Натурщица - Рой Олег. Страница 5

– Спасибо, – улыбнулась девочка. – Это мой любимый торт! А я блинчиков напекла.

– Хозяюшка она у меня, – одобрительно сказала Екатерина Сергеевна. – Не просто так хвалю, сам видишь…

– Да, с такой дочкой не пропадешь, – подмигнул Виктор Семенович. – Поможешь мне?

И он занес в комнату два больших пакета, в которых чего только не было. Из-за приоткрытых дверей шуршали соседи, но из приличия не показывались.

– Мы прямо как цари какие-то, – заметила Сима про их пиршественный стол.

Больше всего ее обрадовало то, что на столе не было водки. Правда, Виктор Семенович принес бутылку импортного ликера, но Сима успокоила себя, что ликер – это почти что вино, а вино (она знала это из кино) пьют не для того, чтобы напиться, а в торжественных случаях. А этот случай был самый что ни на есть торжественный. Сима сразу отметила, как необыкновенно сияют мамины глаза и как смущен Виктор Семенович. И когда он открыл вино, она поняла, что это не просто гости, а сегодня решается что-то очень важное.

– Дочка, – подняв бокал, сказала Екатерина Сергеевна и вдруг замолчала, потупившись. И тут откашлялся Виктор Семенович.

– Дочка, – повторил он. – Мы с мамой заявление вчера подали. Твоя мама замуж за меня идет.

– А я знала, – сказала Сима и, решившись, добавила: – Никогда не обижайте маму!

Жених с невестой переглянулись.

– Доча, теперь все будет хорошо, – кивнула ей мама.

И это был потрясающий день. Они даже сходили в кино все вместе, как семья, и Сима была счастлива. Но потом, когда вечером Виктор Семенович распрощался с ними и уехал домой, разговор с мамой заставил девочку задуматься. Она поняла, что за романтической составляющей происходящего есть еще и жесткая реальность – на какое-то время Екатерине Сергеевне стало слегка не до дочери.

– Дочка, пока каникулы, тебе придется у бабушки в Кушалине пожить, – извиняющимся тоном сказала мама. – Пойми, у нас все только начинается…

Сима понимала.

Конечно, ей было грустно. Ковбой все-таки посадил маму на серую в яблоках лошадь и увез в закат, а Сима осталась на дороге одна. Но, чтобы ей не было так одиноко, она представила, что к ней самой подходит какой-то худенький парень. Глаза с прищуром, темные веснушки, молчаливый – стоит, смотрит на нее, слегка улыбается, хорошо так… А она первой с ним не заговаривает, робеет. Ну, это так и положено ведь, что девушка первая не должна с парнем заговаривать. И вот Сима молчит, смотрит, а внутри так тепло и щекотно делается, и коленки немного ватные почему-то.

Этот период жизни для Симы был кочевым. У Виктора Семеновича в Рамешках был свой дом, и главбух, конечно, забрал маму с дочкой к себе. Новое хозяйство, новые обязанности – впрочем, к хозяйству они обе привыкли. Наступивший двадцать первый век приободрил людей: казалось, теперь все станет совсем по-другому, лучше и легче. За показным шиком семья не гналась, Виктор Семенович был противником того, чтобы пускать пыль в глаза, но теперь в доме появились новинки: современная стиральная машина, которая долго казалась и Симе, и матери почти волшебством; импортный холодильник вместо их древнего урчащего «Саратова». Отчим одевал «своих девочек» не хуже других. Екатерина Сергеевна, отдохнув от борьбы за выживание, от постоянной нужды и нехватки, расцвела.

Глядя на маму, радовалась и Сима. Лишнего она не просила, за модой не гналась – тихая, спокойная, домашняя девочка. Правда, из-за частых переездов туда-сюда оценки ее немного съехали – она была твердая хорошистка с пятерками, а тут нет-нет да и троечки замелькали. Но Виктор Семенович оказался хорошим отчимом – заметив, что успеваемость приемной дочки поползла вниз, он стал подтягивать ее по точным наукам и никогда за тройки не ругал. А вот мама, наоборот, просто выходила из себя.

– Да что же это такое?! – всплескивала она руками. – Ты ж не поглупела у меня. Так что ты придуриваешься-то, а?! Тебе образование нужно! Иначе работу не найдешь.

Так говорили абсолютно все родители своим детям, но не все дети прислушивались. Сима была исключением. Несмотря на свои частые уходы в мечтания, она прекрасно понимала, что надо и учиться, и потом, повзрослев, искать работу.

– Пойми, – говорила мама. – Взрослая жизнь не за горами, и я хочу, чтобы ты не подломилась под ее трудностями, а спокойно шла по жизни своими ногами. Замуж бы вышла, внуков нарожала. Понимаешь, я говорю про нормальную человеческую жизнь…

Как-то раз она вот так и вправду стояла, замечтавшись, на дороге, то есть на их улице, которая вела к школе, и к ней внезапно подошел ее одноклассник Серега.

– Че грустишь-то, прицеп? – засмеялся он – ее так иногда поддразнивали, нахватавшись от взрослых, но не зло и не обидно даже, она привыкла. – Пошли в кино, батя денег дал, я угощаю.

Симе, которая тогда была уже в девятом, всегда нравился Серега, хотя он и не был похож на того парня, который смутно представлялся ей в мечтах. Отец его не пил, и их семья была куда зажиточнее их с мамой маленькой семьи. Серега был веселый и шумный, и у него были каштановые волосы – почти одного цвета с Симиными. Еще у Сереги были веснушки. Ей ужасно нравились его веснушки, хотя он сам их терпеть не мог.

– Как рябой, – сердился он.

– Ничего не рябой, а очень красиво, – защищала его Сима.

– Мужику красота не нужна, – авторитетно заявил Серега, горделиво вздернув голову. – Мужик дело делает.

И она поразилась его взрослой мудрости. А в кино он вдруг прикрыл ее озябшие плечи своей курткой и еще положил ей руку на плечо. Сима обмерла и боялась пошелохнуться. Они сидели, «как большие», и Сима была очень горда, что все было так чинно, как у взрослых. Часто в селах и деревнях молодежь бывает гораздо целомудреннее городской – даже сейчас, а в те годы тем более, хоть и докатился уже до них, как ворчали старики, «этот заграничный разврат».

А когда Серега после кино проводил Симу домой и на следующий день тоже, то все вокруг знали, что они «гуляют». При парнях он важно говорил про Симу «Моя» и никому больше не разрешал дразнить ее «прицепом». Симе это понравилось – у нее появился «благородный защитник», это было так романтично.

И они гуляли – под звездами. Высший шик – он неизменно накрывал ее плечи своей курткой. Выбрали себе звезду – красивую, яркую, в созвездии интересной формы.

– Наша с тобой будет, – небрежно, точно уже купил ее, сказал Серега. – Это созвездие Орион. Когда я был маленький, мечтал туда полететь, представляешь?

– Ага, – почтительно кивнула Сима, проникшись. – А сейчас о чем ты мечтаешь?

– Я не мечтаю, а дело делаю, – степенно повторял он то, что уже говорил ей.

И она знала, что он не врет. Он помогал своему отцу, а отец у него занимался стройматериалами и стройкой. Какие-то командировки, какие-то тайные взрослые дела – Сима не вникала. Мать была директором одного из продуктовых магазинов – должность нервная, ответственная и, конечно, хлебная – Сима тоже не вникала. Да и зачем ей было в это вникать. Она готовила себя к мысли, что ей самой нужно было становиться взрослой и серьезной и тоже «делать дела» – по своим силам, но с полной и честной отдачей.

Поэтому, едва сдав школьные экзамены, Сима с помощью мамы и отчима, подкинувших ей копеечку, окончила курсы парикмахеров в Твери. Она не стала поступать ни в институт, ни в техникум, ни в училище. Уровень жизни важнее диплома – такой урок она вынесла из всего того, что видела вокруг с самого детства. Маме было тяжело – надо помогать маме, чем возможно. Сначала просто учиться хорошо, потом просто не мешать ей с ее новой личной жизнью…

И тут к Симиному плечу кто-то участливо притронулся – она даже не поняла, в реальности она или в воспоминаниях. Ой, – поняла она, – она же позирует! Го… то есть обнаженная! И вспыхнула, увидев совсем рядом с собой лицо седой женщины в очках.

– Что вы так вздрагиваете, – улыбнулась та. – Передохните! Обязательно надо отдыхать.

Наверное, это была художница. На остальных Сима просто боялась смотреть.