Двойник (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 46

Я усмехнулся своим мыслям.

На входе меня с поклоном встретил швейцар, которого уже успел проинструктировать Пегов.

Швейцар проводил меня в украшенный золотом зал, где меня стал обхаживать услужливый слуга.

Швейцар тут же доложил слуге, которого, судя по обращению звали Тарас, о том, что цесаревич Александр прибыл во дворец с визитом.

Слуга сначала помог мне снять изрядно промокшее, после чего я попросил его проводить в мои покои, а так же организовать еду и что-нибудь согревающее. Меня немного знобило, не хватало ещё разболеться.

Интерьер восхищал. Я кое-как держался в руках, чтобы выглядеть естественно и не глазеть по сторонам. Не по-царски это.

Я вышагивал по начищенному паркету, изучал портреты и пейзажи великих мастеров, пытаясь сопоставить, как все выглядело в моем время. Я ведь был во дворце когда-то. Вот только давно это было, сейчас даже и вспомнить ничего не могу, тем не менее удовольствие, я получал изрядное. Мало того что оказался в столь величественном месте, так оно ещё скоро станет моим!

Слуга молча шагал вперёд, показывая путь. Мы то и дело миновали кланяющихся мне слуг, дам и господ. Интересно, и что они все здесь делают?

Минуя очередное ответвление, я вдруг заметил знакомое лицо.

В одном из перпендикулярных коридоров стоял Титов Остап Петрович, тот самый камергер, что предлагал свою дочь в качестве фрейлины для моей бабули.

— Тарас постойте-ка обратился я к слуге, и уверенно зашагал к Титову.

Камергер говорил о чём-то с ещё с одним мужчиной одетым в мундир военного чиновника. Судя по орлу на погонах — чин немалый.

Собеседник Титова уверенно сидел на диване, обтянутого парчовой тканью. Я вдруг поймал себя на забавной мысли: Я ведь видел эту мебель, когда был здесь когда-то на экскурсии. Даже странно видеть убранство без музейных огораживающих лент. Я представил как к мужчине сейчас начнёт высказывать смотрительница музея. Ишь, негодник, на музейном экспонате расселся и болтает будто у себя дома.

— Доброго вечера, Остап Петрович, — окликнул я старого знакомого.

Увидев меня, камергер напряжённо искривил губы, изображая улыбку, однако, уже через секунду спазм его отпустил и он вполне естественно и дружелюбно расплылся в улыбке. Мне от чего-то было очевидно его внутреннее сопротивление, его губы, будто против воли хозяина растянулись ещё шире, изображая дружелюбие и радушие. При моём приближении он ещё и поклонился.

— Доброго здравия, вашего высочество, — протянул он.

Его собеседник тут же вскочил на ноги и последовал примеру товарища.

— Остап Петрович, — могу я попросить вас составить мне компанию? У меня есть к вам пару вопросов относительно вашей просьбы.

Брови Титова поползли вверх и он удивлённо посмотрел на меня. — Да-да, вы не ослышались, — подтвердил. Я хотел уточнить некоторые подробности.

— Конечно, конечно, — он лишь взглянул на своего собеседника, затем проследовал ко мне. Я, в свою очередь, развернувшись на 180 градусов, снова направился к слуге и мы направились к моим покоям.

Отсчитав пятнадцать шагов я огляделся по сторонам, убеждаясь, что свидетели нашей беседы не будет.

Удачно, конечно, что я его встретил. Как раз хотел с ним пообщаться, а он тут как тут.

Я остановился и встал в пол-оборота. Тарас замедлился было, но я взмахнул рукой, подавая ему знак чтобы он отошёл и подождал меня. Слуга меня понял, и действительно, отойдя на пять шагов принялся ждать.

Да уж, никак не привыкну ко всей этой роскоши и вычурной мебели. Все-таки двадцать первый век научил нас минимализму.

— Остап Петрович, в прошлый раз я был не в духе, надеюсь вы не в обиде? — посмотрел я на него.

— Ну что вы, ваше высочество, какие могут быть обиды? — принялся расшаркиваться он.

— Как уже сказал, хочу уточнить несколько моментов, — прочистил я горло.

— Конечно, конечно, — тут же закивал он.

— А вот идея вашу дочь ко двору приставить, она от кого исходила? От вас? Или, может, от вашей жены?

Титов видимо какого-то другого вопроса ожидал, и как мне показалось, немного растерялся.

— По большей части от жены, очень уж она хочет видеть дочь в качестве придворной дамы, — расплылся он в добродушной улыбке. — Поймите, ну как я жене откажу.

Укольчик.

— А больше никто вам такую идею не рекомендовал? Может друг какой?

— Боюсь что не совсем вас понимаю…

— Ответьте, кто-то из ваших друзей, знакомых, или коллег, подавал вам идею приставить дочь в качестве фрейлины ко двору?

— Что вы, какие друзья? — растерянно посмотрел на меня Титов. — Я ведь сказал, это просьба и желание жены.

Два лёгких укольчика. На первой и на второй фразе.

— А тот субъект, что порекомендовал вам ко мне обратиться с тем предложением, вы хорошо его знаете? — будто ни в чём не бывало спросил я.

— Ваше высочество, я ведь не говорил про друзей…

— Ответьте на вопрос, Титов, — добавив стали в голос произнёс я.

Камергер, будто заворожённый уставился на меня.

— Ну, конечно же хорошо, — укольчик, — это ведь моя жена, — снова укол.

Как бы дальше вопрос поставить?...

— А тот человек, который вас надоумил дочь во фрейлины определить, он вам какую-нибудь награду обещал?

— Какую награду? Я вас совсем не пойму… — два укольчика подряд, и награду обещали и всё он прекрасно понимает. — Да и мало ли что мне моя жена обещает. Это ведь наше священное право, как супругов, иметь свои секреты, — будто маленькому решил объяснить он мне. Ага…

Думай, Саша, думай…

— Остап Петрович, — тяжело вздохнув начал я. — Давайте представим ситуацию, что вас подговорил кто-то, сделать какую-то невинную шалость, а может даже и не невинную… — я искоса глянул на него. Стоит. Задумчивый. — допустим, вам предложили какую-то награду, а может даже чин. Вы поймите, я ведь скоро стану императором. Мои возможности и так многое позволяют, а потом я и вовсе смогу практически всё что угодно. Понимаете меня?

— Да, понимаю, — кивнул он и меня тут же укололо. Ничегошеньки он не понимает.

— Вы бы рассказали мне о такой шалости, если бы я пообещал вам еще более ценную награду, или высокую должность?

Титов задумался и потемнел лицом. Вот теперь верю, что понял.

— Вы поймите, Остап Петрович, на меня ведь уже два покушения было, и это только за последнюю неделю. Я уж молчу, о невинных шалостях, которые направлены испортить мою репутацию навсегда.

— Я не совсем вас понимаю…

— Прекрасно понимаете, — ухмыльнулся я. — Вы можете не поверить моим словам, но я насквозь вас вижу. Я ведь и правда могу вам помочь и дать хорошую должность. А могу и в Сибирь, с важным заданием отправить.

Титов промолчал.

— Для чего дочь свою предлагали? — спросил я. — Думали что я к ней приставать стану, а потом раструбить об этом?

— Ну что вы, ваше высочество… Не было такого умысла. Там девушка… — он вдруг осёкся.

— Та-ак, а у вас вообще есть дочь? — спросил я.

— Конечно же есть, — закивал он.

Не врёт. Надеюсь у меня не паранойя.

— Я представить вы мне хотели вашу дочь, или кого-то другого?

Титов помолчал.

— Наш разговор, ваше высочество, кажется, завернул куда-то не туда, — насупив брови ответил Титов. — И позволяете вы себе лишнего.

У меня аж волосы на затылке зашевелились от услышанного.

— Я позволяю себе то, что посчитаю нужным, это во-первых, а во-вторых, лучше я с вами сейчас как мужчина с мужчиной поговорю, чем потом вам в лицо будет светить лампой дознаватель.

Титов набрал полную грудь воздуха, а его глаза сузились.

— Вы меня в чём-то обвинить хотите? Так предъявляйте обвинение! В чём моя вина? Что я дочь хочу выгодно пристроить?

Можно было бы сказать в его наглую морду, что он нагло лжёт, но это как минимум бессмысленно. Да и удачно вспомнились слова императрицы Екатерины. Мол, мне будут врать, а я и рад буду.

— Думаю, вы должны меня понять, людей на которых можно положиться всегда трудно найти. А тех, что спешат навредить, в достатке. Я очень хочу вам верить, но нутром чувствую, что не договариваете.