Память гарпии (СИ) - Таргулян Ксения Оганесовна. Страница 59

Сидя у рычага, раз за разом надавливая на него, Орфин смотрел в Бытое. Жилые квартиры сменяли друг друга, и беспечные люди в утренних заботах не подозревали о взгляде из-за завесы. Кто-то суетливо одевался, кто-то нежился в постели. Наблюдать и оставаться незамеченным давно стало привычным, как для врача просить пациента раздеться за ширмой. Будто смотришь авангардное реалити-шоу.

Наконец Орфин набрал нужную высоту. Это место… Шершавые обои, деревянный плинтус, отошедший в углу, дорогое зеркало и повисший над ним провод… Повороты коридора, скрип правой двери… Стоило оказаться здесь, и горько заныло под сердцем.

За небольшим столом задумчиво завтракала молодая женщина. Мужчина гораздо старше нее заваривал какао, наполняя кухню сладким ароматом. Ему за пятьдесят — высокий, тощий, со впалыми глазами и густым серебром в коротких черных волосах. Ей — около двадцати, но она анемично бледна и заторможена. Одета в длинную белую сорочку с кружевом, спутанные русые волосы почти касаются пола. Мужчина поставил две кружки, поцеловал девушку в макушку и сел рядом.

— Пей, дорогая.

— Ну, что здесь? — нетерпеливо спросила Тис.

Орфин не спешил отвечать. Он разглядывал квартиру и ее обитателей, пытаясь понять, почему это место вызывает в нем такое томление.

— Что ты чувствуешь? — тихо спросил он, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Что-то особенное?

— Да… — прозвучало в ответ после паузы.

Он моргнул, переключаясь на Пургу. Вокруг снова воцарились серость и тишина. Маленький плот болтался посреди пустоты, с кровавым древом и бескрылой гарпией на борту. Тис выглядела болезненно взволнованной, теребила кудри и лихорадочно оглядывалась.

— Так что здесь? — повторила она, заметив, что он сфокусировал на ней взгляд.

— Давай, я попытаюсь показать тебе.

Он мягко взял ее руку. Чуть сжал пальцы, тонкие и твердые, как косточки, и заглянул в золотые глаза. Чтобы вместе проникнуть в Бытое, они должны доверять друг другу. На короткое время стать почти что единым целым.

Он никогда не понимал Риту до конца — даже при жизни, когда никто еще не превращался в чудовищных птиц. Банально, но, должно быть, эта загадка его и заворожила.

Закрыл глаза и мысленно потянул ее за собой.

Но расслабиться рядом с ней не удавалось. Ее холодные пальцы казались частью каменного изваяния, которое не сдвинуть с места. И оттого все попытки становились тщетными. Он невесело рассмеялся от постельной аналогии, внезапно пришедшей на ум: так долго организовывал встречу с любовницей, а теперь устал и переволновался, и дальше поцелуев дело не идет.

Ее пальцы дрогнули, но Орфин удержал их. Он пристально посмотрел в ее радужки, в эти искры и пятна на солнце. Тисифона нервно усмехнулась.

Вдруг, будто читая его мысли, она прильнула и уткнулась лбом ему в ключицы. Ее руки мягко заскользили вверх от его кистей к локтям и плечам. Пальцы всё равно что сухие прутья, но их прикосновения так старались быть нежными, что Орфин склонил голову и коснулся губами ее волос.

Эти безмолвные мгновения наполняли его скорбью. Он и Тис, они могут изображать что угодно, хоть устроить оргию — это всё равно будет лишь бледной имитацией. Настоящая близость возможна лишь в мире живых.

— У меня сложно с такими разговорами, — тихо сказала Тис, приподняв голову, так что их лица оказались напротив друг друга. — Но… я просто хочу чтоб ты знал, как я ценю твою заботу. Тебя. Ты единственный, кому не плевать на меня.

Орфин вдруг понял, что она говорит всё это осознанно, чтоб настроить синергию. Она ведь давно в Пурге и, конечно, в курсе, как это делается.

— И… — продолжила Тис, облизнув губы, — ты тоже стал мне дорог. Прости, что я была с тобой жестока. Мне очень, очень жаль. И я не хочу, чтоб с тобой случилось что-то плохое… Прости за всё, что я…

Он прервал ее поцелуем. Такие холодные и гладкие губы не могли принадлежать живой женщине, но и сам он не живой мужчина. Тис сперва вздрогнула, но быстро ответила на ласку. Ее движения были одновременно нежными и порывистыми, словно она с трудом сдерживала природную свирепость.

Прикосновения разлились по губам истомой. Орфину от души захотелось увлечь Тис за собой, подарить ей секунды жизни, насытить запахами и красками, которыми пышет Бытое. Это желание оказалось сильнее любого недоверия.

Зыбкая пленка, отделявшая Пургу от Бытого, поддалась и расступилась, пропуская их обоих в мир живых. Переплетя пальцы с Тис, Орфин отстранился от ее рта и приоткрыл глаза. Девушка казалась мерцающим привидением посреди кухни, свет ламп ложился на нее рассветом и играл на прозрачных волосах. Лицо будто опрыснули золотой пыльцой, была видна лишь россыпь сияющих крапинок. Точно созвездие, по точкам которого ты угадываешь рисунок.

Тис ошеломленно оглядывалась по сторонам. Орфин же боялся пошевелиться, чтоб не спугнуть ее фантом, не нарушить их хрупкую синергию. Он загляделся на ее призрачный облик, удивительно светлый, будто не было ни когтей, ни разодранных душ.

Тис смотрела на живых с настороженным недоумением. Они успели допить какао, и теперь мужчина со странным упоением расчесывал пушистые волосы девушки.

— Что это… значит? — спросила Тис с тихим трепетом.

— Я думал, ты мне скажешь.

— Я ничего не помню, — повторила она привычные слова.

Орфин нахмурился.

— Но это место… — он снова окинул взглядом кухню и коридор. Каждая потертость на обоях, каждый круг света от люстр звенели и пульсировали для него. — Что ты чувствуешь? — вновь спросил он.

Тис сглотнула и закусила губу. Ее глаза замерцали ярче.

— Всё. Ничего. Я не знаю. Слишком много… — она снова заметалась взглядом вокруг. — Это… так ярко. Как будто меня слепит и зажигает. Как полет! Давай посмотрим еще!

Она потянула его в коридор, но Орфин удержал ее.

— Лодка, древо, помнишь? Мы не можем тут так просто гулять. Для этого нужно плыть вместе с лодкой. Не сходи пока с места, хорошо?

Тис неохотно кивнула.

— Ты всякий раз видишь всё вот так, когда подглядываешь?

Он кивнул и добавил:

— Но это место правда особенное. Наверное… мы оба были здесь, — предположил он. — Пожалуйста, постарайся вспомнить.

— Как?

— Попробуй коснуться чего-нибудь.

Тис провела рукой по стене, но это явно не вызвало озарения.

— Неужели тебе совсем неинтересно? Это ведь твое прошлое. Твое настоящее «я».

— Вот эти люди — мое прошлое?

— Думаю, да.

Она нахмурилась.

— Но кто они мне?

— Не знаю. Может, это твой… отец?

— Отец? Разве он похож на меня?

Похож он не был. Единственное сходство — темные волосы, но совершенно разная форма лица. Глядя на этих двух людей, ни за что не подумаешь, что они родственники. Эта мысль расстроила Орфина. Он понял вдруг, что гонит прочь другое предположение.

— Ладно… попробуй коснуться его, — менее охотно предложил он.

Тис провела ладонью по волосам мужчины, и они чуть сдвинулись. Живой остался безразличен к бесплотному дуновению, но Орфина оно поразило. Вместе с Тис они могут по-настоящему влиять на Бытое, а не только смотреть! Изумленный, он с надеждой ждал, что Тис охватит озарение и она воскликнет что-нибудь. Но на ее золотистом лице сохранялось прежнее настороженное выражение.

Наконец Орфин сдался:

— Как думаешь, он может быть твоим вдовцом?

— Этот старик?

Она чуть дернула губой, но серьезно всмотрелась в лицо мужчины.

— Ну… он довольно породистый, да?

Орфин поперхнулся, и Тис усмехнулась, покосившись на него.

— А что? — она пожала плечами. — Может, и мог, не знаю. Но похоже, не особо-то мы друг друга любили, а? Быстро он нашел замену!

— Ты перешла почти три года назад.

— Мало ли. Может, он и при жизни мне изменял?

Ее глаза недобро блеснули. Орфин вспомнил слова Набата о том, каких дел крепчий может натворить в синергии со зрячим — стать настоящим полтергейстом. Не стоит пускать ее дальше в Бытое. Он почти разорвал контакт с ее кожей. Но если отступиться сейчас — это будет означать, что все напрасно. Быть может, именно эмоции пробьют брешь в заслонках ее памяти? Пусть даже это будут ревность и гнев. Странно было бы ждать от Тис светлых чувств, не так ли?