Грязная тайна (СИ) - Джокер Ольга. Страница 21

— Я подумаю, — сообщаю маме, чтобы не нарываться на скандал.

День города выпадает на пятницу. Улицы красиво украшены, люди вокруг счастливые, а погода солнечная.

В этот день у нас сокращённые пары. После них мы в поте лице тренируемся и уже в обед отправляемся по домам. Приводить себя в порядок, краситься и наряжаться.

Я сажусь перед зеркалом и достаю косметику. В повседневной жизни редко ею пользуюсь, но для выступления нужно краситься как последней шлюхе. Чёрные толстые стрелки на веках, максимум тонального крема, чтобы перекрыть веснушки. Ярко-красная помада, несколько слоев туши. Макияж должен дополнять сценический образ и делать более чёткими черты лица, которые теряются при освещении.

Волосы собираю в тугой высокий пучок и фиксирую гелем. Так, чтобы ни одна лишняя волосинка не торчала. Пакую сценический костюм и вызываю такси. Выступать мы будем во дворце культуры, где соберутся сотни гостей.

— Алис, поможешь мне с причёской? — спрашивает Ляля, когда мы встречаемся у центрального входа.

— Помогу, конечно.

— Я все нервные клетки потратила на долбанный пучок!

— Не нервничай, Лялька. Сейчас так туго заплету, что веки не сможешь закрыть.

— Да ну тебя, — шутливо толкает меня в плечо подруга.

С трудом протискиваемся сквозь толпу людей, минуем просторный холл и поднимаемся на второй этаж.

Я бегло прохожусь взглядом по присутствующим, но ни Кати, ни Миши пока не замечаю. Возможно, они не захотели посещать мероприятие. Хоть бы, хоть бы…

За кулисами творится настоящий хаос. Шумно, людно. Ни одного свободного места. В малом актовом зале проходит репетиция для первых выступающих. Нашему коллективу приходиться обосноваться в коридоре. Разложить вещи на подоконниках, кое-как пристроиться, чтобы никому не мешать.

Большой зал постепенно наполняется людьми. Последней приезжает мэрия. Когда я думаю, что обошлось, то судьба вновь играет со мной злую шутку — я вижу сестру вместе с Медведем. Они держатся рядом, но друг друга не касаются.

Басаргин разговаривает с пожилым седовласым мужчиной, а Катя сопровождает жениха. Открыто улыбается, не перебивает. В красивом изумрудном платье с небольшим вырезом на ноге. Волосы завиты лёгкой волной, на лице искусный макияж. Представительному прокурору под стать. И как у него вообще на меня встал?

— Видишь? — шёпотом спрашивает Ляля, пока я колдую над её волосами.

— Прикрой меня.

Подруга встает со стула и заслоняет собой. Она выше и крепче.

Отвожу взгляд и распускаю причёску. С волосами Ляли даже у меня возникли сложности. Они мягкие и буквально рассыпаются в руках!

— Выдыхай, — произносит подруга. — Они уже в зале.

Жаль, что выдохнуть получится ненадолго, — самое сложное впереди.

Выступление задерживают на полчаса по техническим причинам. Мы с девчонками маемся и бегаем по кофе. Много болтаем, смеемся и обсуждаем неудачный пучок Молодецкой.

Затем освобождается малый зал, и Алла Константиновна зовёт нас на репетицию. Там же предстоит переодеваться и поправлять макияж.

Снимаю джемпер, остаюсь в бюстгальтере. Открываю сумку со сценическим костюмом и обмираю от ужаса. Твою мать, только не это!

Глава 22

— Зачем переводишься, Басаргин? На кого нас бросаешь? — спрашивает Карасев, пока мы едем на концерт. — Стабильность — это нормальное и адекватное желание любого человека! Ты же круто поднялся! Из районной прокуратуры до областной! Что не так?

Его голос режет барабанные перепонки, а запах одеколона вызывает тошноту. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Карасев в сером костюме и с широким полосатым галстуком. Щёки красные, зрачки расширены. Он бухой, что ли? Или покурил перед тем, как сел за руль? Впрочем, ничего удивительного. Знает, что за это ничего не будет.

Я подобрал Николая Ивановича в самом центре города. Большая удача, что внедорожник губернатора врезался в потасканную иномарку. Сам чиновник никак не пострадал и отделался лёгким испугом, но был признателен, когда я остановился и предложил подкинуть его до дворца культуры.

— То, что мы имеем, — мы уже имеем, поэтому оно нам неинтересно, — спокойно поясняю.

— А когда насытишься и удовлетворишь все свои потребности без остатка? То что?

— Это невозможно, Николай Иванович. Мы постоянно испытываем чувство неудовлетворенности.

— И чем тебя не устраивает стабильность, Михал Андреевич? — не унимается Карасев.

— Периодический выход из зоны комфорта очень полезен. Когда человек слишком долго находится в стабильном состоянии — он останавливается в развитии, становится мягким и уязвимым.

— Я занимаю свою должность более десяти лет подряд, — недовольно фыркает губернатор. — Вроде пока не деградировал.

Я бы поспорил, но не стану. Не в моих интересах.

— Не деградировали, Николай Иванович.

— Те, кто постоянно действует и не сидит на месте — как по мне, похожи на безумцев.

— Во всем необходим баланс.

— С этим согласен. Так кто же займет твоё удобное кресло, Басаргин?

— Это пока не решенный вопрос. В чем основная проблема.

— Хорошо, спрошу по-другому — кого ты подашь на свою должность? Учти, я терпеть не могу кумовства.

— Я вас познакомлю, но чуть позже.

Для этого и еду на ебучий утренник. Так вышло, что должность в столице досталась мне не за красивые глаза. С небольшим условием, чтобы я посодействовал и помог устроить на своё место одного конкретного человека.

Карасев утверждает, что не приемлет кумовства, но это чушь полнейшая. Уже заочно на мою должность метит человек с дерьмовой репутацией и отличными знакомствами. Все дела, которые он ранее вел, успешно заминались и «хоронились». Преступление — это ведь не только действие, но и бездействие.

Мы подъезжаем к двухэтажному старинному зданию с высокими белыми колонами, опоздав на пять минут. Договариваемся с Карасевым детальнее обсудить список кандидатур уже в ресторане, куда все отправятся после официального концерта.

Выходим на улицу, торопливым шагом направляемся в зал. На входе стоят молодые студентки и вручают буклеты с детальным расписанием концерта.

Как и обещала Катя — наши места находятся в первом ряду. Одно слева — все ещё свободное.

— Ты на него не дави, — предупреждает Катерина. — Папа говорил, что Николай Иванович довольно гибкий, если найти к нему подход.

— Я вроде не давил.

— Мне так показалось. Немного.

Катя поглаживает меня по руке и слегка улыбается.

— Весь напряженный, Миш. Мне не удалось тебя сегодня расслабить? Я специально сбежала с работы пораньше.

— Удалось. Ты молодец. Что может быть лучше хорошего минета после окончания рабочего дня?

— Тише ты, — смеется, оглядываясь по сторонам, и шепотом добавляет: — Я старалась.

Концерт задерживается по техническим причинам, поэтому от нечего делать я читаю буклет. Танцы, песни, акробатические номера. Мне предстоит отсидеть на концерте минимум два с половиной часа. После этого по плану ресторан. Домой в лучшем случае я попаду глубоко за полночь, но очень надеюсь, что с положительным результатом.

Когда на сцену выходит ведущий — мой телефон звонит. Я бегло смотрю на экран и несдержанно матерюсь. Под изумленный взгляд Кати встаю с места и выхожу из зала.

В светлом просторном холле бегает много артистов в ярких костюмах. Они шумят и торопятся. Переодеваются, красятся.

Отхожу подальше, встаю между колонами в узком проходе и набираю последний неотвеченный номер.

— Где тебя носит? — ору в телефонную трубку.

— Мих, подъезжаю. Какой-то чёрт врезался в мою тачку.

— У тебя пять минут, придурок. Я ради кого тут жопу рву?

— Извини. Я не специально, честное слово!

Заканчиваю разговор, прячу телефон в карман пиджака. Думаю о том, что было бы неплохо выйти на улицу и закурить, но тут мой взгляд цепляется за рыжую ведьму, которая несётся прямо на меня.