Катастрофа в две полоски (СИ) - Коваль Алекс. Страница 44

Но когда у меня все складывалось “в идеале”?

Я еще дверь кабинета открыть не успел, только за ручку схватился, как в спину прилетело:

– Мир, погоди, надо потрещать.

Решительная не просьба, а приказ от Костяна.

Финансовый директор, внешне не менее уставший и потрепанный за эти пару дней, чем я, нагнал меня уже на пороге. Активно размахивая перед носом какими-то бумагами, судя по лыбе на лице, был до ужаса доволен собой.

– Десять минут не потерпит? – глянул я на друга с надеждой, – мне нужны кофе и тишина. Иначе мозг взорвется.

– А мне стабильная зарплата и прочно стоящий под жопой стул. Иначе я чувствую себя как-то неуверенно.

– Это ты к чему?

– Пошли, сейчас все расскажу, – практически втолкнул меня в мой же кабинет Костян, бросая секретарю:

– Нас не беспокоить.

– А как же кофе? – ойкнула Анжела, засуетившись.

– Позже, Анжелика. Все позже! – улыбнулся явно что–то задумавший друг, и закрыл за нами дверь. На ключ.

– Что это за секретность такая? Максимальная? – хмуро покосился я на Костяна, который вел себя странно. Если не сказать больше. Прежде чем сесть, он еще какое-то время потоптался у двери и в лучших традициях “шпионажа” приложился ухом к створке. Прислушиваясь. Но, видимо, не расслышав ничего и никого, кивнул и прошел, усаживаясь в кресло напротив. Слишком картинно сложил руки на груди, закинул ногу на ногу и выдал совершенно уж неожиданное:

– Я встречался с Совиной.

Я даже завис с рукой, занесенной над бумагами, что он только что водрузил на мой рабочий стол.

– Что? – голос неожиданно просел до рычаще–шипящего. – С кем ты встречался?

– С Валерией. Твоей. Совиной.

“Твоей” наотмашь шибануло по сердцу, и каменную маску на лице получилось удержать с трудом. Мышцы непроизвольно напряглись, тело сковало ледяное оцепенение.

– Почему, собственно, и опоздал на совещание, – продолжил как ни в чем не бывало Костян, причем говорил он мне это с такой до ужаса довольной рожей, что аж кулаки зачесались.

– И? – рыкнул я.

– Она приходила поговорить. Хотела объясниться по поводу коллекции и журнала, на который работала.

Объясниться, значит?

Не знаю, что “правильный я” должен был почувствовать в этот момент. Злость? Что Костя встречался с потенциальной предательницей. Гнев? Что все было за моей спиной. Хрен пойми на самом деле, что творится! Но абсолютно точно всю мою “правильность” перекрыла совершенно неожиданная ревность. Жгучая и горячая, мать ее, ревность. Болючий укол прошиб сердце от осознания, что пришла она поговорить с ним, а не со мной! И хоть мозгом понимал, что я сам же Леру и оттолкнул, но руки непроизвольно сжались в кулаки, а внутри все натянулось, как пружина, которая вот вот скаканет и прилетит Костяну в его до ужаса ровный пока что нос.

Видать, друг заметил мое внутреннее состояние или прочитал на лице что-то, потому что неожиданно подскочил и примирительно проворковал:

– Тпру, спокойно-спокойно! – поднял руки друг, усмехаясь. – Не надо меня испепелять взглядом, для отдела рекламы запал прибереги. Сам головой подумай, как бы она пошла к тебе после всего случившегося? Ты так рвал и метал, что даже я бы на такое самоубийство не решился, хотя знаю тебя хренову тучу лет! Поэтому выдохни и послушай…

Легко сказать выдохни, когда внутри все от одного имени переворачивается. Когда штормит от одного только воспоминания о ней. Когда мозг напрочь проигрывает в войне с сердцем, и чем дальше, тем больше мне адски начинает ее не хватать. Просто рядом. Просто здесь. Со мной.

И тем не менее, вопреки бури внутри, я поднялся с места, прохаживаясь и внимательно впитывая каждое слово, произнесенное другом. Где-то глубоко внутри все эти дни грыз червяк сомнений в том, что я поступил правильно. Чувствовал, что что-то в этой истории не так, и не вяжется, но исправлять свои ошибки не торопился. Да и, откровенно говоря, было попросту некогда. Но да, мне следовало не голову прятать, как страус в песок, а самому встретиться и поговорить с Лерой. Честно, открыто и без всех недомолвок, которых, как оказалось, у нас было больше чем достаточно.

– В итоге, ее подставили, вовремя выдвинув на передний план, – подвел итог вышесказанному Костя, – “крыса” якобы поймана, бдительность нашу усыпили, и теперь, девчонки предполагают, что эти недоброжелатели ударят по презентации и благотворительному вечеру.

– Тогда, когда мы совершенно не будем ждать подвоха.

– Именно.

– Значит, ты думаешь, что крыса – это… – остановился и посмотрел на друга в упор, – кто?

– Стас. Ну, либо Анжела, этого варианта тоже не стоит исключать. Однако у нашего креативного директора возможностей поболе будет. Не знаю, в общем, Мир, – потер переносицу Костя, – хоть закидайся тапками, но я верю Совиной.

Стас или Анжела…

– Думал я об этом, но хоть убей, я не вижу причин для их предательства. Тем более, Стас... мы столько лет друг друга знаем! Это то же самое, что мне сейчас на тебя бы пальцем ткнули, Костян.

Как бы там ни было, но верить в то, что предал человек, которого считал другом, до последнего не хотелось. Всему можно найти оправдание, но когда вот так исподтишка и прямо в спину…

– Давай честно, – поднялся на ноги и Костя, – ты как за границу смотался, вы и виделись-то с ним за эти пару лет от силы пару раз. Он всегда у нас был сам себе на уме. Темная лошадка. Да и деньги, положение, мало ли, что ему могли наплести акционеры. Что ему наобещали за помощь.

– Думаешь, глобально это их рук дело? Акционеров?

– Больше, чем уверен. В спайке с твоим братцем. Не зря этот черт замолчал.

– И об этом я тоже думал…

Да я за эти два дня уже всю голову успел сломать этими бесконечными “думами”, и один фиг, выхода пока не видел. Адекватного так точно.

– В общем, надо быть начеку – это раз! – сложил руки на груди финансовый директор фирмы, – а два, я верю Лере. Все говорит за нее. Начать хотя бы с того, что ее вина слишком очевидна.

Я кивнул, вздыхая. Признавая очевидную вещь. Я – идиот. Какой же я конченый придурок, что даже не пожелал ее выслушать в тот день! А ведь она рыдала и пыталась со мной поговорить. Конечно, и сейчас все, что наговорил Костян, просто слова. Она и ему могла навешать лапши на уши. Но если быть откровенным, я знал. Глубоко-глубоко в душе, похоронив под обидой свою в ней уверенность, я знал, что она тут не при чем. Просто попавшая в переплет птичка.

– Слишком наивно, опять же, – продолжил Костя, меряя шагами кабинет, – настоящая алчная стерва, желающая разобрать твою репутацию по кирпичикам, действовала бы не так топорно и прямолинейно.

– Согласен.

– Ну, и тем более, если бы она предателем, то зачем ей было бы светить лицом в нашей новой коллекции. Как тебе, кстати, фото?

– Какие фото? – нахмурился я, уставившись на друга.

– В смысле? Каталог еще не утвердили, что ли?! – встрепенулся Костян, кидаясь к моему столу и вытаскивая из кипы папок притащенный Стасом макет, за который я расписался и который так и не соизволил найти время пролистать.

– Утвердили. Вчера Стас его отправил в печать. При чем тут Совина? – спросил я, искренне не понимая, какая между ними связь. Где Лера, а где наша коллекция? Хоть убейте, не догоняю.

Костя посмотрел на меня, как на больного. Глаза по пять копеек, брови все выше едут по лбу, а рука тянет мне каталог.

– Ты его не смотрел? – для верности переспросил финдиректор.

– Да как-то последние дни уже было не до того.

Костян присвистнул. По его лицу проскочило не то, что удивление, настоящий шок, что заставило меня растеряться вконец и забрать у него каталог. Бросить еще один хмурый взгляд на друга и открыть этот дурацкий макет со снимками.

Честно, видать, недосып и постоянная головомойка последних дней застопорили все реакции в теле. В том числе и умственные способности пострадали. Нормально так. Потому что поначалу я вообще не мог понять, что с моделью не то. Пялился на определенно знакомую девушку невидящим взглядом. Таращился, пока медленно до сознания не начало доходить понимание того, что эти глаза, эта улыбка, это лицо – они чуть ли не два месяца преследуют меня во снах. Они стали моим наваждением и гребаной сердечной болезнью. Моим триггером и спасением.