Русская басня - Степанов Николай Леонидович. Страница 8
А.П. Сумароков
ВОЛК И ЯГНЕНОК
В реке пил Волк; Ягненок пил,
Однако в низ реки гораздо отступил;
Так пил он ниже;
И следственно, что Волк к тому был месту ближе,
Отколе токи вод стремление влечет;
Известно, что вода всегда на низ течет.
Голодный Волк Ягненка озирает;
От ужаса Ягненок обмирает
И мнит: не буду я с ягнятками играть,
Не станет на руки меня пастушка брать,
Не буду голоса я слышати свирели,
И птички для меня впоследние пропели,
Не на зеленом я скончаюся лугу,
Умру на сем песчаном берегу.
Волк почал говорить: «Бездельник, как ты смеешь
Питье мое мутить,
И в воду чистую мне сору напустить?
Да ты ж такую мать имеешь,
Которая, ко мне учтивства не храня,
Вчера блеяла на меня».
Ягненок отвечает,
Что мать его дней с тридцать умерла,
Так Волка не она ко гневу привела;
А ток воды бежит на низ, он чает,
Так Волк его опивок не встречает.
Волк третьею виной Ягненка уличает:
«Не мни, что ты себя, бездельник, извинил.
Ошибся я; не мать, отец меня бранил».
Ягненок отвечал: «Тому уж две недели,
Что псы его заели».
«Так дядя твой иль брат,
Иль, может быть, и сват,
Бранил меня вчера, я это знаю точно,
И говорю тебе я это не нарочно».
Ягненков был ответ:
«Всея моей родни на свете больше нет;
Лелеет лишь меня прекрасная пастушка».
«А! а! вертушка,
Не отвертишься ты; вчера твоя пастушка
Блеяла на меня: комолые рога
И длинный хвост у этова врага,
Густая шерсть, копыта невелики;
Довольно ли тебе, плутишка, сей улики?
Пастушке я твоей покорнейший слуга
За то, что на меня блеять она дерзает,
А ты за то умри». Ягненка Волк терзает.
СКУПОЙ
Ни шелега в мошне бедняжка не имел,
А воровати не хотел;
Занять нельзя; такие тут обряды,
Что надобны заклады
Да росты ради барыша;
А у него кафтан, рубашка да душа.
Закладов нет, он терпит голод
И холод.
«Мне лучше смерть»,— бедняжка говорит
И хочет отравиться;
Но яд не скоро уморит;
Пошел давиться.
Был дом старинный развален,
Остатки только были стен;
Пошел туда бедняк, веревку вынимает,
К кирпичью гвоздь наладя, прижимает
И почал колотить.
Стена обрушилась, и выпало оттоле
Червонцев тысяча иль, может быть, и боле;
Бедняжку льзя всего теперь позолотить.
Бедняжка обомлел, в весельи тает,
Червонцы те хватает,
От радости дрожит
И, добычь ухватив, домой бежит.
Пришел хозяин дома,
Обрушена стена,
А деньги не солома,
Другая им цена;
Скупого сердце ноет.
Скупой кричит и воет:
«Сокровище мое! куда сокрылось ты?
Лишился я твоей навеки красоты.
Веселие мое и свет мой! Я с тобою
Расстался самою лютейшею судьбою;
Погибни, жизнь моя.
Сокровище мое! с тобой умру и я,
Не отменю сего я слова».
Скупой!
Веревка тут готова;
Пожалуй, лишнего не пой.
Однако он и сам не много норовился
И удавился,
Доволен только тем ко смерти приступил,
Что он веревки не купил.
КОШКА
Привычку одолеть гораздо трудно,
Природу одолеть гораздо чудно.
Я нечто вам теперь об этом предложу
И басенку скажу.
Я кошек не люблю и кошачья языка;
А больше мне всего противна их музыка.
Но был какой-то господин,
Хозяйки не имел, и жил один.
И кошку, не в издевку,
Любил, как девку;
Да кошка по его не знает говорить.
Просил богов, чтоб кошку претворить,
Чтоб кошка человеком стала
И под алмазами, как барыня, блистала.
Исполнили они желание его.
У кошки кошачья нет больше ничего.
На кошке фишбейная юбка
Из китовых усов,
Алмазы светятся из волосов,
И ходит кошка, будто шлюпка,
Да только по сухом пути:
Водой пешком нельзя идти;
У кошки не один костей на юбке ярус,
А юбка дуется в погоду, будто парус.
Настал его желания конец:
Женился наш на кошке молодец
И до приятнейша дошел часá и места:
Он лег, легла невеста;
Вдруг выбежала мышь. О, рок! о, случай злой!
Вскочила барыня за ней с одра долой.
Пресеклась барину потешиться дорожка,
Вскочила барыня — и стала кошка.
ЯЙЦО
Когда снега не тают,
Робята из него шары катают,
Сертят
И шар вертят;
Шар больше становится:
Шарочек их шарищем появится.
Да кто ж
На шар похож?
Ложь.
Что больше бродит,
То больше в цену входит:
Снежной шаришка будет шар,
А изо лжи товаришка — товар.
«Ах! Ах! Жена, меня околдовали,—
Кричит муж, лежучи, жене.—
Я снес яйцо».— «Никак ты видел то во сне;
Такие чудеса на свете не бывали».
«Я снес яйцо, ах, женушка моя!
Уж я
Не муж твой, курица твоя,
Не молви этого с соседкой;
Ты знаешь, назовут меня еще наседкой».
«Противно то уму,
Чтоб я сказала то кому».
Однако скажет;
Болтливой бабе черт языка не привяжет.
Сказала ей,
А та соседушке своей.
Ложь ходит завсегда с прибавкой в мире:
Яйцо, два, три, четыре,
И стало под вечер пятьсот яиц.
Назавтре множество к уроду
Сбирается народу
И незнакомых лиц.
За чем валит народ? Валит купить яиц.