Дочь друга (СИ) - Майер Кристина. Страница 4

— Давай ее отправим стажироваться к Кайховскому, я договорюсь, — голос разума подсказывает, что так будет лучше.

— Нет, Милада останется здесь, под моим присмотром, — убирая какие-то детали с макета, твердо произносит брат.

— Тогда зачем звонил мне? — поднимаюсь и подхожу к столу, где мой брат-перфекционист доводит до идеала часть незаконченного макета.

— Ты не любишь, когда прыгают через твою голову.

— Если ты понимаешь, что я здесь главный, позволь мне поговорить с твоей протеже наедине.

— Не забудь извиниться за грубость, Глеб. Тебе не идет обижать маленьких девочек, — усмехается Ванька, разворачивается и направляется к двери. Это кто еще перед кем будет извиняться…

*****

Дорогие мои, спасибо за поддержку, за комментарии, лайки!!! Я вас очень люблю!

Глава 3

Милада

Я точно не надеялась увидеть в кресле гендиректора «козла», переехавшего собаку. Он долго меня игнорил, будто я пустое место, а когда взглянул, по его сжатым челюстям поняла, что меня узнали. В глазах холод и темнота. Опасный мужчина, но невероятно красивый. Бизнесмены обычно пузатые, нескладные, но Глеб Тихомиров – выставочный образец. Я еще в прошлый раз заметила, что он похож на актера Симоне Сусинна. Вся его внешность кричит о том, что он горячий и страстный любовник. Таким хотят подарить свою девственность, но все это плод девичьих фантазий, не факт, что на деле Тихомиров окажется хорошим любовником.

«Ну, здравствуй, козел!» — обрываю мысли, которые совсем не к месту, выпрямляю осанку и чуть задираю подбородок.

— Выйди, подожди за дверью, — даже не поздоровавшись, выставляет из кабинета. Чего еще можно от него ожидать? Но все равно задевает, царапает по сердцу это пренебрежение и высокомерие.

Прячу обиду за гордой осанкой, слезы я себе позволяю только при Ваньке или когда остаюсь одна, свои чувства я давно научилась скрывать. Никому твои боль, обида, страхи не нужны. Ванька не в счет, он с другой планеты, поэтому его люблю всей душой, с другими ношу маску.

Тихомиров-старший отводит от меня взгляд, переключает внимание на брата. Неприятно чувствовать себя настолько пустым местом, будто в дерьмо макнули. Так себе ощущение, мысль уехать в Новосиб уже не кажется такой плохой. Оборачиваюсь, прежде чем выйти. Пристально всматривается в брата, будто видит в том какие-то изменения, меня полностью игнорирует.

Ваня… Почему ты скрываешь от брата свою болезнь? Он хоть и козел, но близкий тебе человек. Неужели остаться один на один со страшным диагнозом лучше? А я даже не знаю, насколько все серьезно. Ваня даже пьяным не признался.

Мне вообще кажется, я единственный человек в его окружении, кто в курсе болезни. Ваня знает, что я не проговорюсь, не предам его доверия. Но мне больно за него – до слез, до кома в горле. Не пойму, что им движет: страх или благородство? Я подозреваю, что оба этих мотива. Страшно умереть, но при этом не хочется делать больно близким.

— Чай, кофе? — предлагает секретарь.

— Спасибо, если можно – кофе.

Осматриваю приемную, потому что заняться больше нечем. Я с удовольствием ушла бы отсюда, не хочется работать на этого убийцу, но на горизонте маячит Новосиб, а туда мне не хочется еще больше. Продержаться бы здесь пару месяцев. Пусть меня определят в какой-нибудь дальний угол своей крутой компании, чтобы мы не пересекались с гендиром. Я готова стоять на ксероксе, перебирать старые папки, лишь бы никогда больше не видеть Тихомирова Глеба Владимировича. У меня стойкая антипатия к этому мужчине, несмотря на его красивую сексуальную внешность. Ванька пусть и не так брутален, но он очень хорош, а еще он крут своей внутренней неподражаемой красотой.

Короткая трель моего мобильного оповещает о входящем сообщении, достаю телефон… их несколько.

«Я все еще жду название компании», — от папы.

«Идешь в выходные в «Метелицу» отмечать закрытие сессии? — от Ксюши, однокурсницы. — Скидываемся по десять штук: вход, бар, закуски».

Папе пишу название компании «Стройтранс». Ничего страшного, что мою кандидатуру еще не одобрили, Ваня обещал уладить. Название фирмы на слуху, даже если мне здесь позволят мыть полы, а не заниматься рекламой, отец должен одобрить.

Ксюше пишу, что ответ дам позже. Хочу с Ванькой посоветоваться, он вряд ли пойдет со мной, но если место сомнительное, не отпустит одну. Я бы хотела с Ванькой зависнуть в клубе, чтобы он оторвался, порадовался жизни. Загораюсь этой идеей. Сделаю все, чтобы его уговорить. Главное, чтобы меня «козел» на работу взял, а отец не встал в позу.

Кофе мне подает «мисс Россия»: идеальная фигура, макияж, прическа. Если она с мозгами, я сама в нее влюблюсь.

— У нас есть свежие пирожные, — демонстрируя идеальные зубы, кто бы сомневался. Мне нравится сидеть в приемной. Когда бы за мной так ухаживали?

— Кофе достаточно, спасибо, — улыбаюсь почти искренне, мы обе сейчас в масках, которые носим для посторонних. Пирожные – звучит соблазнительно, но ближайшую неделю никаких сладостей. Я вчера меренговый домашний рулет одна умяла. Ванька заказал для меня антидепрессант, голова пухла от зубрежки, а он решил, что мне обязательно нужен сахар. Принес с чашкой чая, поставил передо мной, а потом сидел и лыбу прятал, наблюдая, как я, пыхтя, его доедаю.

Допиваю изысканный кофе, вкус долго играет на языке. Глеб Владимирович привык только к лучшему – делаю вывод. Открывается дверь, из нее выходит Ванька. Лицо серьезное, но мои губы сами по себе растягиваются в улыбке.

— Милада, — подходит ко мне, я поднимаюсь со стула, несмотря на пятисантиметровую танкетку, мне все равно приходится задирать голову. — Глеб – глава огромной компании, он много пашет, привык командовать людьми, иногда бывает груб… — пытается объяснить поведение своего брата.

— Тебе не нужно за него извиняться, — перебиваю, потому что уже поняла, кто такой Глеб Тихомиров.

— Он хочет поговорить с тобой наедине, постарайся… — растирает переносицу, — абстрагироваться от того, что он мой брат, в данный момент он твой начальник. Обещаю, всю стажировку я буду рядом с тобой.

— Меня возьмут в «Стройтранс»? — без особого энтузиазма.

— Я тебя уже взял, но Глеб хочет лично с тобой поговорить, у меня нет оснований ему запретить… Выдержишь разговор с начальством?

— Постараюсь, — наигранно вздыхаю, но тут же улыбаюсь. — Не сомневайся.

В кабинет вхожу твердой походкой, кто бы только знал, как мне не хватает опыта держаться так уверенно и гордо. Козел, он же Глеб Владимирович, смотрит на меня оценивающе, проходится по моему лицу, задерживает взгляд на груди, бедрах, опускает на ноги. Так и хочется сказать, что мой мозг, а следовательно, и уровень интеллекта находится выше.

Волнение растет с каждой секундой, становится жарко, несмотря на дорогущий мощный кондей, хочется помахать ладошкой на лицо, но, естественно, я этого не делаю. Выдерживаю рентгеновское исследование.

— Присаживайся, — кивает на стул-кресло напротив его стола.

Не хочу сидеть перед ним по струнке, словно школьница на экзамене, закидываю ногу на ногу, чуть подаюсь вперед. Не смотрю на бедра, даже если они немного оголены, поправлять платье не стоит, он сразу поймет, что я чувствую себя неуверенно. Взгляд Глеба становится еще тяжелее, темнее, смотрит так, будто хочет дотронуться.

— Я знаком с твоим отцом, — выдает жестко, а я теряю всю свою наигранную уверенность. — Учились в одной школе и жили в одном дворе, — продолжает холодным голосом. — Степан просил помочь тебе с жильем, — медленно проводит по красивым скулам подушечкой большого пальца, не спешит продолжить, будто взвешивает каждое слово. — Я переложил эту проблему на Ивана, даже не подозревая, что он заберет тебя к себе...

Глава 4

Милада

Неприятное открытие обжигает изнутри кипятком. Прикрываю глаза, чтобы скрыть свои чувства. Ванька такой Ванька… не сказал, но разве я могу его винить? Он ведь в первые часы нашего знакомства и не помышлял меня у себя оставлять, это уже на следующее утро твердо произнес: «Будешь жить у меня и не спорь, Милада, голова болит, всю ночь работал». Я осталась и не пожалела. Кому-то, видно, это не понравилось.