Вся мощь Моонзунда (СИ) - Ангелов Августин. Страница 12

Когда командир посветил синим фонариком, то выяснилось, что напала огромная рысь длиной почти полтора метра и около метра в холке. Никто из них даже не знал раньше, что где-то водятся подобные экземпляры. Во всяком случае, в Германии таких хищников точно давно уже извели. А вот на малонаселенном острове такой крупный хищный зверь сохранился каким-то чудом в глухом уголке леса. Как бы там ни было, а отряд потерял Фрица. Глупая и бесполезная смерть удручала всех остальных. Достав саперные лопатки, его быстро закопали, похоронили прямо там, раздев догола ради того, чтобы диверсанта в покойнике распознать не смогли, даже если его и найдут русские. Поделив между оставшимися вещи и оружие Фрица, они оттащили мертвую рысь подальше в кусты и двинулись дальше. Их осталось шестеро.

— А мне все говорили, что рыси на людей не нападают, — проговорил самый молодой из оставшихся бойцов, боцманмат по имени Олаф.

Ему ответил штабсбоцман, которого звали Рудольф:

— Не знаю, кто такое тебе сказал, а у нас в Альпах брата моего деда рысь вот так и загрызла. Бешеные среди них попадаются.

— Отставить разговоры! — шикнул на своих бойцов обербоцман.

Макс Бауэр понимал, что нервы сейчас у всех взвинчены. Люди на пределе, они только что похоронили товарища. Но и допустить нарушение дисциплины в своей группе командир тоже не мог. Ведь до рассвета им предстояло преодолеть совсем немаленькое расстояние, чтобы выйти к следующей точке, интересующей командование кригсмарине.

После встречи со своим дядей, Александр Лебедев вернулся на базу катеров волнового управления, размещенную на отдельной территории в пяти километрах к северо-востоку от старого города по берегу залива, в устье речки Пирита. Там недалеко располагался старинный монастырь Святой Бригитты, разрушенный еще в 1575-м году, когда шла Ливонская война. И, хотя основное здание представляло собой руины с парой уцелевших стен, находились местные богомолки, которые устраивали там время от времени богослужения, несмотря на советскую власть, установившуюся в Эстонии. Впрочем, новые власти за всем тщательно наблюдать не могли, потому социалистические нормы поведения, законы и партийные установки в новых советских республиках Прибалтики выполнялись далеко не повсеместно. И местные жители этим пользовались.

В сущности, вокруг монастыря находилась деревенька Пирита, одно из пригородных местечек Таллина, где у зажиточных горожан имелись дачи. Поэтому, чтобы скрыть от посторонних глаз дислокацию секретных беспилотных катеров, краснофлотцы по приказу Лебедева строили вокруг высокий забор, загораживая недовольным дачникам вид на Таллинский залив. Местные возмущались этой стройкой, даже грозились куда-то там писать и жаловаться на действия краснофлотцев. Но, их стенания оставались без ответа по причине военного времени.

Командный состав новой главной базы флота убедил партийный и советский аппарат столицы Эстонии, что секретность необходимо соблюсти хотя бы с помощью забора, раз уж никакой другой участок побережья возле Таллина под размещение базы катеров волнового управления не выделили. И, разумеется, Александр встречался с Игорем Добрыниным не только ради того, чтобы посидеть в кафе с красивым видом и покушать мороженое. Кроме пространных родственных разговоров, они обсуждали еще и меры по обеспечению секретности объекта. Организация охраны новой базы катеров оставляла желать много лучшего. А все эти недочеты приводили к тому, что любой вражеский шпион мог запросто заглянуть на территорию и обнаружить секретное оружие Краснознаменного Балтийского флота.

Глава 7

Когда война с Германией только началась, после первой же немецкой бомбежки Ленинграда штаб КБФ собрались переносить в здание бывшей Преображенской церкви на Аптекарском острове, расположенной на улице Профессора Попова. Фактически, штаб флота предполагалось перенести на территорию электротехнического института. Там под руководством начальника инженерной службы полковника Коновалова быстро построили подземный бункер, для дополнительной защиты которого применили даже броневые плиты. А флотским водолазам дали задание в кратчайшие сроки проложить по дну кабели связи. Вот только из-за того, что вскоре советский десант взял Хельсинки, и Финляндия вышла из войны, перестав представлять непосредственную угрозу для Ленинграда, вице-адмирал Трибуц принял решение в этот новый штаб пока не переезжать.

Но, кое-какие службы на новое место все-таки успели перевести по запарке в первый момент, и теперь в главном штабе Краснознаменного Балтийского флота, который остался в итоге на старом месте, царила суета. Оказалось, что по ошибке запаковали в ящики и перевезли в новый штаб множество важных документов и нужных карт. Теперь приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы все найти и вернуть обратно. И штабные помощники сновали туда-сюда, сбивая ноги.

А в самом штабе телефоны не умолкали сутки напролет. По линиям ВЧ, по телеграфам и по радиоканалам шел непрерывный обмен информацией с Москвой и со штабами на Балтике: с Таллином, с Кронштадтом, с Ораниенбаумом, с Ханко, с Хельсинки, с Выборгом, а также с Моонзундом. На связи постоянно находилась служба разведки флота, службы радиолокации и радиопеленгации, а также командные пункты ПВО и авиации. У КБФ имелось достаточно сложное и разбросанное территориально хозяйство. А это предполагало еще и четкую работу всех служб обеспечения. Ремонтники тоже не сидели без дела. На всех судоремонтных и судостроительных заводах, связанных с флотом, кипела работа в три смены. Корабелы спешно восстанавливали поврежденные корабли и достраивали новые, в том числе и тяжелый крейсер «Петропавловск».

В последние дни главнокомандующий Балтфлотом Владимир Трибуц выглядел неважно, сделавшись нервным и раздражительным со времени недавней атаки немецкой эскадры на Ханко, обстрела Моонзунда, а теперь еще и нового нападения на части РККА, атакующие финнов Северной Суоми в городке Пори. Начальник штаба Юрий Пантелеев тоже казался сильно уставшим, что соответствовало действительности по причине бурной деятельности, которую он развил, непрерывно прорабатывая планы отражения возможных следующих атак со стороны немецкой эскадры главных сил. Что касается негласного председателя Военного совета флота комиссара Евгения Лебедева, то он и вовсе все последние дни спал прямо на службе в комнате отдыха.

Все флотские руководители и их многочисленные помощники работали в штабе до поздней ночи. А утром оперативные дежурные докладывали начальству все то, что произошло за ночь. Факты, конечно, не радовали. Противник обстрелом тяжелых корабельных орудий и высадкой десанта сорвал наступление Красной Армии на север Ботнического залива, потопив обе канонерские лодки, которые должны были это наступление поддерживать с моря. И в штабе Краснознаменного Балтийского флота готовились к следующему столкновению с главными морскими силами Германии. Поскольку оба берега Финского залива теперь полностью контролировались не только советскими кораблями, но и советской береговой обороной, все части и соединения КБФ перебрасывались на запад, в сторону Ханко и Моонзунда.

Многие в руководстве флота понимали, что главное морское сражение развернется где-то на тех рубежах, а в устье Финского залива, охраняемое с двух сторон достаточно мощными береговыми батареями и перегороженное минными заграждениями, противник не полезет, по крайней мере до тех пор, пока немцы возьмут Ригу. Но, Рига все еще крепко держалась и без помощи с моря взять город противнику было затруднительно. В этот раз в повестке совещания присутствовал вопрос и о новом командующем легкими силами. Срочно предстояло назначить флагмана вместо контр-адмирала Дрозда, погибшего с крейсером «Максим Горький». И все бы шло своим чередом. Вот только после происшествия с канонерками из Москвы в штаб КБФ Ставка внезапно откомандировала Климента Ворошилова. Ему поручили наведение порядка, и он, конечно, как только прилетел в Ленинград и добрался до главного штаба КБФ, так и разошелся не на шутку: