Ключи от моей души (СИ) - Разина Инна. Страница 46

Разговорчивый гад попался. И все еще не понял, что мне не случайно удалось вырваться. Он выпрямился и бешеным бизоном ринулся на меня, надеясь снести своей массой. Чем только облегчил задачу, подставляясь под нужный прием. В подвале было плохо видно, а еще валялось много разного хлама, лопаты, ящики. В них он и влетел со всего размаху благодаря моей своевременной «помощи». Поднимался на ноги уже не такой уверенный в скором осуществлении своих игрищ. Но мозги полностью не растерял, догадавшись, что просто так, с наскоку со мной не справится. Оглянулся по сторонам, предвкушающе оскалился и схватился за лопату.

Глава 54

Если у меня и были любимые развлечения — это когда мастер нападал на меня с шестом. Или другими подручными средствами. У него многое шло в ход, даже обычную швабру однажды использовал. Лопата, конечно, немного острее швабры. Но уворачиваться от нее получалось так же просто. Мысленно еще раз поблагодарила мастера, наблюдая, как урод теряет боевой задор и уверенность в победе. Он уже полностью забыл о тактике и просто метался по подвалу, пытаясь меня достать. Я немного поиграла с ним. Но к сожалению, зрением кошки не обладала и все-таки споткнулась, зацепившись за хлам.

Этой заминки хватило, чтобы острие лопаты задело предплечье, рассекая кожу. Урод яростно взревел, бросаясь на меня. В своем зверином запале он уже был готов если не убить меня, то покалечить однозначно. Следующий взмах лопаты просвистел в нескольких сантиметрах от моего лица. И был как раз тем самым последним аргументом, которого мне не хватало, чтобы отпустить себя полностью. Я и так не особо заморачивалась с моралью, считая, что ею прикрывают слишком многое. То глубинное, чего люди в себе боятся и тщательно прячут за приличным фасадом.

А мне прятать было незачем. Так что дальше я сделала то, что считала правильным. И плевать, что скажут на это другие. Я подняла с пола вторую лопату. И воспользовалась ей гораздо результативнее любителя девочек. Совсем не страшно было слышать хруст костей и вой потенциального насильника, баюкающего свою сломанную конечность. Когда он понял, что играют теперь им, использовал последнее средство. Стоя на коленях, целой рукой вытащил из-за пояса оружие. От боли и адреналина рука у него ходила ходуном, так что я не слишком впечатлилась. Но в подвале было мало места для маневров. Одна пуля успела чиркнуть по плечу, разрезая в этом месте одежду.

Быстрым движением я оказалась сзади противника и нанесла последний удар по спине. Еще один хруст — кажется, на этот раз позвоночник. Скорее всего, мужское хозяйство теперь ему откажет. А значит новых жертв больше не будет. Оставалось только одно: Потоцкий не должен слишком быстро узнать, кто расправился с его подручным. Так что тщательно поставленным ударом я сломала уроду челюсть. Этого хватило, чтобы он наконец перестал хрипеть и вырубился. Я устало облокотилась на сырую стену и выдохнула. Теперь предстояло решить, что делать дальше. Оставлять такой подарок дворнику не собиралась. Значит, надо как-то вытащить эту падаль отсюда. Но не на себе же мне его тащить.

Я немного поразмышляла и принялась искать телефон, надеясь, что он не разбился. Нашла его в углу, с треснувшим экраном, но рабочим. И набрала нужный номер.

— Опять будешь плакаться, чтобы не посылал к тебе никого? — раздался издевательский голос Потоцкого. — Сама виновата. Заставила нас таскаться по этому паршивому городишке. Как там Витёк, не перестарался? Я его пока еще сдерживаю. Но ты, кукла уже по грани ходишь.

— Помогите, пожалуйста… — прохрипела я в трубку, прерывая его откровения. Сейчас настроение у него заметно испортится: — Этот ваш Витёк затащил меня в подвал и хотел изнасиловать... Меня случайный прохожий спас! Мы тут сидим, я и Виктор ваш. Он совсем плохой. А спаситель убежал. Что мне делать? — выла в голос, громко всхлипывая. — Вызывать полицию?

— Стоять! — гаркнул Потоцкий. — Забудь про полицию! Идиотка, хочешь с ментами объясняться? — Расскажи внятно, что случилось. Или дай трубку Витьке.

— Он не может взять трубку. Кажется, в отключке. Я боюсь близко подходить. Пока дрались, в углу сидела… Вдруг он опять бросится… Или стрелять начнет!

— Твою мать! Подвал этот где? В твоем доме?

— Да.

— Сиди там. Скоро буду. Если вызовешь кого, там и зарою, уяснила?

— Хорошо, только быстрее пожалуйста… Вдруг этот ваш уже покойник. А я с ним одна в темноте…

— Не покойников надо бояться, дура. Уже еду! — бросил Потоцкий и отключился.

Я вертела в руках телефон и прикидывала, стоит ли звонить Владу и просить где-нибудь задержаться. Он не должен приехать сюда до Потоцкого. Тогда именно его сразу заподозрят в помощи мне. Но я уже успела достаточно узнать напарника, чтобы понимать: если только заикнусь о чем-то подобном, он приедет еще быстрее. Так что оставалось лишь молиться, чтобы опоздал. Впрочем, молиться я не умела и учиться не собиралась. Вместо этого занялась своей одеждой, разрывая ее еще больше. Нужно было вписать мой вид в версию, которую выдала по телефону.

К счастью, молитвы не понадобились. Потоцкий приехал первым. Зашел в подвал, в сопровождении нескольких плечистых парней, подсвечивающих начальнику дорогу мобильниками. Наклонился над уродом, внимательно все рассмотрел и грязно выругался. Только потом приблизился ко мне, испуганно жавшейся к противоположной стене. Изучил мой жалкий вид, рванную одежду, кровь на предплечье. У меня уже шел откат от выброса адреналина, так что дрожь по телу тоже была кстати, и я ее не скрывала. Мужчина нахмурился и потребовал:

— Говори!

— А можно выйти на улицу? — трясущимися губами произнесла я. — Холодно очень… и страшно.

— Нет! Я должен решить, что делать. Начинай. Чем быстрее расскажешь, тем скорее уйдешь отсюда, — не очень-то он заботился о своем Витьке. Даже скорую не торопился вызывать. Наверное, такие типы для него просто расходный материал. Уйти отсюда мне, действительно, хотелось. Так что я приступила к рассказу. Точнее, выдала все ту же легенду о случайном спасителе, услышавшем мои крики. А потом тот якобы испугался, что убил насильника, и сбежал. Потоцкий тщательно пытал меня, пытаясь выяснить любые подробности об этом человеке. Но я стояла на своем: разглядеть не смогла. Было темно, страшно, глаза зажмуривала, ну и тому подобное.

На собеседника произвело впечатление, что урод начал стрелять. Он никак не мог понять, с чего его подручный взбесился и нарушил инструкции. Как и предполагала, Витёк должен был только меня напугать. На грани, но не переходя к прямому насилию. В этом я Потоцкому верила, не видела причин, зачем бы ему сейчас врать. Мне уже надоело в сотый раз отвечать на вопрос, как выглядел мой спаситель, когда за дверью послышался шум, а потом в подвал ворвался Влад. А я мысленно порадовалась, как все удачно сложилось.

Напарник был в чистой, не помятой одежде. На лице и теле никаких признаков борьбы. И неподдельная озабоченность в глазах. Правда, это как раз было лишнее. Нельзя демонстрировать Потоцкому, что так за меня переживает. Лучше никому не знать, какие у нас отношения. Но ничего изменить я уже не могла. Влад быстро подошел ближе, на ходу бросив взгляд в сторону лежащего на земле тела. Осмотрел меня с головы до ног, стащил с себя кожаную куртку и набросил мне на плечи. С тревогой заглянул в глаза и спросил:

— Что произошло?

Со стоящим рядом мужчиной он не поздоровался и даже не смотрел в его сторону.

— Дома расскажу, — выдавила я и повернулась к Потоцкому: — Мне можно уже идти?

— Шагай. Потом еще поговорим, — скривился тот. И пока мы с Владом шли к выходу, раздавал своим подручным команды: — Зачистить тут все, гильзы найти, все до одной. Этого — в нашу больничку. Дворникам дать денег, чтобы все забыли и рта не раскрывали. Я уехал, как закончите, доложите.

На улице, перед лестницей в подвал, стояло еще несколько парней, не давая никому подойти ближе. Чуть в стороне сбились в кучку местные дворники-таджики, с любопытством косясь в нашу сторону и о чем-то тихо переговариваясь. Проходящие мимо прохожие тоже бросали на это столпотворение настороженные взгляды. Влад поддерживал меня за плечи и молча вел домой. В квартире сразу проводил в ванную, помог снять одежду и остался рядом, пока я мылась. Уходить не захотел, как я ни пыталась его выпроводить.