Дорогое удовольствие (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна. Страница 28

Пару секунд мы, как зачарованные, пожираем друг друга глазами, а потом Антон вновь сминает меня поцелуем. Смачным, глубоким и напрочь лишенным брезгливости. Мы тянемся друг к другу в порыве изматывающего горячего желания, склеиваемся так, что, кажется, ничто нас разъединить не сможет.

Дальше сдерживаться уже нет мочи. Умело раскатав по члену латекс, Пеплов пристраивается между моих раздвинутых ног и размашистым движением наполняет меня собой. Я громко вскрикиваю и содрогаюсь всем телом, потому что происходящее до умопомрачения приятно. Титаническими толчками Антон вколачивается в мою промежность, а я растягиваю его имя на все лады: то шепчу, то кричу, то повторяю, как заведенная.

От ритмичных ударов стекло за моей спиной дребезжит, а подоконник, на котором я сижу, жалобно поскрипывает. Но ни мне, ни Антону нет до этого дела. Мы растворены в процессе слияния воедино, так что звуки внешнего мира просто не достигают наших слуха.

В отличие от прошлого раза, никаких болезненных ощущений я не испытываю, поэтому могу с легкостью погрузиться в экстаз, которой пронизывает каждую клеточку моего существа. Такое ощущение, что вся кровь организма скопилась в одном единственном месте – между ног. Там так много нервных окончаний, что малейшее движение Пеплова звенящим восторгом отзывается в теле.

Влажные шлепки продолжаются, и на меня вдруг накатывает какое-то необъяснимое затмение. Мышцы ног начинают судорожно дрожать, а низ живота пронзает незнакомым по своей силе спазмом. Вихрь из самых сладких эмоций закручивается в тугую спираль, и всей своей неуемной энергией вибрирует под кожей. Пружинит, накатывает удушающим пожаром, растекается по венам булькающим сиропом.

Ничего не соображаю. Хватаюсь за плечи и шею Антона, как утопающий за спасательный круг, извиваюсь под натиском его мощного тела и задыхаюсь в собственных стонах. Мне так хорошо, что хочется плакать... Эмоций слишком много, и они выплескиваются наружу со слезами. Горячими, чистыми и такими счастливыми.

Вот он – мой первый оргазм от секса. Он взрывает меня, разрывая на тысячи осколков и тут же склеивая вновь. В приступе неконтролируемого безумства я мечусь из стороны в сторону, удерживаемая сильными руками. До хрипа срываю голос, потому что каждый мой выдох – крик.

В данный момент не существует ничего, кроме выливающегося из меня блаженства и тихого одобрительного шепота мужчины, который по-прежнему находится во мне.

– Антон… Я… Ты… Боже… – ошалев от наслаждения, пищу я.

– Не сдерживайся, Камила, кричи громче, – он цепляет мой подбородок и хищно закусывает губу, продолжая технично двигаться.

Закрываю глаза и исчезаю в моменте. Вне всяких сомнений, Антон Пеплов – это лучшее, что со мной случалось.

Глава 24

За прошедшую ночь мы занимались сексом еще три раза. После подоконника переместились на пол, где Антон, стоя на коленях, трахал меня сзади. Потом это случилось на кровати в классической миссионерской позе. И еще один раз – под утро, когда я, почти не пробуждаясь, кончила дважды.

Время, проведенное с Пепловым, напоминало калейдоскоп оргазмов, которые были то короткими, то восхитительно длинными, то прошибающими током, то растекающимися волной. Я находилась в глубочайшей эйфории, граничащей с бессознательным состоянием. Ни о чем не спрашивала, ничего не говорила и даже почти не думала. Только стонала, повторяла имя Антона, как мантру, и периодически плакала.

Возможно, моя чересчур бурная реакция казалась Пеплову странной, но видом он этого не показывал. Молча стирал с щек соленые слезы и по обыкновению задумчиво скользил взглядом по моим губам.

Антон вообще говорил очень мало. В основном отвечал на мои вопросы по поводу квартиры и то, довольно односложно. Желания выстроить длинный конструктивный диалог за ним не наблюдалось.

Поначалу я тяготилась тишиной, но потом поняла, что парня она ничуть не смущает, и тоже расслабилась. Перестала пытаться заполнить паузы пустой болтовней и сосредоточилась на ощущениях.

А ощущения, надо признать, были поистине восхитительными. Больше всего мне нравилось чувствовать тяжесть сильных и мускулистых рук Пеплова на своем теле. Неважно, трогал он меня во время секса или просто обнимал, лежа в кровати, – рядом с ним я таяла как снег по весне. Любовалась его суровым профилем, нежно касалась щетины на колючем подбородке и, как заколдованная, то и дело тянулась к его губам.

Антон принимал мои ласки довольно благосклонно, но сам инициативу почти не проявлял. Точнее проявлял, но только в сексе. Он шлепал меня по заднице, властно стягивал мои волосы на затылке, матерился, кусался, буйствовал… Однако после оргазма его эмоции опять прятались в скорлупу непроницаемости, и мне оставалось только гадать, какие мысли крутятся в его голове.

Честно говоря, до этого я и предположить не могла, что человеческое либидо может быть столь сильным и неутомимым. Четыре раза за ночь – это нормально? Или даже по меркам опытных любовников многовато? В сексе я новичок, поэтому точного ответа на вопрос не знаю, но мне нравится думать, что Антон так ненасытен только со мной. Потому что я его очень сильно возбуждаю.

После последнего утреннего секса я еще недолго дремлю, пребывая в блаженной неге, а когда слышу характерный шум воды, доносящийся из ванной, тут же распахиваю веки. Пеплов ушел всего лишь в душ, а я уже ощущаю себя невообразимо одинокой. Поворачиваюсь на бок и утыкаюсь лицом в его подушку. Она пахнет им. Моим мужчиной.

Обвиваю подушку руками, воскрешая в памяти события прошлой ночи и невольно наливаюсь краской. Все-таки это было нечто невероятное – бесстыдное, дикое, сумасшедшее… Но в то же время до одури приятное. Наверное, именно поэтому мне так отчаянно хочется повторения.

Когда Антон выходит из душа, я встречаю его широкой улыбкой и взглядом, полным неподдельного обожания:

– Какие дальше планы?

– Работать, – отзывается он, натягивая трусы, которые не надевал с тех самых пор, как я делала ему минет. – А тебе, я так понимаю, на учебу нужно.

– Ага, – киваю я, потягиваясь. – Но, может, сегодня не пойду. Так не выспалась.

– Занятия лучше не пропускать, – заявляет Антон, застегивая джинсы. – Иди умойся, позавтракай, а потом в универ. До него отсюда рукой подать. Не больше пяти минут пешком.

– Позавтракать? – округляю глаза. – Хочешь сказать, тут есть продукты?

– Да, вчера целый пакет доставили.

– Ого! Тогда подожди немного! – стремительно вскакиваю на ноги. – Я сейчас на двоих что-нибудь соображу! Ну, завтрак в смысле.

– Нет, я не буду, – отказывается Пеплов, выходя в коридор. – Мне уже пора.

– Но я очень вкусно готовлю, честно, – придерживая одеяло на груди, шагаю за ним. – Разве тебе не хочется нормальной домашней пищи?

– Камила, поверь, если бы мне хотелось, я бы не скромничал, – вскидывая на меня строгий взор, отвечает он. – Не опоздай в универ, до занятий час остался.

– Но…

– Ключи здесь, – он кивает в сторону этажерки. –  С плитой и прочей техникой, думаю, разберешься. Если нет, звони хозяйке, ее номер прикреплен к холодильнику.

– Ладно, – сникаю я, расстроенная тем, что Антон совсем не горит желанием попробовать мою стряпню.

Пеплов просовывает ноги в кеды, засовывает мобильник в задний карман джинсов и, кинув мне безэмоциональное «закройся», покидает квартиру.

Какое-то время я стою у порога, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшими противоречивыми чувствами. С одной стороны, сегодняшняя ночь прошла идеально. Страсть, объятья, поцелуи – Антону было хорошо со мной, я точно это знаю. Однако стоило наступить утру, как Пеплов снова превратился в непроницаемого человека, сухого и закрытого. Ни ласковых слов, ни чмока в губы на прощанье, ни даже улыбки… Почему он не умеет проявлять эмоции вне секса?

Честно? Мне бы очень хотелось накормить его завтраком и поговорить о чем-нибудь таком, что помогло бы нам сблизиться в духовном плане. Например, о детских воспоминаниях или любимых книгах. Ведь, когда люди обсуждают такое, они выходят на другой уровень понимания. Лучше узнают друг друга, становятся роднее.