Гулы - Кириенко Сергей. Страница 66

Тогда Сандро был горд — он выполнил работу и им остались довольны… Но теперь он вдруг почувствовал злость. На Черри. Просперо заставил его мокнуть под ледяным ливнем битые полчаса, а единственная благодарность за это — хлопок по плечу. И еще он вспомнил несколько эпизодов, когда Черри подставлял его — возможно, невольно, но все-таки подставлял. Чем дольше он думал об этом сейчас, тем больше крепла в нем ненависть к этому человеку… Внезапно рука Сандро скользнула в карман куртки. Пальцы его погладили рифленую рукоять пистолета.

— Значит, ты не хочешь отвечать на мои вопросы? — сказал в этот момент Доминик. — Ладно. Посмотрим, такой ли ты крепкий, как кажешься.

Он повернулся к Чиголо и сказал:

— Сандро, дай-ка мне твою зажигалку.

Чиголо автоматически выудил из кармана брюк позолоченного «скелетика» и протянул его боссу. На секунду Доминик задержал взгляд на лице Сандро — ему показалось, что глаза того подернулись мутной пленкой, словно мысленно он перенесся за тысячу миль отсюда. Впрочем, сейчас у него были более важные дела, чем думать о странном поведении Чиголо.

Он снова перевел взгляд на пленника и неожиданно заметил то, на что раньше не обратил внимания: грудь этого существа не двигалась — длинноволосый не дышал… Доминик осмотрел ожог, оставленный раскаленным железом на груди существа, — за несколько секунд тот покрылся коричневой коркой, словно собирался затягиваться. Да и отверстие от пули уже уменьшилось в размере. Похоже, это создание — кем бы оно ни было — чертовски живуче. Чиркнув кремнем, Доминик сказал:

— Посмотрим, как ты отнесешься к этому. Говорят, огонь очищает, а ты, приятель, не чист.

Доминик поднес руку к плечу длинноволосого. Неожиданно тот вздрогнул всем телом и попытался вжаться в стул.

— Убери от меня это! — проревел он.

— Ага!.. Ты все-таки чего-то боишься! Пламени?! — Доминик ухмыльнулся. — Давай, отвечай на мои вопросы, урод, иначе я сделаю из тебя жаркое!

В этот момент в дверях склада показался Черри. Он быстро подошел к Доминику и, обеспокоено глядя на него, сообщил:

— Они не отвечают, босс.

— Что?

— Наблюдатели в доме и Кирски не отвечают, — повторил Черри.

Доминик обернулся к сидящему на стуле существу и процедил:

— Если это дело рук твоего приятеля…

— Ну, хватит!

Неожиданно в голосе длинноволосого прозвучала сталь. Глаза его сверкнули, как две окровавленные жемчужины, и он прошипел:

— Мне надоело шутить с вами. Я даю тебе минуту, Доминик Пальоли. Если через минуту ты не освободишь меня, вы все сдохнете…

Слова существа заставили людей замереть. Черри облизнул губы, глядя на грудь длинноволосого: в ней виднелись пулевое отверстие, гигантский разрез от ножа и чудовищный ожог. Однако существо говорило так, словно для него все это было не серьезней пустяковой царапины. Нино Альбани и Сандро Чиголо стояли в углу склада, безмолвными изваяниями уставившись в стену.

Медленно облизнув губы, Доминик склонился к длинноволосому и спросил:

— И как же мы сдохнем?

Он поднял руку и посмотрел на часы, украшающие его запястье. Затем щелкнул кнопкой секундомера и протянул:

— Время пошло. Если через минуту не сдохнем, сдохнешь ты, приятель. Компрендо?

Открыв рот, гул вытолкнул языком несколько выбитых зубов и сплюнул на землю. Аз Гохар наклонился к нему и сказал:

— Итак, у меня к тебе вопрос. Ты ответишь на него, и мы разойдемся.

— Кто ты? — прошипел гул.

— Не важно… Главное, чтобы ты ответил на мой вопрос. Кстати, он у меня только один. Думаю, ты знаешь, какой? — Аз Гохар придвинулся к самому лицу гула. — Где Вассах?

На мгновение он ощутил в голове легкий шелест, но не обратил на него большого внимания: за долгие годы он научился управлять своим сознанием — сидящее у стены существо не могло причинить ему вред.

— Открой мне глаз, — прошептал гул.

— Тебе не следует видеть моего лица, — спокойно сказал Аз Гохар и повторил: — Где Вассах?

Существо растянуло губы в ухмылке, обнажив осколки выбитых зубов.

— Ты хочешь встретиться с Вассахом? Он сделает из тебя котлету, человек!

— Где он?

— Ты сдохнешь! — прошипел гул. — Сними с меня эти чертовы веревки и открой глаз!

Аз Гохар поднял руку и точным движением выбил еще несколько зубов гулу. Тот захрипел, дернувшись на ящике.

— Где Вассах? — в третий раз спросил Аз Гохар, На мгновение гул застыл, затем черты его лица разгладились, и он процедил:

— Неужели ты думаешь, что я тебе что-то скажу?.. Ты ведь не можешь причинить мне вреда, человек… Я бессмертен!

— Ты полагаешь? — задумчиво протянул Аз Гохар. — По-моему, тебя научили неверно. Ты смертен, я это тебе докажу…

— Ты ничего не можешь мне сделать! — повторил гул, — А когда я выпутаюсь из этих веревок, ты умрешь!

— Я покажу тебе одну вещь, — продолжал Аз Гохар, словно не слыша слов гула, — это развяжет тебе язык.

Он вытащил из-за пояса нож и, разогнувшись над существом, несколько секунд смотрел на него, примериваясь. Потом резко взмахнул ножом. Правая рука гула треснула, словно сухая, прогнившая ветка, и отвалилась от тела…

Глава тринадцатая

Католическому священнику Винченцо Бокаччи было неполных пятьдесят три года. У него была крепкая фигура боксера и решительное лицо. Бен Аз Гохар, разговаривавший со священником сегодня днем, сделал правильный вывод: отец Винченцо способен постоять за себя и других. Последнюю четверть века он служил в церкви Сайта Мария Аквилония. Его знала половина прихожан Террено и священнослужители других церквей. Жизнь его проходила на глазах жителей города, и по мнению многих, нельзя было найти человека, более истово соблюдающего заповеди Господни. И все же была в его жизни страница, о которой ни один человек в Террено не знал. О ней отец Винченцо пытался забыть на протяжении последних тридцати лет, но до конца этого сделать не мог.

В молодости Винченцо Бокаччи не помышлял о том, чтобы стать священником. Он родился на юге Италии, в небольшом приморском городке близ Неаполя. Отец его был сапожником, мать — торговкой на рыбном базаре. С ранних лет юного Ченцо манило море. Он любил приходить в порт и смотреть на огромные теплоходы с черными трубами и роскошные яхты с белыми парусами, скользящие по морской глади и уплывающие за горизонт, — они казались ему самым прекрасным, что есть на свете. Отец Винченцо хотел, чтобы сын его стал сапожником. Но юный Ченцо вовсе не желал провести свою жизнь в пыльной каморке, забивая гвозди в подошвы старых сапог.

Рано узнав вкус вина и женщин и наслушавшись рассказов старых моряков, он понял, что его удел — путешествия. Далекие страны, словно сверкающие жемчужины, манили его. Единственной проблемой для юноши стало: как, не имея денег, начать путешествовать?

В восемнадцать лет он попал в армию. Отслужив полтора года в Италии, Винченцо Бокаччи решил стать наемником. Для этого он уехал во Францию и вступил в Иностранный легион. Стать солдатом и ездить с военными миссиями по странам — в этом он увидел возможность посмотреть мир. После шести месяцев в подготовительном лагере на юге Франции, он попал в один из батальонов, расквартированных на севере Заира. В части, где оказался Винченцо, были собраны наемники со всех стран Европы — датчане и немцы, испанцы и шведы. Их служба была проста: днем — непременные тренировки, вечером — увольнительные в город. Вечерами они отрывались на полную катушку: взяв пару местных девчонок, выезжали за город и там, раздев своих пассий и раздевшись сами, гонялись за ними по пустыне, подогретые алкоголем и марихуаной, а догнав, валили на горячий песок и вносили свою лепту в приумножение численности населения Африки…

Через три месяца такой необременительной службы батальон Винченцо бросили на юг страны — один из местных князьков захотел установить там свои порядки, для чего набрал около сотни человек из окрестных деревень, вооружил их и начал грабить проходящие правительственные обозы. Командование батальона решило, что достаточно будет одного вида вооруженных солдат, чтобы остудить пыл грабителей, но оно просчиталось.