Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей. Страница 110

Саша отметился в канцелярии начальника штаба об окончании смены и собирался уже отправиться домой, где его ждала Маша, как вдруг заметил, что дверь в кабинет профессора Громова открыта. В последние дни профессор редко здесь появлялся. Причина этого была проста — сейчас он мало чем мог помочь штабу. В первые дни, когда коридоры только-только начали сужаться, от Громова и КБ-45 ждали решения проблемы. Однако со временем стало ясно, что быстро справится с ней не получится, о чем профессор прямо заявил. Разумеется, начальству такое заявление не понравилось, но Громов давлению не поддавался, и выдавить из него тщетные обещания никому так и не удалось. Время показало его правоту. Генерал Синицын, возглавлявший проект по связи между параллельными мирами, в конце концов отстал от Громова и позволил ему заниматься решением проблемы так, как тот считает нужным.

Архив отдела «Математика» Общества немецких древностей, захваченный в замке Вартбург, доставили в КБ-45 неделю назад. Громов и сотрудники КБ тут же приступили к работе с бумагами, пытаясь найти свидетельства самого первого эксперимента по созданию коридора между мирами. Саша сообщил Громову о договоренности с доктором Стоуном, по которой тот в обмен на фотокопии материалов обещал не раздувать скандал из-за незаконного вывоза части архива. Детали блестящей операции лейтенанта Круглова так и остались для американцев тайной за семью печатями.

Громов, усмехнувшись, сказал:

— Что ж, узнаю Джека. Он всегда был бизнесменом.

— В каком смысле? — удивился Саша.

— В прямом. «Ты мне — я тебе». Когда-то он мне сказал примерно так — чтобы получить от человека нужное тебе, надо что-то ему дать.

— Вроде разумно, — признал Саша.

— Разумеется, — согласился профессор тоном, в котором Саше послышалась ирония. Однако развивать тему Громов не стал, и пообещал договориться с первым отделом о передаче фотокопий американцам.

Разумеется, Саша горел желанием работать с архивом, но Громов отослал его в штаб, сказав, что его опыт по открытию и поддержке действующих коридоров между мирами незаменим. Саша, скрипя сердце, послушался. С тех пор прошла почти неделя. Все это время с профессором они почти не общались — у каждого был свой фронт работы.

И вот теперь, после недельного перерыва, Громов появился в штабе. С чего бы это?

Любопытство победило усталость, и Саша, постучав в полуоткрытую дверь, зашел в кабинет. Громов сидел за столом и читал, подперев кулаком лоб. Услышав Сашу, он поднял на него взгляд. Поздоровавшись, профессор предложил присесть.

— Как там дела с коридорами? — спросил он.

— Не очень хорошо, — ответил Саша и в нескольких словах обрисовал ситуацию.

— Сколько, по-твоему, до закрытия?

— Дней десять, — прикинул Саша, — в лучшем случае две недели.

— В штабе знают?

— Разумеется.

Немного помолчав, Громов сказал:

— Тебе, наверное, надо домой.

По интонации профессора Саша понял — это скорее вопрос, чем утверждение.

Саша устроился в кресле поудобнее и спросил:

— Вы что-то нашли, так ведь? Есть зацепка?

Громов не заставил себя упрашивать. Вот что он рассказал.

К 1917 году стало ясно — положение Германской империи после успехов начального периода Первой мировой войны с каждым месяцем ухудшается. На Западном фронте немецкая армия перешла к стратегической обороне. Хотя атаки союзников удалось отбить, немцы понесли тяжелые потери, возмещать которые становилось все труднее. Верховное командование в частном порядке признавало, что войну на истощение Германская империя выиграть не сможет, так как силы союзников медленно, но верно возрастали. К тому же перспектива вступления в войну США на стороне Антанты грозило еще больше склонить чашу весов не в пользу Центральных держав.

Выход виделся в стратегическом наступлении, которое позволит империи диктовать условия мира с позиции силы. Успех этого наступления должна была предрешить новая тактика — действия хорошо обученных, инициативных штурмовых групп, создание многократного преимущества в артиллерии и авиации на участках прорыва, — и новое оружие.

Летом 1917 года в немецкий Генеральный штаб поступило письмо от некоего Франца Штирнера, изобретателя и конструктора — как он сам себя охарактеризовал. В письме Штирнер описывал гипотетическое устройство, позволяющее мгновенно перемещать массивные объекты на большие — десятки километров — расстояния. По словам Штирнера, придуманное им устройство сможет пробивать коридор между двумя точками в пространстве. По этому коридору предметы смогут практически мгновенно попадать из пункта отправления в пункт назначения.

Хотя военное значение такого устройства было очевидно, письмо долгое время гуляло из одного отдела в другой, пока, наконец, не оказалось в департаменте научно-технической разведки. Эксперты отнеслись к идее автора весьма скептически, однако отметили, что представленные чертежи гипотетического устройства выполнены весьма профессионально. Вероятно, автор письма имел неплохое инженерное образование, и, вполне возможно, его опыт можно использовать в других, более реалистических проектах, курируемых департаментом. В результате к Штирнеру отправили эксперта для оценки как проекта, так и профессиональных способностей изобретателя.

В этом месте Громов прервался и достал из ящика стола папку с эмблемой Генштаба.

— Вот отчет эксперта, — сказал профессор, — кстати сказать, он был среди документов, доставленных Кругловым. Значит, ты оценил его значение.

— Да нет, я просто среагировал на фамилию Штирнера. Это ведь другой Штирнер, не наш? — уточнил Саша.

— Не наш, — подтвердил Громов. — Это его отец. Фамильное дело, видимо. Ты посмотри, какие там интересные схемы, — профессор показал на папку.

Открыв ее, Саша с первого взгляда понял, что именно подразумевал Громов. Отчет на десяти страницах, отпечатанный на машинке и составленный с немецкой аккуратностью, содержал несколько схем, в которых легко угадывались прототипы установок, нужных для открытия коридоров: вакуумной камеры, источников переменного напряжения, трансформаторов.

— Любопытно, — пробормотал Саша, пролистав отчет, — но здесь же ни слова о параллельных мирах. Может, совпадение?

— И в письме, отправленном в Генштаб, тоже ничего о них нет, — подтвердил Громов. — Но, отвечая на твой вопрос — не думаю, что это совпадение.

— Тогда что?

Профессор хмыкнул.

— Его величество случай. Задумали один эксперимент, а получился совсем другой.

— Что же было дальше? — заинтересованно спросил Саша.

Дальше было вот что. Штирнер оказался потомком старинного рода, занимавшегося морской торговлей еще с эпохи Ганзы. Со временем, как это водится, род захирел, и последние его представители риску путешествий в поисках выгодных сделок предпочитали иные занятия, понемногу проматывая накопленное столетиями наследство. Франц не стал исключением — однако, не в пример другим, менее достойным отпрыскам древнего рода, кабакам, варьете и игральным домам он предпочитал библиотеки. Не нуждаясь, в отличие от бедных студентов, в финансовой поддержке, Франц вольным слушателем посещал Берлинский университет имени Гумбольдта, где увлекся физикой, и особенно теорией электромагнитного поля, стремительно развивавшейся на рубеже веков. В своем особняке Франц перестроил бывшую конюшню в физическую лабораторию, оснастив ее по последнему слову техники.

— А зачем ему понадобились военные, если у него денег куры не клюют? — спросил Саша.

— Хороший вопрос, — сказал Громов, — и ответ на него такой: энергия. Для экспериментов ему нужен был источник переменного напряжения, причем очень мощный. Экономика Германии к 1918 году работала на войну, и без разрешения военных никто бы Штирнера не подключил. А построить персональную электростанцию было не под силу даже Францу Штирнеру.

— Ему удалось получить разрешение? — поинтересовался Саша.

Громов достал из ящика еще одну папку с эмблемой генерального штаба и протянул ее Саше.