Пой. История Тома Фрая - Коста Габриэль. Страница 26

По крайней мере, я планировал так сделать. А потом… А потом в мою дверь позвонил Дилан…»

– Время скоротечно, и минутную стрелку не остановить. Не опоздай туда, куда ты так спешил [78]. – Том широко улыбался шутке мамы и пел, когда открывал гостю дверь.

«Ну как всегда! Не на выпускной, а сразу на подиум, Дилан?»

– Я пришел вовремя. – Он улыбнулся. Том шагнул в сторону, пропуская друга. – Я скажу даже больше, у меня есть пара минут, чтобы познакомиться с твоей мамой, о которой все столько говорят.

Том же продолжал стоять и хлопать глазами. Он знал, что Дилана позвали спеть на выпускном, и тот не мог не воспользоваться возможностью показать себя. Даже за те несколько недель, проведенных в школе, он стал местной звездой, а тот факт, что Дилан отбривал каждую девушку с недвусмысленными подкатами, превращали его еще и в яблоко раздора.

Пока вся школа кишела слухами насчет Дилана, задиры, все годы, ошивающиеся вокруг Алана, куда-то подевались, занялись своими личными делами, поступлением в университеты, колледжи, кто-то искал работу на лето. Так или иначе, без активного участия главаря, которого, к слову, будто подменили в последнее время, их организованная преступность развалилась. Том еще ни разу не чувствовал себя настолько спокойно, как в этот день. И по иронии судьбы он стал последним в их длинном и непростом пути в школе. Свет в прихожей погас, единственным освещением остался тонкий лучик с кухни. Вселенная будто хотела подчеркнуть красоту каждого момента этого вечера.

Дилан, по всей вероятности, изображал из себя рок-звезду. Черная рубашка, белый костюм и галстук превратили его в героя романтических историй. Кожа потеряла свою повседневную бледность, на глазах красовались почти идеальные стрелки, в ушах сменился пирсинг, волосы были уложены на левый бок со спадающей вниз челкой. Черные туфли и манжеты контрастировали с белой булавкой на галстуке. Какие-то странные мысли стали посещать голову Тома. Он невольно начал оценивать профессионализм Дилана с точки зрения творчества. Идея о том, что друг играет в его жизни своеобразную роль, теперь не казалась странной. Желание понравиться всем, вечные улыбки и флирт…

«Я не знаю, что со мной произойдет на этом выпускном… Талант, красота и харизма – то, что позволит Дилану завоевать Бродвей. И, в отличие от меня, ему не нужно платить цену в виде музыкальной шкатулки во рту. Боже, иногда мне кажется, я скорее музыкальный автомат в баре, чем человек. А он? А он – Кайл Диттер [79], впервые зашедший в бар и просто взявший в руки гитару. И все же мы чем-то жертвуем за наши таланты и умения. Часы репетиций и тренировок, нервов, зубрежки, борьбы с темными мыслями – вот моя плата. И вот сейчас, стоя фактически на пороге следующего этапа жизни, я хочу спросить… Что же ты отдаешь за свой талант – Дилан? Чем готово поступиться твое сердце ради успеха в «Большом яблоке»?

Какова оборотная сторона Луны?»

Они смотрели друг на друга и думали о своем. Сегодня на выпускном у них будет некий мальчишник. Праздник стремительно превращался в беспорядок души и сердца. Том и представить не мог, что прощание с нелюбимой школой в мгновение превратится в значимое событие. А все потому, что никто не знает, что будет по ту сторону. Том ощущал себя словно в каяке, который несся по горной реке, и если вначале встречались только крутые повороты и пороги, отдающиеся неприятными толчками, то теперь впереди виднелся обрыв, а скорость течения все нарастала. Тому осталось лишь глубоко вздохнуть и надеяться, что он не свернет шею. Из мыслей парней выдернула Ванесса, раскрыв дверь полностью и озарив их светом.

– Кх, – кашлянула она. – Ну что за тяжелые мысли у вас на лицах отражаются? Я хотела добавить немного волшебства, а, как оказалось, вы и сами по себе – волшебство. – Она стояла в шелковом халате, с легким макияжем и наспех сделанной, но оттого не менее прекрасной укладкой. – Меня зовут Ванесса. Если ты скажешь хоть раз «миссис», то проблем не оберешься. Фамилии у меня нет. Только имя. Ванесса. А как я могу звать вас, молодой человек? По словам Тома, вы «Ричард с домашкой», «прогулка с Джеком», «дополнительная репетиция», «скидка в караоке». Так много имен, так много сущностей.

«Спасибо, мам, сейчас он даст деру в Нью-Йорк прямо с нашего порога».

– Дилан, Дилан Мун. – Он подошел к Ванессе и улыбнулся. Правда, почти мгновенно понял, что легче очаровать камень в лесу, чем эту женщину. – Приятно познакомиться. Том часто говорил о вас… – Дилан посмотрел на Тома, закатывающего глаза. – Много хорошего.

– Мой сын иногда бывает чересчур драматичным, любит преувеличить, а его природная уникальность лишь добавляет красок. – Она усмехнулась и продолжила без стыда изучать Дилана. С кем-кем, а с Ванессой магия этого парня не работала. – Ни у одного из вас нет бутоньерки, как я погляжу. Вы оба без пары… Да и Джек с Ричардом в пролете. В мой выпускной все было с точностью до наоборот: парни дрались за право пойти со мной на выпускной! Мама не вешала мне бутоньерку… – Ванесса вышла на пару минут и вернулась с двумя лилиями в руках. – Вот, у меня всяких полно. Как знала, хах!

– И может ли день стать лучше? Ведь у меня есть ты… [80] – пропел Том и кинулся к маме. Она любила цветы, разбиралась в них. Обычно бутоньерка – это искусственная композиция, но Ванесса обладала талантом сохранять красоту, поэтому взяла живые цветы. Весной их дом превращался в оранжерею и, возможно, впервые Том радовался этому. Черная и белая лилия оказались в его руках, а он думал, что вечер не может стать лучше.

– О, дорогой, это только один день. Их будет еще тысячи, я искренне верю. И песни ты подбираешь странные! Честное слово! – Сын подошел к маме и крепко обнял. – Думаю, время вышло. Вам пора отправляться на выпускной. Я бы пригрозила тебе, Том, быть аккуратным и не наделать детей… На всякий случай, презервативы у тебя в чехле за телефоном.

– Мама, – протянул Том на весь дом под звонкий смех Ванессы и вытолкал Дилана, пока мама не ляпнула еще чего. – Мы думаем, что это начало! [81] – От чистых нот и невероятного голоса сына она резко остановилась. Эта песня всегда пробуждала воспоминания, в которых Ванесса была молода и здорова. Она очнулась от собственных мыслей, когда Том уже закрывал дверь.

– Постой…

«Мам?»

– Время вышло, и все, что мы можем сделать, – сожалеть. – Он остановился в дверях и посмотрел на Дилана на подъездной дорожке. – Эта ночь закончится рассветом, – продолжил Том петь, стараясь донести свою мысль. – Кто же знал, что я буду счастлив в темноте? Прошу, не ослепляй рассвет… [82]

– Да понял, я понял, что ты хочешь поговорить с мамой. – Дилан закатил глаза и направился к машине. – Только не задерживайся сильно, а то, и правда, опоздаем. – Он показал рукой в сторону школы и сел в машину.

«Рад, что он понял…»

– Ох, этот Дилан горячий, как июльское солнце в зените. – Ванесса наигранно обмахнулась ладонью. – Уверена, этот мальчик пользуется своими преимуществами. Правда, против меня они – ничто. Намекни, что Нью-Йорк полон таких же избалованных вниманием мужчин женщинами вроде меня, иначе это станет для него неприятным сюрпризом. – Она улыбнулась сыну. – Он красив и очевидно талантлив. Однако… Опыт отличает вас, молодых людей, от нас, стариков. Как бы ни ласкала глаз подарочная упаковка, нам всегда интересно то, что находится в коробке. – Ванесса кашлянула и показала на голову пальцем. – А вообще, хотела сказать…

– Я люблю тебя [83], – пропел Том и обнял маму.

– Так вот, юный подхалим. – Она вновь вздохнула. – Я тоже хотела сказать тебе, хоть и не так красиво и мелодично, что люблю тебя. Я ничего не боялась, пока в моей жизни не появился ты. Том, дорогой, ты стал таким большим, сильным молодым человеком, самостоятельным и умным. Ты больше не бросаешься кашей в стену и читаешь книжки по любви, а не по принуждению. Я помню, как мы шли с тобой по тому парку, улыбались, смеялись и пели. В любой жизни есть проблемы, я – прямое тому доказательство, но прошу тебя, слушай меня сейчас внимательно. – Ванесса аккуратно взяла его лицо в руки. – Мнение других людей не имеет значения. Главное то, что думаешь о себе ты сам. Слушай свое сердце, оно всегда знает ответы на вопросы. Я делала вещи, которыми не горжусь, ради тебя и не прошу ничего взамен. Я счастлива. Я никогда не могла похвастаться безупречной репутацией, жизнью и судьбой, но я ни о чем не жалею. И если хоть кто-то упрекнет меня в этом, я оторву ему голову. Иногда мы сознательно совершаем поступки себе во вред ради близких. И ни о чем не жалеем…