Русская басня - Степанов Николай Леонидович. Страница 43
ДУРАК И ТЕНЬ
Я видел дурака такого одного,
Который все гнался за тению своею,
Чтобы поймать ее. Да как? бегом за нею.
За тенью он — тень от него.
Из жалости к нему, что столько он трудится,
Прохожий дураку велел остановиться.
«Ты хочешь,— говорит ему он,— тень поймать?
А это что? Ее достать —
Лишь только стоит наклониться»,
Так некто в счастии да счастия искал,
И также этому не знаю кто сказал:
«Ты счастья ищешь, а не знаешь,
Что ты, гоняяся за ним, его теряешь.
Послушайся меня, и ты его найдешь:
Остановись своим желаньем
В исканьи счастия, доволен состояньем,
В котором ты живешь».
КОШКА
Жить домом, говорят,— нельзя без кошек быть.
Домашняя нужна полиция такая
Не меньше, как и городская:
Зло надобно везде стараться отвратить.
И взяли кошку в дом, чтобы мышей ловить.
И кошка их ловила.
Хозяйка дому, должно знать,
Птиц разных при себе держать
Любила.
Какой-то в кошку бес вселился, что с мышей
Она на птичек напустила
И вместе наряду с мышами их душила.
За это ремесло свернули шею ей:
«Ты в дом взята была,— хозяйка говорила,—
Не птиц ловить — мышей».
ПЕС И ЛЬВЫ
Какой-то Пес ко львам в их область жить попался,
Который хоть про львов слыхал,
Однако никогда в глаза их не видал,
А менее того их образ жизни знал.
А как ко львам он замешался,
Того я не могу сказать,
Когда мне не солгать.
Довольно, Пес ко львам попался
И между львов живет.
Пес видит, что у львов коварна жизнь идет:
Ни дружбы меж собой, ни правды львы не знают,
Друг друга с виду льстят, а внутренно терзают.
Привыкнув жить меж псов одною простотой,
Не зная ни коварств, ни злобы никакой,
Дивится жизни таковой
И рассуждает сам с собой:
«Хоть псы между собой грызутся
И тож, случится, подерутся,
Однако в прочем жизнь у них
Без всех коварств и мыслей злых,
Не как у львов». Пса жизнь такая раздражает,
Жилище львов он покидает.
Пес, прибежав домой, рассказывает псам:
Нет, наказание достаться жить ко львам,
Где каждый час один другого рад убить,
А вся причина та (когда у львов спросить):
Лев всякий хочет львищем быть.
ДВА ЛЬВА СОСЕДИ
Два Льва, соседи меж собой,
Пошли друг нá друга войной,
За что, про что — никто не знает;
Так им хотелось, говорят.
А сверх того, когда лишь только захотят,—
Как у людских царей, случается, бывает,—
Найдут причину не одну,
Чтоб завести войну.
Львы эти только в том от них отменны были,
Когда войну они друг другу объявили,
Что мира вечного трактат,
Который иногда не служит ни недели,
Нарушить нужды не имели,—
Как у людских царей бывает, говорят,—
Затем что не в обыкновеньи
У львов такие сочиненьи.
Итак, один из этих Львов
Другого полонил и область, и скотов.
Привычка и предубежденье
Свое имеют рассужденье:
Хотя, как слышал я о том,
Житье зверям за этим Львом
Противу прежнего ничем не хуже стало
(Не знаю, каково прошедшее бывало),
Однако каждый зверь все тайным был врагом,
И только на уме держали,
Как это им начать,
Чтоб им опять за старым быть.
Как в свете все идет своею чередою,—
Оправясь, старый Лев о том стал помышлять
Войною возвратить, что потерял войною.
Лишь только случай изменить
Льву звери новому сыскали,
Другого случая не ждали:
Ягнята, так сказать, волками даже стали.
Какую ж пользу Лев тот прежний получил,
Что на другого Льва войною он ходил?
Родных своих зверей, воюя, потерял,
А этих для себя не впрок завоевал.
Вот какова война: родное потеряй,
А что завоевал, своим не называй.
НАРОД И ИДОЛЫ
На простяков всегда обманщики бывали
Равно в старинные и в наши времена.
Ухватка только не одна,
Какую обмануть народ употребляли;
А первых на обман жрецов,
Бывало, в старину считали.
От наших нынешних попов
Обманов столько нет: умняе люди стали.
А чтоб обманывать народ,
Жрецов был первый способ тот,
Что разных идолов народу вымышляли:
Везде, где ни был жрец, и идолы бывали.
Народ, о коем я теперь заговорил,
Обманут точно тем же был.
Жрец, сделав идола и принося моленье,
Ему на жертвоприношенье
Давать и приносить народу предписал
Все то, что, например, и сам бы жрец желал:
Жрецы и идолы всегда согласны были,
Не так, как то у нас бывает меж судей,
Что, против истины вещей,
Не могут иногда на мненье согласиться.
Но, чтобы к идолу опять нам возвратиться,—
Сперва народу дан один лишь идол был;
Потом уж идол народил
Еще, да и еще, и столько прибывало,
Что наконец числа не стало.
Как это разуметь, что идол мог родить?
Об этом надобно самих жрецов спросить.
Такие ли еще их чудеса бывали!
Жрецы на жерновах водою разъезжали;
Так мудрено ль, когда их идолы рожали?
По-моему, так мой простой рассудок тот:
В чудотворениях жрецов не сомневаться,
А слепо веровать; от них все может статься.
Чем более семья, тем более расход;
Тащѝт со всех сторон для идолов народ
И есть, и пить, и одеваться,
А сверх того, еще наряды украшаться,
А у народа все какой и был доход.
С часу на час народ становится бедняе,
А жертвы идолам с часу на час знатняе.
Народ сей наконец от идолов дошел,
Что пропитанья сам почти уж не имел.
Сперва повольно дань жрецы с народа брали,
Потом уж по статьям народу предписали,
По скольку идолам чего с души давать.
Народ сей, с голоду почти что помирая,
Соседов стал просить, чтоб помощь им подать,
Свою им крайность представляя.
«Да как,— соседи им сказали,—
До крайности такой дошли
Вы, кои б хлебом нас ссудить еще могли?
Земля у вас всегда богато урожала,
А ныне разве перестала?
Иль более у вас трудиться не хотят?»
«Нет, все родит земля как прежде,— говорят,—
И мы трудимся тож, как прежде,— отвечают,—
Да что мы ни сожнем, все боги поедят».
«Как? боги есть у вас, которые едят?»
«Так наши нам жрецы сказали
И, сверх того, нам толковали:
Чем больше боги с нас возьмут,
Тем больше нам опять дадут».
«Быть так, поможем вам, но знайте,— говорят,—»
Вас должно сожалеть, а более смеяться,
Что вы на плутовство жрецов могли поддаться.
Не боги хлеб у вас — жрецы его едят,
И если впредь опять того же не хотите,
Так от себя жрецов сгоните,
А идолов своих разбейте и сожгите.
У нас один лишь бог; но тот не с нас берет,
А напротѝв того, наш бог все нам дает.
Его мы одного лишь только прославляем,
По благостям одним об нем мы вображаем,
А вид ему не можем дать».
Решился ли народ отстать
От закоснелого годами заблужденья,
От идолов своих и жертвоприношенья,—
Еще об этом не слыхать.