Фабрика офицеров - Кирст Ганс Гельмут. Страница 83

— Дай я все улажу, — промолвила Эльфрида.

Карл Крафт покачал головой.

— Это мужское дело! — решительно заявил он.

Осторожно повернув ключ, он стремительно открыл дверь как раз в тот момент, когда разъяренный хозяин бросился на нее. Не найдя опоры, он пролетел в дверной проем и растянулся в комнате на ковре. Крафт поспешил вновь закрыть дверь изнутри. При этом он должен был оттолкнуть некоторых зрителей, которые пытались проникнуть в помещение вслед за хозяином. С этой целью он схватил первого попавшегося и, используя его, как шар в кегельбане, бросил на остальных, выталкивая их из комнаты.

Карлу пришло в голову использовать немецкую привычку подчиняться. С этой целью обер-лейтенант подошел к железнодорожнику и начал его строго рассматривать.

Мститель за свою поруганную честь был заметно смущен, и совсем не падением на собственный ковер. Неожиданный оборот событий лишил его дара речи. Он был убежден, что схватит своего соперника, и вместо этого увидел совершенно незнакомых людей. Помимо того, он видел перед собой рослого, здорового офицера. И этому офицеру он осмеливался неоднократно угрожать!

— Имя? — требовательно спросил Крафт.

— Бенке, — последовал смущенный ответ.

— Профессия?

— Железнодорожник.

— Были на военной службе?

— Так точно, господин обер-лейтенант, — ответил железнодорожник, готовый провалиться сквозь землю. Он действительно служил в армии и даже был кандидатом в унтер-офицеры, поэтому солдатская муштра еще у него не выветрилась.

— Тогда я приказываю вам не мешать нам больше. Ваша жена в кино. Можете идти.

— Слушаюсь, господин обер-лейтенант, — пролепетал окончательно сбитый с толку железнодорожник и вышел.

Три фенриха — Редниц, Меслер и Вебер уютно расположились со своими дамами на матах в инвентарном складе спортивного зала. Их освещал мягкий розовый свет, излучаемый рефлекторами и шкалой радиоприемника. Между ними стояли три бутылки.

— Друзья! — воскликнул Меслер. — Нет ничего лучше непринужденных отношений и дружеской атмосферы.

Фенрих Меслер, по его собственному мнению, родился слишком поздно и в совершенно неподходящих условиях. Он считал себя аристократом, рожденным для прожигания жизни. Вместо этого судьба втянула его в теперешнюю вшивую войну. Это, однако, не мешало Меслеру проявлять даже здесь свое жизнелюбие и некоторый аристократизм. Например, если не удавалось сервировать обед со свечами, то по крайней мере при распитии водки на столе должен был светить хотя бы ночник.

— Сколько я принес в жертву этой войне, — говорил он, — трудно себе представить.

Он всегда имел свою точку зрения о внешней стороне дела и являлся сторонником приличного оформления: мягкое освещение, нежащая теплота и, прежде всего, музыка. Без музыки, по меньшей мере без радиоприемника, у него не могло быть хорошего настроения. И вот теперь, хотя обеспечение сегодняшнего вечера приемником стоило ему вдвое больших усилий, чем «организация» трех дам, компания была обеспечена музыкой.

— Больше всего я люблю рояль, — заявил он мечтательно. — Шопена или Шумана, а также Моцарта я предпочитаю всем другим композиторам. Закроешь глаза или погасишь свет — и чувствуешь, будто над тобою ночное небо, светит луна. Во Франции мы пили только шампанское. Икру при этом просто не ели. Я считаю, что закусывать шампанское икрой слишком вульгарно. Такую вольность можно допустить лишь с крымскими шипучими винами.

— Ну тогда ты должен быть доволен, что я сюда не захватил икры, — промолвил Эгон Вебер. — Мне кажется, что крепкий шнапс тоже неплохая штука. Как вы думаете, девушки?

Девица, сидевшая рядом с Вебером, жеманно улыбнулась. Это была типичная кухарка, толстая и грубая, но с претензиями на знакомство с манерами высшего общества. Она насмотрелась на офицерских дам, и в ее крошечном мозгу запечатлелись некоторые великосветские обычаи. Она повернулась к Веберу и спросила его:

— Не слишком ли ординарен шнапс для известного круга?

— Милое дитя, для известных кругов не существует вообще ничего, что было бы ординарным. Люди с высшим образованием имеют тоже самые различные склонности.

— Не рискнуть ли нам немного потанцевать? — предложил Меслер.

Редниц отрицательно покачал головой, а Вебер коротко бросил:

— К чему эти фокусы? Мы должны избегать лишнего шума.

— Все предусмотрено, — возразил Меслер. — Спортзал расположен крайне удобно для нас. Он в стороне от направлений, по которым постоянно ходят люди. Кроме того, музыка будет приглушена, а маты, которые здесь всюду расставлены, создают неплохую звукоизоляцию. Если даже запустим радиоприемник погромче, то и в этом случае нам никто не помешает. Конечно, можно вообразить, что кому-либо из офицеров взбредет в голову ночью совершить несколько упражнений на брусьях или турнике. Но, я думаю, таких идиотов среди наших воспитателей не найдется.

Девушки рассмеялись. Они находили фенриха очень веселым и остроумным. Большинство их коротких любовных приключений проходило обычно на солдатских одеялах или на лестничных ступеньках, всегда в страхе, без всякой гарантии. В этот раз все было по-другому, весело и походило на настоящий маленький праздник.

Девушка, сидевшая рядом с Меслером, повизгивала от восторга. Та, которая была с Редницем, немного скучала и выжидала, когда ее кавалер попытается вызвать ее благосклонность. Туповатая кухарочка сразу заинтересовалась подробностями обычаев и привычек в офицерском корпусе.

— Большое значение придается благородному происхождению офицерских жен? — интересовало ее.

— Первое, — заметил Вебер, — никаких офицерских жен нет. Если только у них до этого дошло, они называются дамами, а до их происхождения никому нет никакого дела.

— Неужели? — с надеждой спросила девушка.

— Ясное дело, — ответил Вебер. — У нас был даже один генерал-фельдмаршал, который женился на уличной девице, и как только она вышла замуж, так сразу стала дамой. Жена генерал-фельдмаршала не может быть иной. Наш любимый фюрер даже был у них шафером.

— Да, — протяжно промолвила девушка, — когда я думаю о нашем фюрере, у меня становится на сердце совершенно по-иному.

— Может быть, мы уединимся? — спросил Вебер, которому обстановка показалась благоприятной. — Пойдем в спортзал!

Но девушка не хотела или не спешила. Информация о путях становления дамой, которую она получила от Вебера, очень заинтересовала ее. То, что она нравится офицерам, по крайней мере будущим офицерам, она это знала. Они буквально увивались вокруг нее. Этот Вебер был особенно статным парнем. В конце концов, она была бы хорошей парой этому или подобному ему фенриху. По сравнению с ней многие офицерские дамы гроша не стоят, думала она. Например, эта майорша, эта худущая коза.

— Ну, пойдем? — спросил еще раз с нетерпением Вебер. Но его вопрос запоздал. Меслер уже провальсировал в спортзал со своим жучком, и тем самым вход в него для остальных, по меньшей мере на полчаса, был закрыт.

— Как ты думаешь, — упрямо выспрашивала девушка, — могу я стать женой офицера?

— Конечно, — ответил Вебер и прислушался, так как ему почудились подозрительные шорохи. А впрочем, это могла быть и ошибка — порыв ветра или шум автомашины, проехавшей вдали.

Он крепко прижал к себе свою кухарочку, мечтающую стать офицерской дамой.

Ночь была полна волнений и тревог…

Майор Фрей зашел на кухню, чтобы выпить стакан воды. Барбара сидела за кухонным столом и подрезала ногти на ногах.

Майор вначале взглянул на ногти, затем на ступни и перевел взгляд на ноги.

— Скажи, Барбара, — грубо спросил он, — тебе не совестно?

— Почему? — спросила она и посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Майор строго заметил:

— Ногти на ногах не подстригают на кухне, пойми ты это наконец.

И майор поплелся в своих войлочных шлепанцах в кабинет. Здесь сидела его жена Фелицита и читала интересную, по ее мнению, немецкую книгу. На вошедшего мужа она посмотрела без всякого выражения.