Брат моего парня (СИ) - Зайцева Кристина. Страница 23

Я вдруг понял, что мне чего-то не хватает.

Чего-то. Не хватает.

Дебил.

Я должен перебеситься?

Перестать задавать себе не те вопросы?

Все просто. Есть я, и есть Ника. И я ее больше не хочу.

Это важно? Или это лечится?

— Блять… — бормочу, проводя рукой по лицу.

— Денис!

— Извини. Я останусь на ужин.

В салоне звенящая тишина. Я не хочу ее убирать. Мне сейчас все равно. У меня эрекция. Прямо сейчас. Я вижу мигающую зеленую стрелку светофора, и торможу, вместо того, чтобы втопить газ. Потому что я не дебил. Я думающее существо, и моими поступками руководит не мой член, а мой мозг.

Сорвав с панели телефон, читаю входящее сообщение.

“Спасибо”, — написано на экране.

— Пожалуйста, — бормочу, впечатывая телефон обратно в панель.

— Что? — восклицает мама.

— Я останусь на ужин.

Снова тишина.

У меня вопрос к самому себе. На кой хрен я оформил для голубого “пежо” своей щепки хромированные литые диски с совсем не девчачьими понтами и стоимостью дороже самой тачки.

Она будет бешеная.

Вот зачем я это сделал.

Чтобы представить, как она будет психовать, не имея возможности вернуть “подарок” назад.

И зачем я это сделал?

Просто сделал, и все.

И стоит у меня именно поэтому. Потому что я моделирую ее реакцию. Почти наяву вижу, как сверкают зеленые кошачьи глаза. Как у Карины Калининой загораются ее, блять, глаза. Она бесится, а я ее трахаю. Медленно, потом быстро. Целую ее. И кончаю в нее. Много, очень много раз.

— Зеленый…

— Спасибо.

Сворачиваю на улицу, где рядами выстроены частные дома. На автомате сбавляю скорость, потому что асфальт усыпан “полицейскими”. Возможно, из-за снижения скорости мама чувствует себя чуть безопаснее, поэтому спрашивает:

— Ты купил подарок для Ники?

— Еще нет.

У моей девушки день рождения. Через неделю. Будет большой праздник для своих.

Улиткой ползу по дороге.

Я не купил ей подарок.

Мы два дня не виделись.

Она не разбила о мою башку тарелку. Она выслушала меня и сказала: “Хорошо”. Я видел, что это слово далось ей нелегко. Но она произнесла именно его. Сказала: “Хорошо”, — после того как я отказался кончать в нее якобы по соображениям логики.

Я не знаю, чего от нее ждал.

Что хотел бы увидеть.

Злость? Сопротивление?

Дебильная правда в том, что даже разозлись она, я бы не оценил. Просто не оценил, и все. Она не умеет мне противостоять, а если однажды научится, структура наших отношений потеряет смысл. От нее мне не нужно сопротивления. Даже если она начнет сопротивляться, все равно сделает то, что хочу я. Так было всегда. Я не верю в ее сопротивление. Я знаю, что она меня любит, и в конечно итоге всегда уступит.

Подсознательно я всегда это знал и принимал без напряга.

Я тоже ее люблю.

Она дорога мне. Она умная, красивая, надежная. Идеальная пара.

Я должен перебеситься.

Так говорил еще мой дед. Кажется, мне было лет тринадцать. Под старость его плющило от прожитых лет, и он любил делиться со мной итогами “по-мужски”. Говорил о том, что в свое время перебесился, и теперь у него “плоды”. Я тогда нихрена не понял, а теперь понимаю. Можно ебаться как угодно, но семья — это другое.

Семья — это, твою мать, совсем другое! Это ответственность. Это четкое понимание, зачем и для чего. Совместный образ жизни, до которого я почти дозрел. Так меня учили. Не вколачивали. Просто показывали пример того, как должно быть. И я не бунтовал. Я все понял. Мне все понравилось. Терпение, забота, поддержка. Гребаное взаимопонимание.

— Что ты подаришь?

Сжав руль, пытаюсь укатать дискомфорт от этого вопроса. Он простой, но для меня сейчас неактуальный.

— Серьги, — отвечаю, запуская с телефона разблокировку ворот в нашем доме.

— Какие-то особенные?

— Да. Она сейчас любит все экологичное. Ручная работа.

— На заказ?

— Нет.

— Ну, так тоже неплохо. Может, лучше подарить “кольцо”?

Торможу автомобиль в сантиметре от украшающей двор инсталляции.

— Что за “кольцо”? — интересуюсь, повернув голову.

С легкой улыбкой мама разъясняет:

— Как предложение руки и сердца.

— Ей еще два года учиться, — напоминаю я. — Ей двадцать.

— Я вышла за твоего отца в двадцать один, — говорит мягко. — Ни разу не пожалела. Летом ты достроишь дом. И что? Вы будете жить “неоформленные”? Я думаю, ее отцу это не понравится.

— Я подумаю, — отстегиваю ремень и выхожу из машины.

Забираю из багажника пакеты с продуктами, замечая, что машина Влада на месте.

Сгрузив пакеты на полу кухни, ухожу наверх без промедления.

Принимаю душ. Долго и упорно.

Упираюсь предплечьем в кафельную стену и кладу на руку лоб. Закрываю глаза, обнимая ладонь свой стояк.

Сжимая себя, я вижу лицо с ямочкой на подбородке. Почти чувствую запах. Но даже после разрядки мне чего-то не хватает.

Я знаю, что усилило бы ощущения.

Раз в пятьсот.

Швырнув в корзину мокрое полотенце, голым падаю в кровать.

Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз был в своем университете.

Летом я получу диплом, а после этого вплотную займусь “своими” модульными домами.

Это мой план.

Я не хочу его менять.

Я и не должен.

Я должен расставить приоритеты.

И их расставлю.

Глава 25

Карина

Звонок от матери застает меня в тот момент, когда кисточкой обвожу детский нос девочки Ксюши. На ее мордашке теперь маска Минни Маус, и я успеваю закончить до того, как мама сбрасывает вызов.

— Алло, — щекой прижимаю телефон к плечу и обтираю влажной салфеткой пальцы.

Сегодня суббота, и в детской развлекательной комнате ТЦ грохочет музыка. Из-за нее и детских визгов я плохо слышу маму, поэтому второй рукой накрываю свободное ухо.

— Василина с тобой? — спрашивает она.

— Нет. А что?

— Ее нет дома.

Электронные часы на входе в детскую комнату показывают почти семь вечера.

— Когда я уезжала, она была дома, — восстанавливаю события. — Я ушла в районе двух. Наверное, она у Камилы.

— Ее там нет, — взволнованно сообщает мама. — Камила не знает, где она.

Я молчу, переваривая ее слова.

Между моих бровей образуется складка, но я уверена, все это не так страшно.

Вчера вечером она билась в истерике и обвиняла нас с мамой в предательстве, хотя “предали” ее не мы, а отец. Наверное, мы слишком долго баловали ее тем, что спокойно позволяли переворачивать любую правду так, как ей того хочется. Мы были уверены, что рано или поздно она повзрослеет и научится расставлять вещи по местам без капризов.

Это было ужасно тяжело. Закончилось все тем, что она закрылась в нашей комнате и просидела там весь вечер. Мне пришлось спать на диване. Когда я уходила, она лежала на кровати и читала свои комиксы. Безразличная ко всему.

Я сказала ей, что сейчас нам всем тяжело, особенно маме, и попросила сестру не портить ей нервы. Хоть раз в жизни подумать о ком-то, кроме себя.

Может, я была с ней резка, но я слишком вымоталась за эту неделю, чтобы плясать вокруг нее с бубном и таскать печенье, пока она будет изводить маму, которая и так похожа на привидение!

— Я вернулась в три, и ее уже не было, — мамин голос вибрирует.

— Я ей позвоню, — говорю быстро.

— Я уже звонила. У нее не отвечает абонент.

— Что?! — восклицаю изумленно.

Я убью ее.

Убью!

— Карина… — говорит с мукой. — Где она?

— Мам, — вскакиваю со стула. — Я сейчас приеду домой.

— Возьми такси…

Кладу трубку и начинаю толкать в “хозяйственную” сумку свои вещи. Краски, зарядное устройство, шарф…

Мозги лихорадочно соображают, перебирая забитые в телефонную книжку номера друзей Василины.

Пока такси везет меня домой, я звоню еще двоим. Мальчику, с которым у них был общий проект по обществознанию, и девочке, с которой она вместе ходит в музыкальную школу. Оба они утверждают, что не видели ее сегодня.