Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария. Страница 71
Потому что обидеться, накрутить себя же, не выслушать его – это в стиле Санты. Он с такой связался. Глупо было бы надеяться, что в ней что-то быстро изменится. Но и в себе начинать раскапывать вину там, где её в очередной раз нет, Данила не стал бы.
Увидев, что на экране появляется отсчет секунд, улыбнулся. Неожиданно.
– Алло…
Её голос звучал тише обычного. Будто устала. Данила понял: она не злится. Наверное, расстроилась всё же. И это осознание разлилось теплом. Потому что утешить он готов. Дать возможность поделиться. Где-то что-то подсказать…
– Привет, Сант…
– Привет… У тебя всё хорошо? – о делах первой спрашивает она. Губы Данилы кривятся. – Встреча твоя… Там без проблем?
– Да. Там без проблем.
Его ответ – с намеком. Который Санта игнорирует.
Чуть-чуть молчит. Потом вздыхает. Произносит:
– Это хорошо…
Дальше же – явно ждет, что он скомкано попрощается и скинет.
Она закисла, кажется. Совсем закис его малыш…
– Ты дома?
И пусть Данила правда подзабыл, как это – проявлять инициативу в заботе о ком-то, с ней заново учится.
Спрашивает, ощущает, что тишина с её стороны стала немного напряженной…
– Да…
Она отвечает растерянно. Он же снова улыбается.
– Подъезд мне откроешь или ты сегодня не по гостям?
Пробегается взглядом по череде окон, останавливается на том, где на кухне почти тут же вспыхивает свет. Знает, что она подходит, смотрит вниз.
Откуда-то знает, что у неё быстрее бьется сердце…
Он мигает фарами, хотя подозревает, что в этом нет необходимости.
– У меня только еды нет…
Санта оправдывается, Данила реагирует улыбкой, хоть и, честно говоря, голодный. Да и она тоже, судя по всему. Но пофиг. Поговорят – потом закажут что-то.
– Это не ответ, Сант…
Данила настаивает, умница сглатывает. Наверное, и сама до конца не знает, хочет ли его вот сейчас видеть. И причин у такого нежелания может быть масса. Вдруг она там придумала себе, что выглядит как-то не так? Или что он к ней снова на потрахаться, а она не в настроении?
Вздыхает, решается…
– Конечно, я сейчас открою.
Скидывает звонок, идя в коридор – снова гасит свет на кухне.
Когда Данила набирает на домофоне номер её квартиры, открывает тут же.
Он вызывает лифт, едет вверх.
Как-то будто не ожидал, а его тут вроде бы встречают…
Умница стоит в проеме открытой двери, прижимаясь плечом к косяку.
Она в домашнем, штаны в клетку, футболка с пингвином. Волосы собраны на затылке. Из пучка острыми перьями черные прядки. Взгляд – чуть потерянный и извинительный. Губы искусаны. Руки – прижаты к ребрам.
На его улыбку реагирует вяло. Снова подставляет щеку, но не бьет по рукам, когда Данила проезжается по мягкому материалу футболки…
– Хочешь – поговорим, Сант. Не хочешь – я не настаиваю…
Данила выступает с примирительным предложением, медленно вдыхая воздух, который пахнет её цветочными духами. Вроде бы поздоровался уже – можно отлипнуть, а он продолжает прижиматься кончиком носа к её щеке. И пальцы держит на талии.
У него уже легкая степень привыкания. Очень быстро пришла. Мягко так… Незаметно.
И это пугает больше, чем заявленная Сантой предыстория их отношений.
Девушка колеблется несколько секунд, потом же тянется руками к его шее, обнимает, утыкается в нее же, позволяя обнять в ответ полноценно и крепко.
Снова за двоих войти в её квартиру. Оторвать руку и вслепую изнутри закрыть замок…
– Расскажи мне о них, пожалуйста… Я же ничего этого не знаю…
Санта просит, поднимая взгляд на мужчину. В её – просьба. Искренняя и чистая, как всё в ней. Данила не сомневается, что информация ей нужна, чтобы разобраться, а не бить потом противников направо и налево, как любит делать Альбина.
Но это всё же не его история. И секрет не его. Поэтому принять решение сложно.
– Ты его крестный, да?
Слыша новый вопрос, Данила осознает: умница она не зря. И дочь Петра тоже. Она и без него многое уже поняла. А что не поняла – несложно догадаться…
– Крестный, Сант. Идем в комнату, спросишь, что интересует…
Поэтому Данила принимает решение в первый раз в жизни посвятить кого-то в историю, его толком не касающуюся.
В гостиной было тихо. На диване – уютно.
Данила сел, Санта могла бы рядом, но забралась на колени. Обняла за шею. Прижалась телом.
Уезжая от него утром, чувствовала себя преданной. Понимала, что её никто и ни во что не обязан был посвящать. Но знакомство с мальчиком, который безумно похож на её отца, выбило из колеи.
Пока Санта его не увидела – малодушно думала, что он, наверное, сын Данилы. И всё, что Чернов рассказывал об отсутствии любовной связи с Альбиной, – просто ложь. Дешевая, на которую повелась малолетка, жаждавшая получить свою порцию сказки.
Увидев же – облегчения не испытала. Стало хуже. Потому что Даниил – копия её отца. И это наталкивает на мысли куда более гадкие.
Оказывается же, что всё не настолько трагично для неё, но невероятно трагично для маленького.
– Игнат давно женат, у него дочки есть… Он же не расходился с женой?
Санта задавала те же вопросы, которые весь день крутила в своей голове, Даниле.
Который приехал сам. Который успокаивал, хотя мог бы злиться. Который, кажется, ещё больший человек, чем она предполагала…
– Не расходился…
Отвечает на вопросы, которые не хотел бы поднимать. Делает это ради неё.
– У Игната и Альбины длинная история отношений. Ещё с университетских времен. Они то сходились, то расходились. Оба – очень сложные. Игнат – не лучший человек. А Альбину как заклинило на нём. Она забеременела, когда работала в Лексе. Игната там не было. Она долго скрывала беременность. Никто не знал, чей ребенок… Потом ушла...
– А ты? – Санта спросила как с надеждой, Данила вздохнул.
– Сант… Я не могу делиться с тобой тем, чем делится со мной она. Мы дружим… Дружили, то есть... – Данила поправил себя же с не слишком радостной улыбкой, у Санты в очередной раз защемило сердце. Ещё и за него.
– Я понимаю… Просто не понимаю, как…
– Она думала, что ребенок всё изменит. Он даже женился ей назло. Она решила, что ради сына разведется. Но, как видишь…
– Он его не признаёт? – это, наверное, ударило Санту больнее всего и в самое сердце. Так тоскливо ей не было безумно давно. И так обидно за ребенка, о существовании которого ещё вчера она не знала. А сегодня он ей будто мир перевернул.
Озвучив вопрос, Санта долго ждала реакции. Она же откровенно запаздывала.
Данила напрягся. Санта знала – перед собой смотрит. Борется. Не хочет чужое белье трясти. Даже человека, которого считает уродом. Потому что это задевает не только его.
Точнее потому, что его-то это как раз совсем не задевает…
– Он не уверен, что мальчик – его…
Данила произнес приглушенно, Санта вжалась в мужское тело сильнее, чувствуя, как прокатывается дрожь. Потому что это унизительно. И потому что это показательно.
Потому что тут не нужны тесты или детекторы.
Мальчик – Щетинский. Свой до ноготка на мизинчике.
Свой. Но не признан.
– А папа знал о нём?
Этот вопрос тоже мучил. Поделиться с мамой Санта не рискнула, хоть и весь день изнывала, кружа вокруг телефона. На языке крутилось: «ты знаешь, что у Игната есть сын от Альбины, мама?», но хватило ума сдержаться.
В первую очередь потому, что девушка знала: Данила не хотел бы.
– Я не знаю, Сант. Даня только родился.
– После папиной смерти?
– До. Незадолго.
Данила ответил, Санта зажмурилась, сильнее обнимая мужчину за шею. В голове – куча мыслей. На душе – болото чувств. Трусливое желание отмотать время вспять и ничего этого не узнать. Чтобы сейчас за постороннего ребенка не болело.
Дальше – стыд. Потому что это ведь то же самое, в чём она так яростно обвиняла Данилу. Самое обычно человеческое желание не брать на себя сверх меры.