставил начищенный ботинок на камень, прямо у лица тиуна:

— Усе як под копирку глаголите, шельмы, да про детей малых вспоминаете. А ну сказывай холоп, где мой корм за три лета?! — рявкнул я так, что у тиуна едва обморок не случился.

— Не моя вина то, княже, великий князь наказал не слать боле корма тебе.

— И где же на то грамота?

— Сотник Мирослав на словах сие передал.

— Ах на словах! — повернувшись, дал знак и тиуна потащили к импровизированной виселице.

— Не губи! Не лишай живота! Усё отдам до последней резаны! Княже...

Когда его подтащили к полену и накинули петлю, на штанах выступило мокрое пятно. Хм... видимо слухи о случившемся в Белёве и сюда дошли, в глазах у мужика реально, паника.

— Ладно, азм сегодня добр. Тащите шельму в штаб.

Штабом называл водоход, где была оборудован каюта и проходили советы старшин, туда и притащили проворовавшегося тиуна. Что там было на самом дела три года назад хрен его знает. Вообще непонятно зачем Рязанские князья давали денежки на заведомо провальное дело и чего они этим добивались, лишь после того, как я воочию увидел стены Белёва всё и стало ясно. Единственное, что напрашивается на ум, опутать долгами и посадить марионетку на трон соседнего княжества, чтобы потом прибрать его рукам, ведь сейчас апогей Великого Княжества Рязанского, оно едва ли не вдвое больше Московского и уступает лишь Новгородскому. Радим и за корм прояснил, после первого штурма Белева в 1336 году серебро «мне» более не слали и задолжали ажно двести десять рублей.

Дробн сидел ни жив ни мёртв покорно ожидая своей участи, а я всё никак не мог решить что делать дальше. Казнить?Тогда окончательно с дядей отношения испорчу, а это мне без надобности.

— Слушай внимательно, тиун, и на ус мотай, повторять дважды не буду. Ты дышишь покуда азм разрешаяю. Внял?

Он усердно закивал в ответ.

— То, что ты тама уворовал, мне без надобности, да и нет у тебя столь серебра в казне. Отвечай аки на духу, сколь хлопов ныне в моём княжестве?

— Вдачей, старых, кабальных али заложных? — оживился тиун.

— Усех, окромя служилых.

— Не упомню, княже, но сотни четыре, пять будет всяко.

— Добро. Вот что дяде отпишешь, сказывай Мстислав Сергеевич был в гневе великом и за то, что корм ему не платили три лета забрал холопов и покуда они долг сей не отработают, у себя их оставит. А ежели, дядя решил корма меня лишить, пусть о том грамоту составит и тебе отправит, ибо сказывай, что князь не верит в навет сотника.

У тиуна от подобной чуши глаза на лоб полезли, но он усердно семенил головой.

С тобою тиунов оставлю, им усе грамоты показывай усердно, сколько у меня ратаев и бояр на земле сидит, сколь люда в градах и погостах малых. Сколько дымов, житниц, ловищ и мест заповедных. Ныне азм прикупил град Залидов, но и со своих земель будут брать столько, сколько надобно и об сим тебя не спрашивать! Выведешь моим людям заповедны грамоты на землю и лес, на лов и покосы и прочая. Тиунам же и мытарям сказывай, что коли люди со знаком моим идут, — ткнул тиуну в нос новый герб, — не то чтобы мзды какой испрашивали, даже косо не смотрели! А за то с тебя спрошу полной мерой. Дядя мой далеко, а сук дубовый во-на, близко. Помни сие, коли жить хочешь. Уразумел?!