Бывший моей соперницы (СИ) - Лари Яна. Страница 8

— Сделки не будет, здесь каждый сам за себя, — Надя презрительно дёргает острым плечом. Договориться оказалось сложнее, чем я думал. И это до сих пор, выглядит так, будто мы пытаемся свести личные счёты.

— Я тоже был бы рад кому-то посговорчивее. Но довольствуюсь тем, что есть.

— Вот и продолжай в том же духе. Главное, ко мне больше не лезь. Когда Тим бросит Иру, можешь просто подбирать за ним и дальше… — голос Нади вздрагивает, становится тише, с этими знакомыми обиженными интонациями, от которых ещё вчера срывало напрочь крышу. Попробуй разбери, то ли ей, чертовке, ремня охота всыпать, то ли раскатать сперва её обидчиков.

Надулась. Оно и понятно, с такими-то данными привыкла, что мужики перед ней штабелями падают. А тут конкуренция. Бунтует самолюбие, само собой. Принятие дело времени, но без прогнозов ясно, что намучиться с ней придётся, ох намучиться…

— Ты как будто нарочно нарываешься. — Сжимаю пальцами впалые девичьи щёки и придирчиво рассматриваю оттопыренные губы.

Пухлые, но в меру. Такие… в самый раз, короче. Рабочие.

— Фто?! — мычит ошарашенно, не оставляя попыток вывернуться.

Красава, Ремизов. Последнее — вслух сказал.

— Сговорчивее надо быть, говорю... — Стреляю раздражённым взглядом из-под ресниц. — Пока мы тут укрощение строптивой разыгрываем, свадьба всё ближе. День тебе даю на побеситься, что есть на свете кто-то и румяней, и милее. Вечером в гости заеду. Сильно не загоняйся, ужин с меня. Обсудим наши действия. Что ты там бормочешь опять? Повтори, не расслышал.

— Пофол ф опу!

— Дурная ты, Надя. И рот у тебя поганый, — со вздохом склоняю голову ниже.

И вот, по сути, трепетные лани вообще не мой формат. Но ярость так вольготно ложится на эту податливость, что хрен удержишься…

Пока она зло и беспомощно на меня дышит, я прижимаю Фиалку к стене и впиваюсь в губы. Но… впервые со знакомства мягко, почти ласково. Сладкий привкус ягод, что-то родом из детства, дурманом бьёт в голову. Короткое замыкание гонит разряды дрожи по пальцам. Веду ими по контуру нижней челюсти к волосам…

Веду с обманчивой нежностью, потому что дальше рефлекс — схватить, стянуть, зажать в кулак на затылке. Дальше — живу инстинктами, погружаюсь в похоть. Оглушительный грохот сердца отзывается во всём теле. Это так… как будто у меня на неё триггер срабатывает! Меня опять швыряет в то эмоциональное состояние, где можно ни о чём не думать и не чувствовать себя лишним.

Оно-то кайфово, но уже реально клиникой попахивает. Это как под градусом — море по колено, а на деле стоишь всё в том же тазике. И хорошо только там, в искусственном угаре, который скоро пройдёт, а ты останешься недоумевать, какого чёрта чудишь.

Секунда на осознание, и мы отстраняемся, но лишь для того, чтоб снова врезаться друг в друга с такой мощной внутренней тягой, что меня ещё какое-то время продолжает нести вперёд.

Плоть слаба. Или как там правильно говорится?

— Общаться, когда у тебя занят рот намного приятней, — выдыхаю отрывисто, счастливый, что обстановка не располагает к продолжению, иначе вчерашней ночью мы не ограничимся.

— Уверен? — уточняет хрипло, потом сжимает зубы на моей губе.

Боль пронзает адская.

Точно бешеная!

Во рту становится солённо, а я не отрываю взгляда от испуганно вжавшейся в стену Фиалки. Заторможено чувствую, как кровь змеится по подбородку, по капле пачкая футболку на груди и… улыбаюсь. Это определённо вызов.

Уверен, выгляжу не менее жутко, чем звучит короткое:

— Жди в гости.

Надю будто сквозняком сдувает. Хлипкая дверь за ней захлопывается, заставляя меня поморщиться от громкого эха.

— Не утруждайся! — отзывается с безопасного расстояния, хотя она должна понимать, что мне приглашения не нужно.

Всё она там правильно уяснила, пусть, не спешит воспользоваться моим невероятно заманчивым предложением. А я, между прочим, готов ночь напролёт трудиться на благо её самооценки…

Глава 5

Надя

Будь моя воля, я бы в зал вообще не возвращалась. Мало того что меня трясёт как от электрошокера, ещё и эти… Стреляют друг в друга глазами будто чёрт знает что обсуждали. Но надо, на спинке стула осталась висеть моя куртка.

— Пойдём, — бросаю Ире, всё ещё чувствуя, как сердцебиение гулом отдаётся в ушах.

Думаю, выдавливать из себя улыбку вообще смысла не имеет. У меня сейчас от злости планку срывает. Показывать, что я на грани не хочется, но поддержать беседу вряд ли смогу.

— Мы побежали, Тим. Не скучай.

Звук поцелуя царапает уши. Не глядя, взмахиваю рукой, прощаясь с Солнцевым. Смотреть на их довольные лица никаких сил не хватит.

— Почему вы вообще решили играть свадьбу здесь? — негромко интересуюсь, срезая дорогу дворами.

— По-моему, отличное место. Есть в областных городах своё очарование, — запыхавшись, отзывается Полторашка.

Ей приходится усиленно перебирать ногами, чтобы не отстать, я же рада возможности свести любой контакт на минимум. Раздражает она меня. Одним своим существованием выводит.

— Тим вчера говорил, что твой отец владеет школой иностранных языков, где он преподаёт. Я так понимаю, возможности есть. Никогда не поверю, что торжество в хорошем ресторане чем-то проигрывает обычной пьянке в общепите и платью от Валерьевны.

— А, ты про это, — пыхтит она где-то за моей спиной. — Ну это для тебя с Тимом такого вопроса не встало бы, а мы с ним немного из разных миров… Иногда приходится искать компромиссы.

Ответ своей прямотой вышибает из меня воздух.

Не место холопам рядом с боярами, да? Так чего размениваться, спрашивается?

— И как, жертвы того стоят? Сколько вы вместе — полгода, чуть больше? Не надоест?

Оборачиваюсь, чтобы видеть её реакцию. Чего не ожидаю, так это снисхождения.

— Надь… — улыбается мне едва ли не жалостью. — Я же всё понимаю. Ты привыкла считать его своим, а тут Тим бац и женится. Глупо было бы рассчитывать, что ты меня встретишь с распростёртыми объятьями. Но это не значит, что я тебе враг. Не нужно принимать всё в штыки и искать, к чему бы придраться.

— Даже не начинала, — возвращаю ей такую же псевдодружелюбную ухмылку. — Просто любопытно стало. Остальное исключительно твои домыслы.

Полторашка скептически хмыкает себе под нос.

— Ладно, давай говорить начистоту. Его родне в шикарном ресторане будет не очень комфортно. А мои друзья не оценят местного колорита. Так зачем заставлять одних ощущать себя бедными родственниками, а других выдёргивать из привычной среды? Свадьбу сыграем в тесном семейном кругу, а моей тусовкой потом рванём на острова.

— А Марк, прости, к каким гостям относится: семья или плебеи?

Улыбка с её лица сползает моментально. Впрочем, ответа не следует.

Не сбавляя шага, сворачиваю к старому зданию театра. Внутри тлеет непередаваемая смесь любопытства и раздражения. Я едва сдерживаюсь от того, чтобы не начать расспрашивать про причину разрыва с Марком. Едва ли есть смысл искать брешь в этом направлении. А вот играть свадьбу здесь плохая затея.

Деньги портят людей. Не верю я, что она настолько неизбалованная.

— Нам сюда. — Ныряю за скрипучие ворота в уютный тесный двор.

Здесь всего пять жилых домов, зажатых между зданием театра, девятиэтажкой и рестораном. Мой, доставшийся в наследство от бабушки, гордо стоит в самом краю — рядом с домом Валерьевны. Оба тесно обвитые плющом, так удачно сейчас маскирующем трещины на стенах.

У соседки, как всегда, окна нараспашку. Лёгкий сквозняк играет занавесками под блюз и помехи радиоволн.

— Проходи, — скрипит в ответ на мой стук по дереву рамы.

В прихожей пахнет сдобой и сигаретным дымом. Значит, Маринка сегодня дома.

— Тебе туда. — Киваю на дальнюю дверь справа и повышаю голос: — Тёть Зой, тут девушке платье свадебное нужно.

Не уточняю, что для невесты Солнцева, почему-то стыдно.

— Сделаем, — бодро отвечает соседка. Хоть лето сезон свадеб и от заказов отбоя нет, эта энергичная пенсионерка копейки лишней не упустит.