Дикая птица (СИ) - Кондрацкая Елена "MavkaShu". Страница 25

Рогнеда дёрнулась и чудом высвободила одну руку. Почуяв движение, корни тут же сжались, лишая возможности нормально дышать, и быстрее потянули вниз. Вот оно. Вот та мысль, которую она пыталась ухватить, прежде чем потерять сознание!

Рогнеда тихонько выдохнула и постаралась расслабиться. Задача была непростой. Особенно, когда тебя пытается сожрать неведомая болотная тварь. Тут не до расслаблений и медитаций.

Рогнеда слушала своё дыхание. Вдох через нос. Долгий, медленный выдох через рот. Вдох. Выдох. Всё хорошо. Всё будет хорошо. Мышцы, скованные страхом неохотно поддались, Рогнеда позволила голове упасть на грудь и повисла на корнях тряпичной куклой.

Хват ослаб, погружение замедлилось. Отлично. Что там царевич говорил? Надо рубить?

Рогнеда аккуратно, почти незаметно покрутила двумя пальцами свободной руки, собирая вокруг них воздушную воронку. Больше. Воздух стал крутиться быстрее, сбиваясь в плотную ленту. Ещё больше. Ещё немного. Когда воздух засвистел, она дёрнула кистью, будто стряхивая воду. Поток выпрямился и заострился.

Корни тут же сжали её, но было поздно. Рогнеда провела пальцами вдоль правого бока снизу вверх. И воздушнее лезвие легко вспороло корни, забрызгивая всё вокруг чёрной вонючей жижей.

Рогнеда выбралась из западни и прыгнула на ближайшую кочку. Корни, оставшиеся без добычи, забеспокоились, недовольно закопошились и поспешили спрятаться под воду. Дарена они попытались утащить следом. Но Рогнеда оказалась быстрее.

Метнула три острых воздушный пера. Два из них попали в цель. Одно чиркнуло Дарена по щеке и отсекло прядь волос. Ой! Ну, по крайне мере, он пришёл в себя.

— Выбирайся! — крикнула Рогнеда и протянула руку.

Дарен схватился, и она уперевшись одной ногой в чёрный кокон корней, потащила его на свободу. Тяжелый. Рогнеда закричала от натуги, и рванула со всей силы. Дарен подтянулся, грязь булькнула, неохотно отпуская царевича, и он плюхнулся на кочку.

— Спасибо, — прохрипел Дарен, пытаясь отдышаться.

Рогнеда обессиленно упала рядом.

— Обращайся.

— Ну, и хто тут мою Болотну Иву покромсал? — прозвучал скрипучий голос из тумана. — Негодники!

Туман рассеялся. На деревянных мостках старуха в цветастой юбке. Она опиралась на палку, которую венчал череп со светящимися глазницами. Седые волосы схвачены красным платком, в ушах — массивные серебряные серьги-кольца. Чёрные маленькие глазки смотрели с любопытством.

Яга.

— Царевич, ты што ль? — подслеповато пригляделась старуха. — И чего-й это ты в моём болоте потопиться решил?

— Да я не топиться, бабуль, я в гости. — Дарен поднялся на ноги и отряхнул кафтан. Ну, как отряхнул — просто размазал грязь ещё больше.

— Ты дурак что ль? — хохотнула Яга. — Я ж те говорила: штобы стать на мостки до хаты, надо в третью от тропки березу постучать. Тьфу!

— Я забыл, бабуль.

— От ты ж! Ты, милок, не Иван-царевич, ты — Иван-дурак!

— Я вообще не Иван…

— А. — Яга махнула рукой. — Одна разница! Ну? Чавой сядите-то? Гузно своё подымайте да топайте в хату. О-ой, всю хату мне заляпаете. От негодники! Лиха на вас нет!

Хлипенькие мостки шли от самого берега до самой избушки. Рогнеда недовольно посмотрела на Дарена. Забыл он. Как такое вообще можно забыть?

В избе было тепло и пахло травами. Под потолком висели ещё зелёные пучки, вязанки чеснока и сушёные куриные лапы. Печь во всю шпарила жаром. Стол посреди комнаты переливался банками и склянками разных цветов и размеров. Стены подпирали две лавки и два сундука.

— Сапоги сымайте, а то натопчут мне тут щас. — Яга отставила палку с черепом в угол и прошла к печи. — Ой, такие лбы здоровы, а стучать не приучены! Ой-ой-ой… Сымайте-сымайте, чего стоите?

Они послушно разулись, но грязь оказалась не только на сапогах, но и внутри. Пришлось неловко топтаться у порога, пока Яга не заметила.

— О-ой, негодники! — Она всплеснула руками и снова повернулась к печи. — Круко! Кру-уко! Просыпайся, гадска душа! И тащи скатерть!

С печки светился сероглазый упыть. Толстый и старый, с лохматой седой бородой.

— Какую тебе ещё скатерть, карга! — проворчал он.

— Рваную, белую, што ты от мамаши своей притащил. Давай, тащи, пока они тут мне всё не изгваздали.

Круко кряхтя и ворча полез с печи.

— Да мы тут постоим, — запротестовала Рогнеда. — Мы ненадолго. Нам до заката бы в город вернуться.

— До заката вже не успеете. — цыкнула Яга. — Да не в том сундуке, Круко! В большом! В большом, говорю! У меня, милочки, супец уже почти готов. Накормлю, напою да спать уложу. Ну, и расскажете там, чагой притопали.

— Нам бы с Круко поговорить, — осторожно сказал Дарен.

Яга посмотрела на него удивлённо.

— На шо вам этот упырь сдался?

— В городе упырь умер. Выловили его в реке без сердца. Мы подумали, вдруг, Круто что-то слышал.

— Тю-ю, как слыхать-то, когда он с печи не слазит! — махнула рукой Яга.

Круко принёс скатерть. Яга встряхнула её, придирчиво осмотрела изрытую молью кружевную ткань и, удовлетворённо кивнув, расстелила на полу.

— Вообще-то я слышал об этом упыре, — обиженно отозвался Круко, накручивая на пухлый палец бороду. — И чего это я с печи не слажу? Вот слез же.

— И когда это ты слыхал? — Ухмыльнулась Яга и пошла к печке.

— А правнучка моя к нам в прошлом месяце заходила, помнишь?

Яга что-то невнятно проворчала, видимо выражая своё отношение к родственнице мужа, и отодвинула заслонку печи и взяла ухват. На свет появился пузатый, закопченный горшок. А комнату наполнил аромат мяса и капусты.

— Садитесь, чегой встали? — Яга кивнула на лавку. — Круко, расчисти стол.

— Твоя правнучка сказала что-то интересное? — спросила Рогнеда, присаживаясь на предложенное место. — Нам важны любые детали. Слухи.

Круко схватил с пола мешок и принялся сгребать в него банки со стола. Достаточно неаккуратно — то и дело слышался звон разбитого стекла. Дарен снял испачканный кафтан и сел рядом с Рогнедой. Она запоздало последовала его примеру и сняла грязный плащ.

— Да я уж не упомню, — пробормотал Круко. — Сказала только, что всё на упырей вешают. Будто не знают, что мы сердца друг другу не вырываем. То есть, бывает, конечно, и вырываем, но редко. Реже, во всяким случае, чем отрываем головы… Голову оторвать оно, знаете ли, надёжнее. Наверняка. С сердцем ещё туда-сюда, может и заживёт, а голова… голова — это уже точно…

— Хватит чушь нести! — встряла Яга, разливая по тарелкам ароматный суп. — Они у тебя полезное што узнать просят. А не пургу твою. У вас што стряслось-то? Вы расскажите, мы, можь, подсобим как. Да ты, царевич, его уже от клятвы освободишь.

Рогнеда с Дареном переглянулись, решая рассказывать ли всё старикам. Он пожал плечами, она ответила тем же. В общем-то терять им было нечего.

***

— Во дела-а, — протянул Круко, когда они закончили рассказ. — Вот поэтому я из города и уехал на природу. Одна там преступность да срамота. И правнучке своей говорю: «езжай, Лёля, на природу. Тут тихо, хорошо». Она ж у меня человек. Шестьдесят годков. Сколько ей там той жизни осталось. А она мне: «нет, деда, у меня, — говорит, — внуки в городе». А я тех внуков и не видал даже. Мамка у них злющая, говорит, неча деток с упырём знакомить. Будто я своей родной кровинушке навредить способен.

Круко тяжело вздохнул и обречённо махнул рукой.

Рогнеда вернулась к подостывшему, но вкусному супу. Дарен свой уже давно доел. Наетая Яга сидела, устало подперев голову рукой.

— Как же вам подсобить, — протянула она. — Заклинание поиска ты, Рогнеда, пробовала, говоришь?

Рогнеда кивнула.

— И с жемчугом, что на мельнице отыскала?

Рогнеда снова кивнула. Жемчуг, как и проклятие, ни на кого не указали. Резвые речные воды быстро смывают прошлое.

— Мертвеца надо было допросить, — пожал плечами Круко. — Он бы всё рассказал.

Комната будто бы начала покачиваться.