Плохиш для хорошей девочки (СИ) - Селезнёва Алиса. Страница 55
Кто-то из сидящих рядом соседей поварчивал. Говорил, что молодежь совсем обнаглела, и что есть, глядя на «такое общение», откровенно неприятно.
– Да эти двое сейчас друг друга проглотят.
– Шли бы вы в общагу, ребята.
Агата не заметила, как оказалась у Никиты на коленях. Если бы вокруг не сидели люди, он бы уже повалил её на диван.
– Поцелуй меня в шею, – попросила она, и он внял этой просьбе. Нашёл мочку уха и слегка прикусил её. От удовольствия Агата прикрыла глаза и сжала зубы. С языка чудом не слетело не то имя.
– Тебе нравится?
– Очень нравится. Делай так почаще.
– Агата... – Никита дышал тяжело и прерывисто. Бугор в его штанах становился всё твёрже. – Я больше не могу. Рядом есть почасовая гостиница, и, если ты готова...
Она не дала ему закончить.
– Я готова.
Глава 42
Почасовая гостиница располагалась в двух кварталах от кафе, где они сидели. Это было двухэтажное жёлтое здание с неброским названием «Аделаида». Рядом стояло несколько легковых машин, а чуть позади – аптека и винно-водочный магазин.
– Я не очень-то опытный, поэтому не жди чего-то особенного.
Агата остановилась и подняла на Никиту затравленный взгляд. По мере приближения к «Аделаиде» её уверенность в отношении «готова» таяла, как мороженное в погожий день, но отступать было уже поздно.
– Я тоже не очень-то опытная, поэтому для меня в любом случае всё сегодня станет особенным.
В глазах Никиты проскользнуло удивление.
– А как же…
Боясь услышать словосочетание «твой боксёр», Агата приложила к его губам его же варежку.
– Мне было пятнадцать. Случись что, и моя мать убила бы нас обоих.
Больше Никита не сказал ничего, но дальше зашагал заметно бодрее и даже плечи расправил, отчего стал казаться ещё выше. У входа в гостиницу он распахнул дверь и слегка подтолкнул Агату вперёд. В фойе она оказалась первой и окончательно растерялась при виде чёрного кожаного дивана и двух квадратных картин в позолоченных рамах.
– Один номер. На два часа. – Никита шагнул к стойке администратора и достал из кармана пластиковую карту. Через четыре с половиной секунды терминал издал пикающий звук. Агата сглотнула и сделала вид, что отряхивает сапоги. Ей не хватило смелости поднять глаза и посмотреть на администратора гостиницы.
– Всё успешно. Пойдёмте.
Безликая, темноволосая женщина вышла из-за стойки и повела их по длинному коридору в сторону номеров. Никита шёл впереди, Агата плелась сзади. Всё также глядя в пол.
– Душ, полотенца, если надо, тапочки, – торопливо объяснила администратор, когда они вошли в комнату. Никита кивнул. Женщина улыбнулась и пожелала хорошего отдыха. Как только дверь за ней захлопнулась, он скинул куртку, задвинул защёлку и повернулся лицом к Агате. Глаза у него горели. Горели так, что ими можно было сжечь всю гостиницу разом.
– Иди ко мне. – Она не двинулась, и тогда он подошёл сам. Горячо поцеловал в губы, расстегнул пальто и, бросив то на первую попавшуюся вешалку, взялся за пряжку своего ремня.
– Не спеши. Пожалуйста. – Руки у неё дрожали, и, чтобы скрыть волнение, она сжала их в кулаки. – Мы вспотели, поэтому сначала, наверное, лучше принять душ.
Одеколоном с ароматом лаванды и кедра Никита принципиально не пользовался, и Агата надеялась, что гостиничное мыло хоть немного притупит запах того проклятого парфюма, которым он ежедневно себя поливал.
– Вместе? – Она изменилась в лице. Никита напротив от такого предложения был готов пуститься в пляс.
– Иди ты первый. А я за тобой.
Он согласился и, чмокнув её в уголок губ, скрылся за дверьми ванной. Агата подошла к кровати и погладила покрывало. Оно было ярко-голубым, но уже местами вышарканным. Крупные жёлтые розы, расположенные по центру, смотрелись эффектно, но плохо гармонировали с белыми обоями и фиолетовыми шторами на окнах. Тумбочку в номер поставить никто не догадался. Впрочем, особой необходимости в ней не было. Вряд ли кто-то пользуется тумбочкой, арендуя комнату на два-три часа.
Откинув покрывало с правого края, Агата свернула его вчетверо и убрала на стул. Стянула с себя брюки с джемпером и сняла с волос резинку. Сначала хотела оставить бельё, но передумала и, спрятав трусики с бюстгальтером под матрас, легла на кровать, закутавшись в одеяло до подбородка.
Никита вышел из душа в трусах, и за это Агата была ему особенно благодарна. С волос у него стекала вода. Несколько капель упали на плечи, грудь и живот. Кожа у Никиты была белая, как молоко, тело – подтянутое и стройное. На правом боку виднелся едва заметный шрам. Скорее всего, от аппендицита. Больше всего Агату заинтересовал именно он. Она смотрела на шрам во все глаза и ощущала себя доктором, обследующим пациента.
Он не стал задавать ей вопросов о душе и, поставив маленькую чёрную коробочку на столик у окна, сразу забрался в кровать. Никита не был бы Никитой, если бы не позаботился о контрацептивах. В аптеку они не заходили, значит, он купил их заранее. Значит, готовился. Агата зажмурилась и пожалела о том, что не достала из сумки салфетки. Хоть какие-нибудь… Никита покрыл поцелуями её шею, коснулся живота и низа живота, провёл ладонью между ног. Задохнувшись, она отодвинулась и прижала колени друг к другу.
– Не бойся, – он снова чмокнул её в губы. – Всё будет хорошо. Я тебя не обижу. И никому не позволю обидеть.
«Данил когда-то тоже так говорил», – эта мысль ворвалась в её голову без спроса и, чтобы прогнать её, Агата прикусила внутреннюю часть щеки. Думать о Даниле сейчас было верхом кощунства. И она честно попыталась сосредоточиться на Никите. Провела рукой по его плечам, обняла за шею и…
Ей в нос снова ударил его запах. Его отвратительный, тошнотворный запах. И до Агаты наконец дошло. Всё это время виноват был не одеколон. И не шампунь с гелем для душа. Это пах сам Никита. Пах так, что Агате хотелось вырвать себе ноздри.
«Из этой комнаты девственницей мне не выйти», – новая мысль пригвоздила её к кровати. Из груди вылетел стон. Этот стон Никита истолковал по-своему и навалился сверху. Трусов на нём больше не было.
«А ведь Данил хотел бы быть первым, – Агата вздрогнула, – и должен был быть первым...»
«Да ты и так его ждешь, – зазвучали в голове слова матери, – трепетно и верно».
Верно. Верно. Верно…
Агата сжала зубы и, едва открыв глаза, снова зажмурилась. Никита всегда был верным. Верным танцам, верным Ольге Викторовне, и ей бы тоже изменять не стал. Но правда жизни состояла в том, что Агате Никитина верность была не нужна.
– Я не хочу. – Она коснулась его затылка. Никита поднял затуманенные страстью глаза и не сразу понял, чего именно она не хочет. Тогда Агата произнесла уже более решительно и громко: – Я не хочу тебя. И не люблю.
Прозвучало безжалостно и жестоко. Но зато честно. Впервые за пять месяцев она сказала ему правду.
Нашарив на полу трусы, Никита надел их под одеялом и резко встал с кровати. В его глазах не было гнева. Они просто были потухшими, как прошлогодние угли.
– И кого ты любишь? По-прежнему своего боксёра?
– По-прежнему своего боксёра.
– Он ведь тебя предал. Изменил. А ты всё равно его любишь?
– Всё равно люблю. И ничего не могу с этим сделать.
Агата не стала спрашивать, откуда Никита узнал об измене Данила. Может, ему рассказала её мать, а может, она сама. Тогда около клуба в полубессознательном состоянии. Никита повернулся к окну. С неба падал снег, такой крупный и густой, что впереди почти ничего не было видно. Агата молча откинула одеяло, встала с кровати и натянула сначала бельё, а затем брюки и джемпер. Привела в порядок волосы и, надев пальто и сапоги, полезла в сумку за кошельком. Она не знала, сколько Никита заплатил за номер и, чтобы не быть должной, оставила купюру в тысячу рублей.