Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2 - Фонвизин Денис Иванович. Страница 134

Одной из ближайших задач историков русской литературы XVIII века является издание Полного собрания сочинений Д. И. Фонвизина. Это долг Института русской литературы Академии наук. Именно ему следует развернуть широкую работу по собиранию рукописного наследия писателя. Необходимо обследовать многие архивы нашей страны и рукописные отделы крупных библиотек, чтобы разыскать следующие материалы:

1. Собрание рукописей первого Полного собрании сочинений Д. И. Фонвизина, переданное автором П. Богдановичу и увезенное последним в Полтаву.

2. Собрание рукописей, имевшееся в распоряжении Платона Бекетова. О судьбе этого собрания мы узнаем некоторые сведения из письма И. И. Дмитриева к П. А. Вяземскому. После смерти Платона Бекетова (двоюродного брата И. И. Дмитриева) рукописи попали не к его сыну, а к брату, Петру Петровичу Бекетову. Дмитриев сообщал: «Жаль, что покойник не отказал, как водится, бумаг сыну своему, или по крайней мере хотя мне, для передачи другим по моему выбору». В 1836 году Петр Петрович Бекетов передал одному из племянников право своего наследства, состоящего в «...доме, в русской библиотеке, в уцелевшем портфеле с любимыми эстампами... и в куче рукописей». [1] Через год И. И. Дмитриев умер. Получил ли он эту драгоценную «кучу рукописей»? Следует, видимо, их искать в семейном архиве либо И. И. Дмитриева, либо Бекетовых. Поэтему необходимо установить дальнейшую судьбу этих архивов.

3. Бумаги Д. И. Фонвизина находились и у Клостермана. Из письма Ф. Ф. Толмачева П. А. Вяземскому от 12 ноября 1830 года мы узнаем об этом: «Препровождаю при сем вашему сиятельству письма и некоторые другие бумаги Фонвизина, полученные мною от почтеннейшего старика Клостермана.

Он очень дорожит ими и просит вас возвратить ему оные, когда они не будут вам уже нужны». [1]

4. Письма Д. И. Фонвизина Н. И. Панину. Мы не знаем ни одного письма к Н. И. Панину. А они, несомненно, были. Можно утверждать, во всяком случае, что Фонвизин писал ему из Франции во время путешествия 1777—1778 годов. Об этом пишет сам Фонвизин из Монпелье 22 июня 1777 года: «Позвольте, м. г., включить здесь то описание бывшей здесь церемонии... которое имел я честь сделать в письме моем к его сиятельству, братцу вашему». Вернее всего, он пересылал их дипломатической почтой через русского посла во Франции князя Барятинского. Все официальные дипломатические материалы одно время хранились в ЦГАДА, ныне они переданы архиву МИДа. Но личного фонда Н. И. Панина там нет. Его, видимо, надо искать в ЦГАДА или в каком-либо ином фонде МИДа.

5. Я приводил письмо Тауберта, из которого известно, что Фонвизин подготовил и передал для печати в Академию наук перевод Юстия «О правительствах» в трех частях. Этот перевод должен быть разыскан.

6. П. Вяземский в своей книге о Фонвизине сообщает, что 19 февраля 1700 года писатель обратился с письмом к Екатерине, в котором просил разрешить ему переводить Тацита. Письмо это чрезвычайно важно. Мы знаем, что все попытки Фонвизина печатать после «Недоросля» свои новые сочинения за подписью кончились неудачей. Возможно, в письмо к императрице Фонвизин рассказывает о том, как его преследует Управа благочиния. Письмо это должно находиться в бумагах Екатерины, которые хранятся в различных фондах ЦГАДА.

7. 18 марта 1830 года издатель подготовленнего П. П. Бекетовым собрания сочинений Фонвизина И. Салаев обратился к П. А. Вяземскому с письмом, из которого видно, что ему стало известно о существовании новых глав «Придворной грамматики»: «Осмелюсь обеспокоить вас покорнейшею просьбою: у господина издателя газеты «Северный Меркурий» М. А. Бестужева-Рюмина есть окончание «Придворной грамматики» Фонвизина, которое он хотел напечатать в «Северной звезде» на 1830 год, для полноты моего издания желательно бы получить от него верный список оной». [1] Что это за окончание «Придворной грамматики»? Только тщательные разыскания могут ответить на этот вопрос.

8. «Журнал», посвященный немецкому и итальянскому искусству. В письме сестре из Нюрнберга от 9 сентября 1784 года Фонвизин писал: «В журнале, который я веду для себя собственно, делаю описание картин лейпцигских, но как из вас никто не охотник до живописи, то я эту часть здесь пропускаю». В письме из Милана от 21 май 1785 года сообщалось: «Римского журнала моего не посылаю я к вам, для того что он состоит в описании картин и статуй, что вас мало интересовать может».

Итак, «Журнал» об искусстве существовал и Фонвизин привез его с собой в Россию. Где он? После смерти писателя со всеми бумагами он мог попасть, или к родственникам, а от них к П. Бекетову, а от того — к его племяннику, или к Клостерману. Следовательно, в части литературного наследства, оставшегося у наследников Бекетова и Клостермана, следует искать и этот «Журнал».

Г. Макогоненко

КОММЕНТАРИИ

Впервые напечатано в IV и VII частях «Собеседника любителей российского слова» за 1783 год. Из письма Фонвизина П. И. Панину от августа 1778 года (из Парижа) мы узнаем, какое огромное впечатлении произвела на него «Исповедь» Руссо. Стремление Руссо изображать без «малейшего притворства всю свою душу», «обнаружить сердце свое» оказалось близким и Фонвизину. «Повествование» — первый опыт в «познании человека». Писатель открыто заявляет, что он нашел «ключ» «к совершенной человеческой внутренности». В VII части была напечатана очередная глава «Повествовании» под названием «Пребывание мое в Москве». В конце главы читатель извещался, что «продолжение будет впредь». Видимо, представленные новые главы носили такой обнаженно-сатирический характер, что Екатерина не разрешила их печатать. Во всяком случае никакого продолжения не последовало.

Стр. 13. Оплеушин был такой мастер топить печи, что те, для которых он топил, довели его... до штаб-офицерского чина. — Перед нами резкий сатирический выпад писателя против двора, где как раз практиковались такого рода карьеры: сенатор Г. Н. Теплов, состоящими в кабинете Екатерины «у принятия челобитен», был сыном истопника Псковского архиерейского дома, полковник З. Зотов служил сначала камердинером у Потемкина, а потом у Екатерины; повару императрицы Елизаветы Фуксу был пожалован чин бригадира, и т. д. Оплеушин был возведен в один из высших офицерских чинов (штаб-офицера).

Стр. 20. Быв в службе в большом чину, имел он самую мелкую душу... скопив богатство, решился заблаговременно убраться в отставку, ласкался доживать свою старость в Москве. — Фонвизин отметил типическое явление: многие вельможи и фавориты, получив отставку, отбывали в Москву, где, и доживали свой век. В последующем Пушкин писал: «Некогда в Москве пребывало богатое неслужащее боярство, вельможи, оставившие двор». Во время печатания «Повествования мнимого глухого и немого» (1783) в Москве жил А. Г. Орлов, брат умершего фаворита Г. Г. Орлова. Братья Орловы вели в течение ряда лет жестокую борьбу с Н. И. Паниным. Не исключена возможность, что, говоря о вельможе, живущем «на покое», Фонвизин имел в виду именно его.

Впервые напечатано в журнале «Собеседник любителей российского слова» за 1783 год. В 1782 году в Москве вышел отдельным изданием перевод «Слова отца нашего Василия Великого... о пиянствующих». «Слово» это должно было служить образцом проповедей для сельских попов. Вообще в те годы выходило довольно много «Слов поучительных». Все они написаны высоким, напыщенным церковнославянским языком, который был, конечно, малопонятен простым людям. Вот что говорится в «Слове отца нашего Василия Великого»: «Пиянство, самохотное бешенство, от сластолюбия в душах внедрившееся. Пиянство пороки порождение, добродетели сопротивление, храброго мужа робким оказует, воздержанного невоздержанным: правосудие оно не знает, благоразумно испровергает... Итак, кто лишает себя разума пиянством, тот приложися скотом несмысленным и уподобися им». Фонвизин, высмеивая невежественное сельское духовенство, в то же время как бы предлагал свое «поучение», написанное просторечным языком, образно, на красноречивых примерах показывавшее вред пьянства и пользу воздержания.