Плацдарм (СИ) - Звонарев Сергей. Страница 17

— Генерал Говоров?

— Именно.

Стекло в окне снова задрожало от недалекого разрыва.

— Идемте, — сказал профессор, — боюсь, времени у нас немного.

Ракетный обстрел экипаж ИС-3 лейтенанта Крутова перенес без потерь. Ближайшая к танку ракета взорвалась метрах в пятидесяти, осыпав башню дождем из комков земли, падавших с глухим стуком. В левый борт, обращенный к взрыву, ударилось несколько осколков.

— Дядя Вова, как видимость? — спросил лейтенант механика-водителя, когда атака закончилась и дым рассеялся.

— Видимость нормальная, — откликнулся тот, глянув в перископический прибор.

— Давай-ка проверим ходовую, — приказал лейтенант, — вдруг зацепило.

— Есть, — ответил механик. Двигатель взревел и танк, проехав вперед примерно на корпус, остановился.

— Порядок, товарищ командир, — раздался в шлемофоне голос дяди Вовы.

— Отлично.

Из радиостанции донесся треск, и лейтенант услышал голос Селезнева:

— Трешки — беглый огонь по готовности с дистанции не больше тысячи метров. Тридцатьчетверки — до команды сидим тихо, в резерве.

Трешками Селезнев называл ИС-3, а тысяча метров — это дистанция, с которой его 122-мм пушка могла пробить броню «Тигра». Вот только там могут быть не только «Тигры», подумал Крутов.

Он не ошибся. Немецкие такни выкатывались на поле перед позициями один за другим. Последними показались громады «Маусов». Да, «Тигры» можно было пробить с километра, а вот эти махины? Неизвестно. Но ничего, одного уложили, уложим и еще…

Как всегда, азарт сражения захватил лейтенанта. Оглядывая поле боя, он не испытывал страха смерти и не думал, что может погибнуть в любой момент. Крутов искал способ решить задачу — подобраться к немцам поближе, чтобы стрелять наверняка. Впереди и немного правее лейтенант заметил большую, метров двадцать в диаметре, воронку от ракеты. Если танк завести в нее, то с поля он будет незаметен, прикинул Крутов.

— Дядя Вова, воронку видишь? — спросил лейтенант.

— Вижу, — ответил тот.

— Сможем в нее заехать?

Дядя Вова помолчал пару секунд, оглядывая в перископ склоны воронки.

— Заехать-то сможем, — сказал он, наконец, — а вот выехать…

Рядом взорвался снаряд, звон от ударов осколков по броне оглушал даже через шлемофон.

— … можем и застрять, — закончил механик-водитель.

Прильнув к окуляру, лейтенант увидел, что теперь обороняющихся на передовых позициях отделяло от немецких танков не больше полутора километров. Впереди, выполняя роль ударного кулака, двигались восемь «Маусов», а за ними в боевом порядке выстроились «Тигры» обеих модификаций.

— Заезжай, дядя Вова, — скомандовал Крутов. — Давай рискнем.

В шлемофоне раздался низкий рев двигателя, и танк медленно двинулся вперед, заезжая в воронку. На ее дне он остановился — так, чтобы осталось немного места для разгона, когда придется выезжать. Молодец дядя Вова, мелькнула мысль. Теперь танк был скрыт от наступающих, но и сам ослеп — в перископы виднелась только склоны воронки. Захватив бинокль, Крутов вылез из танка и залег на краю склона, наблюдая поле боя. Немцы стреляли пока еще редко — скорее пристреливались. Трешки пока молчали, выжидая, пока вражеские танки подойдут ближе, чем на километр. Таков был приказ Селезнева, но для победы, или хотя бы успешной обороны требовалось нечто большее, чем просто подпустить немцев ближе. Если против 88 мм орудия «Тигров» лобовая броня трешек защищала на дистанции больше километра, то 128 мм орудия «Маусов» пробивали ее уже с двух километров. Единственный вариант подбить этого монстра — быстрая атака из засады.

Крутов заметил, что по его примеру в воронку от ракеты заехала еще одна трешка. Лейтенант присмотрелся — это был танк, которым командовал Селезнев. Хорошо, нас уже двое, мелькнула мысль. Крутов прикинул — если вражеские танки будут двигаться, не меняя курса и скорости, то минуты через три один «Маус» и два «Тигра» подойдут к воронке метров на двести-триста. Если атаковать его одновременно двумя трешками, то шансы на успех резко вырастут, подумал Крутов. Лейтенант засек время, вернулся в танк, и связавшись по рации с Селезневым, обсудил совместные действия. «Хорошо, Сергей, первым идешь ты, а я сразу за тобой», — подытожил Селезнев. Крутов глянул на часы.

— Дядя Вова, как только скажу, полный вперед, — распорядился лейтенант.

— Понял, — откликнулся тот.

Немного везенья, ну, пожалуйста, взмолился Крутов сам не зная кому, глядя на секундную стрелку: десять, девять, восемь, семь…

— Давай! — закричал лейтенант, когда время вышло.

Танк тут же рванул вперед и, немного разогнавшись по дну воронки, с натужным ревом пополз вверх по склону воронки. Если осыплется, не выберемся, мелькнула мысль, будет очень глупо застрять здесь с исправным танком. На мгновение оказалось, что трешка замерла и даже поползла вниз, но тут дядя Вова переключил передачу и танк снова дернулся вверх. «Давай, давай, давай, поехали…», — сквозь зубы сначала говорил, а потом уже кричал Крутов, глядя в перископный прибор. Наконец, показался край воронки, облака в синеющем небе, а потом танк выбрался, наконец, на ровную поверхность и горизонт перестал заваливаться.

Как лейтенант и рассчитывал, впереди и справа метрах в трехстах медленно двигался «Маус», а за ним два «Тигра».

— Скажу «стоп», сразу тормози! — закричал Крутов.

Краем глаза он увидел, как танк Селезнева тоже выехал из воронки. Он должен был разобраться со вторым «Тигром» — тот был дальше всего от трешки лейтенанта.

В скорости и маневренности трешка превосходила немецкие танки, и Крутов в полной мере собирался использовать это преимущество. Один из вражеских «Тигров» Селезнев возьмет на себя, а чтобы разобраться с другим, лейтенант ждал, пока тот не окажется на одной линии с «Маусом» — тогда последний не сможет стрелять.

— Стоп! — закричал Крутов, когда это случилось.

Трешка, качнувшись, замерла.

— Сема, кулак! — приказал лейтенант заряжающему.

«Тигр», поворачивая башню, нацеливался на трешку. Скорострельность немецкого танка была гораздо выше, чем у ИС-3, но он двигался, и прицелиться ему было сложнее. Дуло «Тигра» окуталось дымом, и спустя долю секунды башня трешки зазвенела от попадания — однако снаряд прошел по касательной и не пробил броню. Ответный огонь трешки перебил гусеницу «Тигра», и тот завертелся на месте. Воспользовавшись этим, Семен успел сделать еще один выстрел прямо в борт, пробив его. Из отверстия повалил густой дым.

Тем временем из-за «Тигра» выполз «Маус». Его орудие уже было направлено в сторону танка Крутова. Лейтенант едва успел открыть рот, как трешка рванула вперед — дядя Вова сам догадался, что надо остаться в тени подбитого «Тигра».

— Сема, целься по гусеницам! — скомандовал Крутов.

На руку экипажу трешки сыграл дым., густо выползавший из «Тигра» в сторону советского танка, маскируя его. «Маус», наконец, выстрелил, но промахнулся. Сема с первого раза тоже не попал по гусеницам противника. «1:1», мелькнуло в голове у Крутова, и этот счет на в нашу пользу — по боекомплекту и скорострельности ИС-3 значительно уступал «Маусу». Пока Сема заряжал следующий «кулак», немец успел выстрелить еще раз. От попадания 128-мм снаряда в башне раздался страшный, оглушающий звон — танк дернулся, двигатель взревел и тут же смолк — дядя Вова заглушил его.

— Что? — заорал Крутов, сквозь шум в ушах едва слыша себя.

— Гусеница! — ответно прокричал механик-водитель.

Все, отъездились, подумал лейтенант. Он понимал — трешка, лишенная маневренности, обречена. Семен тем временем зарядил бронебойный снаряд и выстрелил. Под широкой гусеницей «Мауса» взметнулась земля и она сползла с переднего катка. Танк тут же остановился. Семен, воодушевленный успехом, полез за следующим «кулаком».

— Отставить стрельбу! — приказал Крутов. — Всем покинуть танк.

— Но, командир, — возразил Семен, — я попал, мы можем…

— Ты слышал приказ? — заорал лейтенант. — Выполнять!