Город Мертвых Талантов (СИ) - Ворон Белла. Страница 59

— Не знаю. — она кашлянула пару раз. Почесала нос. Чертово солнце.

— Тогда, уж простите, я прямо спрошу. Что происходит между вами? Он не пришел вчера домой, а сегодня я нахожу его у Клары.

— Карл Иваныч! — вскинулась Саша, чувствуя, как загорелись щеки.

— Не сердитесь, Сашенька, поймите! Вы — красивая девушка, и возможно он…

— Как вам не стыдно! Я здесь… Мы… Да что я оправдываюсь!

Она попыталась выбраться из кресла. Но это было не так-то просто.

— Простите! — Карл Иваныч прижал обе руки к сердцу, — Я никогда не позволил бы себе так грубо вмешиваться, если бы Савва был обычным человеком!

Саша нахмурилась, исподлобья глядя на Карла Иваныча, но осталась сидеть.

— Он — драгоценный. — понизив голос, будто великую тайну сообщил Карл Иваныч. — Ему запрещено иметь привязанности.

— Знаю. Но меня это не касается. И я не имею привычки совать нос не в свое дело. — отрезала Саша.

— Но может быть, как-нибудь случайно… может вы что-то видели, слышали?

— Даже если бы я что-нибудь знала… — надменно бросила она. — Савва мой друг. И я не собираюсь с вами его обсуждать. — ей наконец удалось выбраться из цепких объятий кресла и она решительно направилась к двери. Карл Иваныч преградил ей дорогу.

— Подождите! Ну послушайте же! — умолял он.

Саша остановилась, хмуро взглянула на него, скрестив руки на груди.

— Вы слышали, как он играл вчера? — быстро и взволнованно заговорил Карл Иваныч. — А сейчас на площади что он устроил? Кошмар! Я же вижу, вы что-то знаете! Вы можете помочь! Но почему-то не хотите.

Саше стало его жаль. Кляня свою мягкотелость, она вернулась, но обошла стороной коварное кресло и села на старинный рояльный табурет. Сердито повернувшись к Карлу Иванычу спиной, она внимательно рассматривала молоточки и струны под откинутой крышкой рояля.

Да, она все слышала и видела. И причина ей известна. Но как раз об этом она должна молчать.

— Почему вы решили, что я что-то знаю? — спросила она у молоточков.

— Деточка, у вас не получается врать. — извиняющимся тоном ответил Карл Иваныч. — Почему вы не хотите рассказать мне все? Я ведь желаю Савве только добра. Хочу помочь.

Услышав последние слова, Саша почувствовала непреодолимое желание грохнуть кулаком по клавиатуре. Она сцепила руки, сосчитала до трех, сделала глубокий вдох и крутанулась на табурете к Карлу Иванычу лицом.

— Знаете, что меня больше всего бесит в людях? — проговорила она вкрадчиво, — Они требуют правды, а сами врут. Учителя, родители… Не знаю, дураками вы нас считаете, или думаете, мы не чувствуем ничего? Вот и вы. Хотите, чтобы я перед вами наизнанку вывернулась, и про Савву все рассказала, а сами… Я же вижу, вы что-то скрываете. А это то же самое вранье! Это противно!

Для чего она это говорила? Она сама не знала. Но остановиться не могла.

— Знаете, я очень люблю свою маму, но… Я могла бы быть сейчас дома, сочинять свои сказки, рисовать птиц на стене, играть в шахматы с папой. Но я сижу здесь, и не знаю, что будет со мной завтра. Потому что мама не считала нужным говорить мне правду.

Саша запнулась. Никогда она не думала о маме так, и теперь осеклась, испугавшись собственных мыслей и слов.

— Иногда люди обманывают друг друга потому что берегут. — сказал Карл Иваныч.

— Очередное вранье! — отрезала Саша. — Вы, драгоценные, ничем не отличаетесь от людей. Вы не договариваете. Изворачиваетесь. Фальшивите. А от меня хотите правды?

— Вы правы. Это гадко. — искренне сказал Карл Иваныч. — Но попытайтесь понять — это не только моя тайна. Вернее, совсем не моя. А впрочем, это не тайна. — он безнадежно махнул рукой.

— Будь по-вашему! Савва… он не такой, как мы. Я хочу сказать — не похож на нас, драгоценных. Нам не положены привязанности, но нам они не нужны. Мы спокойно живем без любви. Дар заменяет нам ее. Мы самодостаточны. А он другой. Он нуждается в любви и страдает без нее. Ищет ее и не находит. Он притворяется холодным и бесчувственным, но я-то знаю, какой он.

— Но почему? Как так получилось?

Карл Иваныч пожал плечами, снова начал разминать пальцы.

— Все могло бы быть иначе, если бы… — он замолчал.

— Если бы что? — тихонько спросила Саша.

— Крошечным младенцем его подбросили на порог моего дома. — отвечал Карл Иваныч, задумчиво глядя в окно, будто с облаком разговаривал. — Оставили на крыльце в большой корзине.

Саша вздрогнула. Смазанная картинка, которую ей никак не удавалось ухватить и рассмотреть, встала перед глазами, обрела ясность и объем.

… Бледный свет луны пробивается сквозь облака, темная фигура на ступеньках. Вишенка на крыльце. Кровавый камень качается над корзиной с младенцем. Она вспомнила!

— Мы так и не узнали кто его мать. — продолжал между тем Карл Иваныч. — Но в первый же миг я понял, почувствовал, что он — один из нас. И нашел тому подтверждение. Камень. Музы вешают такие на шею своим детям.

— Гранат на черном шнурке. — прошептала Саша.

— Откуда вы знаете? Он вам его показывал?

Саша покачала головой, чуть улыбаясь.

— Нет. Мне это приснилось.

Она облегченно вздохнула. Сон. С него все началось. Его она пыталась вспомнить все это время. И получается, он привел ее в Музеон.

— Приснилось? Вам? — с сомнением в голосе уточнил Карл Иваныч. — Странно… Впрочем, чего не бывает на свете. Может вы и правда явились к нам неслучайно.

— Что же было дальше? — нетерпеливо прервала его Саша.

— Я сразу разглядел его дар. Поцелуй музы оставляет особый свет. Но… — он бессильно развел руками. — Мне тоже не полагаются привязанности. Я научил его всему, что умею, но никогда не мог дать ему той любви, в которой он так нуждался. Он это понимал. Становится все холоднее, отстраненнее, равнодушнее. Закрывался. А дар его расцветал. — В голосе Карла Иваныча послышалась неприкрытая гордость. Сашу покоробило.

— Это неправильно. Так не должно быть.

Карл Иваныч слегка нахмурился.

— Так есть. И не нам судить, правильно это или нет.

Пару секунд помолчав, он продолжал:

— Но тут появляетесь вы, и все меняется. Он словно оттаивает, но дар его угасает с каждым днем. В его глазах появилось сомнение. Беспокойство. Он мечется, будто никак не может сделать выбор. Вот я и подумал, может причина в вас…

Это был вопрос. Саша машинально царапала ногтем шершавый край табурета. Будто мышь скреблась в напряженной тишине. Она перехватила цепкий взгляд Карла Иваныча, отдернула руку, молча помотала головой.

— Что же тогда? Поверьте, я не стал бы вас мучить, если бы речь не шла об огромном даровании. Оно гибнет — я чувствую. И как только это случится, погибнет Савва. От него ничего не останется. Если вы что-то знаете — скажите! Я смогу ему помочь.

Саша внимательно разглядывала грязные носы своих ботинок. Ну и влипла же она! Савва рассказал ей такое, чего не знает ни одна живая душа. И она обещала молчать. Все рассказать — значит потерять его доверие. Он отвернется от нее и будет прав. А если не скажет — Савва лишится единственно ценного, что у него есть. Ведь его дар — это он сам.

А тут еще Карл Иваныч! Он рассказал ей всю правду. Он по-настоящему волнуется за Савву. У нее подлости не хватит ему врать.

Она молчала в нелепой надежде, что пока она будет тянут время все как-нибудь решиться само, без ее участия. Но минуты тянулись, Карл Иваныч ждал, а спасение не приходило.

— Карл Иваныч… — медленно проговорила она, все еще надеясь на чудо, — Почему вы думаете, что его привязанность — это я? Он ведь не только со мной видится. Клара, Филибрум, Бэлла… спросите их.

Ее жалкая попытка не увенчалась успехом.

— Мне их спрашивать незачем. — твердо ответил Карл Иваныч.

— Только сильные привязанности разрушают драгоценных. И не говорите мне, что в последние три дня он влюбился в Бэллу или Филибрума!

— Да не влюбился он! — с неожиданной горечью вскрикнула Саша. И будто эхо, где-то в недрах рояля, в самом его сердце, едва слышным гулом отозвалась струна. “Это знак. “ — решила Саша и добавила с мрачной уверенностью: