Страна Мудрецов - Кирносов Алексей Алексеевич. Страница 27
– Почтение Главному коменданту! Как дела в масштабе Мурлындии?
– Все нормально в Мурлындии, – ответил я. – Жители радуются, печки горят. Что еще надо?
– Спать надо, – сказал король Мур и снова зевнул. – Вся природа зимой спит, всякая жизнь замирает. А ты вопреки этому закону что-то мудришь. Жили мы спокойно, умеренно, а ты принес заботы, хлопоты, беспокойства…
– Без забот и хлопот жить скучно, – сказал я королю. – Федя может подтвердить. Сам решил печку ставить, в артель устроился.
– Разве он по своей воле… – начал король.
– Вот именно, по своей воле! – перебил Федя. – Жду не дождусь, когда до моего дома очередь дойдет печку ставить!
– Дождешься, – пробормотал король. – Всему свое время… Дни приходят, и дни уходят, а Мурлындия остается вовеки…
Не питая особенной надежды, я все-таки закинул удочку:
– Ваше величество, у меня артель печников. Хотите, они поставят вам прекрасную печку за единый день? Всю грязь сами уберут, не беспокойтесь! А зимой будем вместе кататься на лыжах. Вы любите кататься на лыжах?
– Я не люблю кататься на лыжах, – сказал король. – Я люблю кататься на лошади. Не надо мне печек, любезный. Спать буду зимой, как все нормальные жители.
– Мое дело – предложить. Как хотите.
– Твое дело – делать так, чтобы дел в Мурлындии было поменьше.
– У нас можно устраивать все что хочешь, – возразит я. – Вот я и устраиваю все что хочу. Других не заставляю.
Кто не хочет участвовать, – скатертью дорога. Силком не тащу. Я обычаи знаю!
– Вывернулся, змей… – зевнул король. – А ты и вправду мудр!
– Вот так-то! – сказал я и пошел домой.
В доброй половине домов уже стояли печки. Хозяева запасались на зиму не сеном, а дровами. Но другая половина жителей не поддалась на уговоры и привычно укладывалась спать. На улицах становилось все пустыннее.
Город замер. Листва посаженных Лидкой деревьев облетела, засыпала улицы, и некому было подметать, плати за это хоть по двадцать кирпичей. Мне становилось грустно и одиноко, особенно по вечерам. Даже Шнырь заходил к нам все реже.
Всю артель я поставил на строительство клуба. Несколько дней подряд на работу являлся капитан Прунамель с матросами. Они получили заработок, государственное жалованье и взяли авансом кирпичей вперед за полгода, заверив меня, что спать не лягут, а будут строить на берегу маяк. Погрузив свое богатство на четыре телеги, они уехали к морю.
Однажды, выбрав свободный часок и хорошую погоду, я пошел проверить состояние Мурлындского флота. Корабль «Диоген» уже не болтался просто так, носом в песок. Он солидно стоял ошвартованный у длинного бревенчатого причала. Над рубкой возвышалась труба, из нее валил густой дым. Моряки приняли меня очень дружелюбно, угостили крепким чаем и хлебом.
– Откуда хлеб? – удивился я. – У нас пекут только лепешки…
« Не пользуется ли капитан подачками Главного?» – мелькнула у меня нехорошая мысль.
Капитан Прунамель показал мне формочку, которую сам смастерил из жести. Он сказал:
– Вот в этом приспособлении и пеку.
– Очень здорово, – сказал я. – Оказывается, вы все умеете!
– Далеко не все, – смутился от похвалы капитан Прунамель. – Но кое-что у меня получается. Когда плаваешь далеко от берегов, не всегда найдешь на судне нужного специалиста, если потребуется что-то сделать. Приходится самому. Отсюда и умение…
Мы пили чай, ели теплый хлеб. Я спросил капитана:
– Как вы попали в Мурлындию? Случайно или с заранее обдуманным намерением?
– И так, и так… – сказал капитан. – Это печальная история…
– Расскажите! – попросил я.
– Я служил штурманом на большом пароходе и считал, что вполне достоин быть капитаном. Но капитаном меня не назначали, и я затаил в душе горькую обиду. Особенно страдала моя гордость, когда капитан парохода делал мне замечания, что я поступаю не так, как надо. Я еще больше обижался, но все-таки поступал по-своему…
Однажды капитан парохода сказал, что если я не перестану обижаться и поступать по-своему, то он вообще переведет меня из штурманов в матросы…
От этих слов я так обиделся, что кровь моя вскипела, как Мальштремский водоворот во время прилива. Я ушел с вахты, заперся в каюте, раскупорил три бутылки рома и развернул пачку галет. Я страдал от того, что не видел на свете справедливости, хотя сам и был кругом виноват. Но я не понимал этого. Я слушал, как плещется вода за бортом, и пел грустные матросские песни.
Вечером ко мне постучались. Я впустил в каюту корабельного плотника. Этот корабельный плотник был отчаянный лодырь и любитель красивой жизни. Он постучался ко мне потому, что почуял своим длинным носом запах рома. Он сел и сразу потянулся к бутылке.
– Не горюй, штурман! – сказал он, выдув третий стакан. – Из любого положения есть выход. Если человек не робкого десятка, он обязательно найдет на свете то, что ему по душе. Надо только не лежать на боку и раскидывать мозгами.
– Все мои мозги уже раскиданы, корабельный плотник, – ответил я грустно. – Но я не вижу выхода из своего скверного положения.
Корабельный плотник осушил еще стакан и запел грубым голосом:
Есть на свете такая страна, возле берега моря она, там на елках растут огурцы, и все жители там мудрецы.
Они делают что захотят, кверху пузом на пляже лежат, нет у них ни тревог, ни забот, а еду им волшебник дает.
Ловят рыбку они на крючок, правит ими король-добрячок.
Там веселье с утра дотемна.
Ах, Мурлындия – это страна!
Я не поверил корабельному плотнику и сказал:
– Обыкновенный художественный вымысел! Если даже допустить, что огурцы на елках – это метафора, все остальное тоже не выдерживает критики. Страны без несправедливого начальства и без ограничения личной свободы человека быть на свете не может. Признайся, что ты вьдумал страну Мурлындию, корабельный плотник!
– Я бывал в Мурлындии, – сказал корабельный плотник. – Только пришлось уйти. Там нет ни табаку, ни рома. Как жаль! Мурлындские жители живут вольнее, чем птицы небесные. Непривычному человеку ничегонеделание даже приедается… Я там от скуки смастерил небольшой кораблик. Наверное, он до сих пор болтается у берега…
Я спросил просто так, из интереса:
– А где находится эта страна? Ты знаешь координаты?
Корабельный плотник ухмыльнулся в кулак и выдул еще стакан.
– Тебе захотелось сбежать в Мурлындию? – спросил он.
– Это мое дело, – ответил я. – Ты только скажи мне, где находится такая прекрасная страна?
После шестого стакана корабельный плотник рассказал мне, где находится Мурлындия, и даже нарисовал карту.
Этот лодырь неплохо знал географию.
Наш пароход проплывал неподалеку от мурлынского берега. Была глухая ночь, и справа по борту то и дело вспыхивали голубые зарницы. Я вышел на палубу и погрузил в маленькую шлюпку продукты и пресную воду. Я положил в шлюпку теплую куртку и компас. Честное слово, дорогой шеф, месячное жалованье, которое я оставлял в корабельной кассе, как раз покрыло стоимость этих предметов.
Я подошел к шлюпке и снял брезентовый чехол. Стало вдруг жалко расставаться с родным пароходом, с нашим экипажем, который стал мне в сотню раз роднее и дороже в этот момент расставания. Но слепая злоба на жестокого капитана снова вскипела в сердце, и я без колебания спустил шлюпку на воду.
Пароход ушел во тьму, и постепенно затих шум его машин.
Я вставил весла в уключины, поплевал на ладони и поплыл к югу, в сторону мурлынского берега. Теплый морской ветер наполнил мои легкие воздухом свободы. Я греб без устали и думал о маленьком суденышке, которое ждет хозяина у берегов Мурлындии, страны мудрецов. «Стану на нем капитаном, – думал я, – обучу себе в помощь пару матросов и буду плавать куда захочу». В общем, жизнь мне представлялась самая великолепная. На рассвете я достиг берега и увидел свой корабль…
– Ваши мечты исполнились? – спросил я капитана.
– Мои мечты исполнились, – тихо сказал капитан Прунамель. – Никакого начальства надо мной нет. Я стал капитаном. Могу плавать куда захочу… Плохо только, что никуда не хочется плавать… Поставишь парус, отойдешь от берега, возьмешь курс, скажем, на Пескадорские острова, да вдруг задумаешься: а зачем? Груза и пассажиров я не везу. Научных работ не произвожу. Рыбным или зверобойным промыслом не занимаюсь… Любой моряк может меня спросить: «А для какой надобности, капитан Прунамель, баламутишь ты мировой океан?» Что я этому моряку отвечу? Нечего мне, дорогой шеф, ответить этому моряку… Вот и плаваю на остров Высшей Мудрости и обратно… Выпьем еще по стаканчику, шеф. С вареньем.