Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2 - Фонвизин Денис Иванович. Страница 31

Все наши провинции не только излишнего, но и необходимого не имеют. Голландцы содержат великое число кораблей, дабы из одной пристани в другую перевозить собственные наши съестные припасы и богатства нашея земли. За наем платим мы деньги и обогащаем их нашим собственным имением. Сие уступленное право из одной пристани переходить в другую мы бы опять купили и напрасно бы обогащать чужестранцев более не стали.

Северный торг столь же нам нужен, как и флот наш, ибо оный дает нам нужные ко флоту материалы. Голландцы, сии морские гонцы, взяли в три года 1400 000 фунтов наших денег за один наем кораблей, которые привезли в наши гавани корабельные материалы. Но сие бы еще значило немного. С тех пор как роскошь обладает севером, покупают голландцы наши шелковые материи, галуны, моды и разных родов дорогие наши камни, и когда они от нашего рачения извлекли себе неизмеренный прибыток, который бы чрез непосредственное мореплавание нам самим достался, то платим мы за корабельные материалы весьма дорого, а иногда и за тяжелую цену их достать не можем. В последнюю войну, прежде нежели дошли мы до известного с ними разрыва, дали они повеление кораблям своим, на счет Гавра и Бреста в Ригу нагруженным, возвратиться опять в Амстердам для выгружения их товаров. Мы освободились бы от сего тяжкого ига, и наше дворянство взяло бы в чести сей особливое участие.

Наши селения требуют от нас работников для произведения знатнейших материалов, кои в наших мануфактурах выработываются. Когда бы наши острова под Винде и Канадою и имели добрую пашню, то Сент-Доминго останется еще весьма удален. Каенна, могущая себя обогатить и наши богатства какаом умножить, содержит в себе только от 500 до 600 жителей. Луизиана, сия для людей и скотов столь здоровая земля, которая производит нам хлопчатую бумагу, шелк, пшено, крутик, а особливо табак, чрез что освободились мы от пяти миллионов подати, которую ежегодно мы агличанам платили, — Луизиана, говорю я, есть большая степь на 400 миль, большое в пустоте лежащее государство. Африка подает нам средство для учинения сея степи плодородною, но Англия нас того лишает. Она чрез одну реку Гамбу проводит от пяти до шести тысяч арапов, где наша Индейская компания выводит их из Гвинеи только от 5 до 600 человек. Ямайка, конечно, не с такою помощию собирала сахар и хлопчатую бумагу, Виргиния сеяла табак; Новая Шотландня воздвигнула многие города и несколько крепостей в четыре года. Африка не только представляет нам работников, но она имеет еще воск, слоновую кость, золото, и ей нужны товары наших мануфактур.

Купечество наше, сколь много ни блистает, но оно еще теперь в самом младенчестве; должно ли дворянство отказывать ему в приращении его благосостояния? Ищут разрушения его неисчислимым множеством чужестранных купцов, неизмеримым имением и ужасным числом кораблей. Голландия, сие малое государство, морем возвеличенное, не признает совсем другой стихии. Она непрестанно на воде в движении и готова всегда устремляться к тем предметам, которым мы устремляемся. Англия с десятью тысячами кораблей и со сто пятьюдесятью тысячами матросов, служащих ее купечеству, Англия, говорю я, является повсюду; сии две области не только у чужестранных, как-то: у африканцев, азиатцев и американцев, нас гонят и предприятия наши подрывают, но сие бывает и в наших собственных селениях, где они слагают товары своих фабрик во вред нашим и откуда берут они те материалы, которые должны родиться для нашего прибытка, ибо выработываем мы оные нашими трудами. Сие самое причиняет двойной урон, который ежедневно умножается.

Я уже сказал, что Англия является повсюду. Разве Франция не может так же достигать до величества? Откроем ей себя; мы успеем более, нежели сама Англия. Она дворянство свое привлекла к мореплаванию; почто нам своего туда не привлекать, почто не защищать нам купечество во всяком на него нападении? Жалуются непрестанно на малое число мест для пристроения дворянских фамилий, делают различные движения, требуют милостей, осаждают Версалию, ищут отвсюду чинов, в которых им отказывают, и для избавления себя от гроба ввергаются в пропасть; что делать с дворянством? Но трудно ли на сей вопрос ответствовать? Мы имеем необходимую нужду стараться о умножении нашего кораблеплавания. Малейший купеческий корабль считает множество офицеров. Мир не налагает оков на морских разбойников; и когда война объявлена бывает, тогда весть о ней не вдруг достигнуть может от одного полуса до другого; отнимают корабли у нас, которые ничего не страшатся и не учреждены для обороны: если продолжать купечество и в военное время, то должно оно со всех сторон быть вооружено. Каперы нужны нам как в мирное, так и в военное время. Несмотря на сие, говорят еще в сомнительном смущении, что делать с дворянством? Капитаны, поручики, каперы, купцы, покрывающие море кораблями, которые отнимут у агличан равновесие купечества. Тому уже 80 лет как нам сие удалося, [1] что ж бы могло случиться дале, если б мы только захотели? Для чего бы сим офицерам купеческого флота, учиня себя и государство счастливым, не быть способными перейти во флот военный. Новое преимущество, коего довольно определить невозможно. Известно, что купеческий флот почитается кормилицею военного и что, когда тот слаб становится, тогда сей бывает уже при последней крайности. В том все согласуются, что тот воспитывает для сего матросов и мастеровых каждого рода, но того еще никто не знает, дает ли он ему искусных офицеров. Англия уже довольно в том уверена. К чему готовила она те адские машины? Котора города клялась она о погибели? Сент-Мала. Но за что? За то, что сия купеческая крепость была ружейным двором каперов и училищем героев, кои могут быть дворянами и иметь будут все способности лишить ее морския области. Для чего мы с ними заключить не можем мира? Англия страшилась тех мореходцев, которые составить могли тамо купечество посреди мира. Военный флот засыпает в объятиях долговременного мира; возгорается война, ищут людей приобыкших — и находят таких только, коих еще приобучать должно. В пристани не можно научиться знать море, убегать камней, презирать бурю, измерять вражеские силы, нападать на него с преимуществом, защищаться от ветра, воды и пламени, от сего тройственного неприятеля. Воины способны только к сражению бывают. Сие самое последует и с нашим купеческим флотом: как в военное, так и мирное время будет он в непрестанном действии; тогда можно уже будет брать оттуда в королевский флот офицеров, кои все видели, все испытали, все узнали, всему противились и тело свое приучили к беспокойству, а душу к опасностям. Купеческий флот произвел Миниаков, Дукассов, Бартов, Гуге-троинов. Почто не таким же образом воспитывать и нам свое дворянство? Места во флоте королевском для него только и определены; оно их заслужит и должность свою исполнять будет со славою. Гуге-троин научит его, что искусство имеет ту же самую цену, какую имеет благородство.

Уже настали те времена, в которые спорящие с нами о первенстве произошли нас силою морской. Лондон подкрепляемый своими двумястами военными кораблями, исчисляет наши силы, заводит с нами брани и уже в обеих Индиях нам угрожает и на нас нападает. Купечество наше скучает ему, селения наши озлобляют его, воскресающий флот наш огорчает его; желает он задушить его при рождении, ищет морския битвы, которая, будучи и самой маловажнейшею, разрушит наше купечество. Купцы наши, вооружившие каперов в последнюю войну, претерпели убытку 140 миллионов, и отнятая у нас добыча силу их противу нас умножила. И возможно ль не подозревать такой народ, который в делах подобен карфагенцам, а в мыслях римлянам; но что я говорю? Сии ли еще мысли имеют агличане? Уже скучила Англия быть добродетельною, насытяся богатством. Марциус Фигу сказал следующее карфагенцам: «Море и приобретенная вами над ним область, также и извлекаемые от того сокровища привлекают вас ко всем предприятиям. Для сей причины дерзнули вы взять Сардинию, Сицилию и Гишпанию, нарушить все мирные договоры, грабить наше купечество, бросать в море войско наше, для сокрытия вашего злодейства; словом, морская ваша сила сделала то, что для вас нет ничего на свете священного и что вы злочестие себе за честь почитаете, которое наказать мы были не в состоянии». Не в состоянии наказать... Сие признание для римлянина весьма тяжко. Чего же мы, будучи бессильны, претерпевать не должны! Рим, на коего напали кораблями, узнал наконец, что полки его еще не довольны, и для того завел свой флот.