Брат моего парня (СИ) - Зайцева Кристина. Страница 56

— Мне нужно идти, — смотрю в потолок. — Вы что-то еще хотели?

Она молчит. Я тоже молчу. Когда скрипит стул, перевожу на нее упрямый взгляд.

— Надеюсь, с возрастом у тебя прибавится рассудительности, — встает.

Она высокая. Сильно выше меня или моей мамы. Я чувствую себя маленькой, но моя злость сильнее этого.

Мне хочется посоветовать ей засунуть свои советы куда подальше! Но за стеной находится моя мама, и она никогда не простит мне такое поведение по отношению к старшему.

— Всего доброго, — развернувшись, выхожу в коридор и скрываюсь в нашей с Васькой комнате.

Кусая большой палец на руке, топчусь на месте, слушая шаги и возню за дверью, пока Людмила Фролова одевается там, сопровождаемая моей матерью.

Я не знаю, правильно ли поступила, но назад не поверну.

Собственно, я ничего такого и не сделала.

Я не знаю, где он!

Он и сам этого не знает.

Его военная часть находится в горах — это все, что он знает, потому что она засекреченная. Это специальные разведвойска, в которые он сам не знает, как попал. Он действительно попал туда случайно. Он и еще один парень из нашего города.

Он позвонил один раз три недели назад с неопределенного номера, и у него была минута.

Одна минута за три месяца!

Я пишу ему каждую неделю. Отправляю в мессенджер последние новости, свои фотографии. Последний раз я видела его в тот день, когда он сел в поезд на городском вокзале в компании еще двух тысяч парней. На нем была военная форма и рюкзак на плече, что делало его одним из тысячи. Смешивало с толпой. Его провожала только я, больше он никого не предупреждал. А через четыре дня его телефон пропал из сети и с тех пор больше не появлялся.

Я не находила себе места, психовала и ненавидела весь мир.

Стянув с себя толстовку, швыряю ее на кровать, собираясь отправиться в душ. Теперь по вечерам я занимаюсь освоением проектировочной программы для дизайнеров интерьеров. Еще я прохожу онлайн-курсы дизайна и скоро начну набрасывать план дизайна для Анькиного дома от руки…

— Карина… — мама тихо приоткрывает дверь. — Все нормально?

— Да… — стягивая с себя джинсы, чувствую, как к горлу подкатывает ком.

Он позвонил один раз за три месяца. Может, он больше вообще не позвонит…

Глава 60

Три месяца спустя

Карина

Снег засыпает лицо, и мне приходится прятать его под шарфом до самого носа. Сегодня мне пришлось впервые за миллион лет прокатиться на автобусе, потому что у моей машины отвалился глушитель.

Вместе со мной в лифт заходит мужчина с живой елкой в мой полный рост, но в лифты анькиного жилого комплекса могла бы поместиться мужская баскетбольная команда, поэтому мы с попутчиком друг другу не мешаем.

Еловый запах щекочет мой нос.

Сегодня тридцать первое декабря, но я не уверена, что дотяну до полуночи. После вчерашней смены в Музкафе у меня слипаются глаза. В Новогоднюю ночь чаевые будут космические, но я все равно отказалась, потому что хочу отдохнуть.

— Привет, — Дубцов открывает мне дверь и отходит к шкафу, из которого достает свою куртку. — Ань! — кричит, посмотрев на широкий коридор.

Она появляется из-за угла с их сыном на руках. Ему три месяца, и он очень много плачет, но сегодня у него, кажется, выходной.

Данила Кириллович Дубцов.

Вращая глазенками, сосет смесь из бутылочки. На его маленькой головке темные волосики. Прямые темные брови тоже достались от отца. Рыжая Анькина грива прошла мимо кассы. Сейчас ее волосы собраны на макушке, и для матери трехмесячного ребенка, с которым ни она, ни Кир поначалу толком не знали, что делать, сестра выглядит вполне прилично. На ней всего навсего шелковая синяя пижама. И это в пять вечера.

— Тебе чего-нибудь привезти? — Кир заглядывает в лицо ребенку, потом смотрит на Аню.

— Креветки, — говорит она ему.

Иногда мне кажется, что они общаются без слов. Например, как сейчас. Смотрят друг на друга, будто обмениваясь телепатическими сигналами.

— И все? — спрашивает он.

— Угу, — отвечает Анька.

Протянув руку, обнимает ее шею и, сгорбившись, касается губами ее губ.

Чувствуя секундный укол под ребрами, суетливо принимаюсь раздеваться. Снимаю пуховик, шапку и угги, бросая на себя мимолетный взгляд в зеркало. За последние полгода я потеряла пять килограмм веса. Все благодаря моей работе в Музкафе. Это отличная тренировка, но в «новом теле» мне не особо комфортно. Во-первых, мне велики почти все вещи, во-вторых, моя грудь стала на размер меньше…

Встретившись с собой глазами, собираю с плеч волосы и собираю в пучок на макушке, зная, как любит мой двоюродный племянник эту «игрушку».

— Ты посмотрела то, что я тебе прислала? — спрашиваю Аню.

— Да! — забирает у сына бутылочку. — Возьмешь? — протягивает мне Данилу, чтобы я держала его столбиком. — Руки отсохли, — признается.

— Приве-е-ет… — держу крошечное тельце так, чтобы он не залил мой свитер отрыжкой. — Красиво… — киваю на большую новогоднюю елку в центре большой гостиной.

— Да, — улыбается Анька. — Она настоящая…

Следующий час мы занимаемся тем, что тусуется с ее сыном, пока он барахтается на пеленке посреди дивана.

Я закончила работать над кухней для их нового дома. Вообще-то, это все, на что меня хватило за все эти месяцы, но это было кошмарно сложно. Я сбросила макеты, где предусмотрено все, даже электрические розетки. Я просмотрела тонны видео-уроков и трендов, в общем, вышло очень стильно, и Анька ни разу меня не подгоняла. В основном ей не до этого, плюс ко всему они не сильно торопятся переезжать за город.

Данила таскает меня за палец, ухватив его ладошкой.

— Если Алёна не перестанет слать фотки, я ее убью… — ворчу, но это для вида.

— А мне нравится, — хихикает Аня.

Алена вместе с Барковым встречает Новый год на Мальдивах, и я завидую только чуть-чуть. В основном мне все равно, где встречать свой Новый год.

— У тебя… ммм… никаких новостей? — осторожно интересуется сестра.

— Нет, — забираю у Дани свой палец.

Под словом “новости” она имеет в виду одного конкретного брюнета с голубыми глазами и упрямым чуть тяжеловатым подбородком, в который я влюбилась так же, как и во все другие части его тела.

— Ну… все будет хорошо, — объявляет сестра, на что я отвечаю кривоватой улыбкой.

Я ухожу до возвращения Дубцова. Куда бы он не отправился, но через два часа его все еще нет. Прощаюсь с сестрой и племянником и снова кутаюсь в тяжелую куртку. У нас дико холодно. Так, что в носу стынет воздух, но на мне спортивные штаны с начесом и толстый вязаный свитер.

Запрыгиваю в свой автобус, пропустив какую-то старушку.

В кармане звонит телефон. Это мама, и она просит купить зеленого горошка. Ради этого мне приходится делать крюк, чтобы зайти в ближайший к дому супермаркет, на кассе которого гигантская очередь.

Дома пахнет едой. Мой желудок жалобно урчит, руки одеревенели, потому что я забыла перчатки в машине. Нужно заняться ремонтом глушителя, но не представляю где найти на это время.

Сегодня утром я встречалась с отцом, и не уверена, стоит ли рассказывать об этом сейчас, когда мама и Василина в полной гармонии друг с другом нарезают оливье.

— Привет, — прислоняюсь лбом к дверному косяку, заглядывая в дверь.

По телевизору над их головами советская классика кинематографа, волосы Лины накручены на бигуди. Она планирует фотосессию с новогодней елкой для своих соцсетей и готовится к этому ответственно.

— Голодная? — мама смотрит на меня через плечо. На ее голове тоже бигуди. — Сделать бутерброд?

— Угу… что-нибудь помочь?

— Да, нет. Отдыхай, — отвечает она, передавая мне тарелку с бутербродом. — Ты сегодня дома?

— Да.

— Я конечно не настаиваю… — замечает она. — Но ты у нас не под домашним арестом. Могла бы и выбраться куда-нибудь. С друзьями…

Внутренне я отвергаю это предложение в ту же секунду, как оно озвучивается, ну а вслух произношу: