Техник - ас (СИ) - Панов Евгений Николаевич. Страница 2

Был и ещё один талант. Я всегда попадаю в цель. ВСЕГДА! Хоть из пистолета, хоть из охотничьего ружья, хоть из бортового вооружения самолёта. Чувствую я куда полетит пуля, снаряд или ракета и ясно вижу ту точку пространства, где они встретятся с целью. Как-то в сложный период, надумав увольняться из армии, я хотел было устроиться через своего знакомого к одному новому русскому личным пилотом. Денег там обещали платить очень даже не мало, вот я и приехал к нему в загородный особняк для собеседования. А новый русский очень уж любил пострелять по тарелочкам. Вот и мне предложил пальнуть пару раз. Ещё и смеялся, мол, это тебе не сапоги топтать, это спорт, искусство, можно сказать. Даже на деньги пострелять предложил. Надо было видеть лицо этого хозяина жизни, когда я почти не целясь навскидку перестрелял все выпущенные тарелки. Он ещё спросил, точно я лётчик или может спецназовец какой. Увы, с работой тогда не сложилось. Взорвали моего не состоявшегося работодателя прямо в его машине. Зато за те пострелюшки я выиграл 10 тысяч баксов и они ой как сильно помогли нашей семье в тяжёлые времена.

Но что-то я отвлёкся, а истребитель тем временем уже, набирая скорость, катится по полю на виду у немецких стервятников. Буквально затылком чую, как пара "мессеров" заходит на набирающий скорость истребитель. Хвост самолёта уже оторвался от земли, ещё чуть-чуть, ещё немного скорости, так необходимой для того, чтобы крылья получили опору в воздухе. И вот самолёт, что называется, встал на крыло. Тут же убираю шасси. М-да, а штурвал то здесь довольно не удобный. Держать его надо двумя руками. Помнится на реплике Як-3 ручка штурвала была другая. Может новые и более удобные появились позднее?

Пулемётная очередь с "мессера" прошла точно по тому месту, где только что был я. Вот то-то и оно, что был. А теперь тю-тю. Делаю резкий вираж влево и тут же возвращаюсь на прежний курс. Имея преимущество в скорости немецкая пара пролетает надо мной и ведущий на миг оказывается в перекрестье прицела. Коротко рыкнули два ШКАСа, вспарывая брюхо немца и тут же чуть доворачиваю, ловя в прицел ведомого. Новая очередь и из под капота "мессера" полыхнуло пламя. Ведущий, словно не веря судьбе-злодейке, на короткий миг застыл в воздухе и тут же свалился на крыло и врезался в первоклассный российский чернозём. Свою долю русской земли, обещанную их фюрером, этот уже получил.Думаю, что остался доволен. Хорошая земля здесь, плодородная. А теперь ещё удобрений добавится.

Чуть в стороне замечаю разворачивающуюся для атаки на меня любимого вторую пару. Кручу головой, осматриваясь. Больше "мессеров" нет, но имеется десяток Ю-87, выполняющих новый заход на штурмовку нашего аэродрома. Целый штаффель [2]. Пока целый. Но с "лаптёжниками" разберёмся потом. Сейчас насущная проблема это "мессеры".

Оба фрица полезли на высоту, чтобы оттуда, сверху, заклевать меня в своей излюбленной манере. Вот только лезть за ними следом я не собирался. Да и крутиться с ними в собачьей свалке тоже желания не было. Какой бы я не был профессионал, но к машине надо привыкнуть получше. Одно дело летать в мирном небе и совсем другое в условиях, когда по тебе реально стреляют. Это, как говорится, две большие разницы. Поэтому набрав скорость я чуть задрал нос самолёта и, взяв упреждение, дал короткую очередь из пушки. Я буквально кожей чувствовал, как 20-мм снаряды несутся наперерез ведущему "мессеру". Есть! Горит, бубновый! Ведомый решил не искушать судьбу и, свалившись в пике, взял курс на запад, поддымливая форсажем. Ну и фиг с ним. Тут ещё "штуки" [3] есть мне на закуску.

Пилоты на "лаптёжниках" тоже быстро поняли, что дело тут явно не чисто и, вывалив остатки бомбового груза в чистое поле, развернулись восвояси. Вот только отпускать их никто не собирался. Тем более что тихоходные бомберы представляли из себя прямо таки учебную мишень. Они, конечно, начали огрызаться из турельных пулемётов, вот только расстояние для них было великовато. Для них, но не для меня.

Спокойно, как на полигоне, беру в прицел замыкающего и бью короткой очередью из пушки. С удовлетворением замечаю, как брызнуло в разные стороны остекление. "Юнкерс" уходит в своё последнее пике. Сразу же бью идущего рядом с ним. Похоже попал в бензобак, потому что фриц полыхнул сразу и весь. Так же, словно в тире, расстреливаю ещё двух "лаптёжников", когда правое крыло вдруг покрывается ровной строчкой пробоин. Резко даю ручку от себя и влево и вижу, как чуть в стороне промелькнул хищный силуэт "мессера". Похоже зря я списал его со счетов. Фриц всё же решил вернуться и разделаться со мной.

Однако повторной атаки не последовало. Видимо топлива у немца на дальнейший бой не осталось и он, уже похоже окончательно, отправился к себе. Зато теперь будет хвастать, что сбил русского аса. А вот хрен ему. Машина слушается рулей, двигатель работает ровно. Жаль только бомберы уже далеко ушли. Ну да ладно, пора и мне домой. И так не плохо их проредил. Три "месса" и четыре "юнкерса". Ха, не плохо. Да сейчас такого счёта и нет ни у кого.

Домой, конечно, это громко сказано. Почти всё и так происходило либо над аэродромом, либо в пределах видимости. Улетел бы подальше и не факт что нашёл бы дорогу назад. А вообще странное дело, я совсем освоился в этом теле и в этом времени. Во всяком случае никакого дискомфорта от произошедшего я не испытывал. Всё воспринималось абсолютно естественно и...с какой-то эйфорией. Ну так ещё бы. Скинуть больше 30-ти лет это у кого угодно вызовет эйфорию.

А вот и аэродром. Ёшкин дрын! А куда садиться то? ВПП украшено несколькими воронками, там, где я взлетал, догорает сбитый мной "стодевятый". Проношусь над полем и ухожу на второй круг. Попробую сесть рядом с взлёткой. Стоило только мне начать снижаться, как кто-то на поле выпустил ракету параллельно земле как раз в том направлении, куда я и собирался садиться. Ну что же, другого выхода всё равно нет. Выпускаю шасси и вот машина уже бежит по выжженной солнцем траве. Замечаю машущего руками старшину Федянина, показывающего, куда заруливать. Следую его указаниям и выключаю двигатель. В наступившей тишине слышно как потрескивает, остывая, перегретое сердце истребителя. Ё-моё! Только сейчас замечаю, что комбинезон на мне насквозь мокрый от пота да и такая слабость навалилась, словно вагон угля в одиночку разгрузил. Похоже откат наступил.

Кое-как собрался с силами и сдвинул назад фонарь кабины. В нутро самолёта тут же ворвался весёлый ветерок, несущий поток живительной прохлады, впрочем, изрядно сдобренной запахом гари, перегретого двигателя и ещё чего-то неуловимого, что чувствуешь лишь на войне. С удивлением посмотрел на свои руки. Их заметно трясло. И это не реакция моего сознания, это реакция тела. Сознание у меня абсолютно спокойно. Я хоть и не воевал реально, но всю свою жизнь к этому готовился, а вот тот паренёк, чьё тело мне досталось, такого опыта не имел. Нет, Родину защищать и, если надо, то и умереть за неё он, как и подавляющее большинство людей этого времени, был готов, но моего багажа знаний и опыта у него всё же не было. Мда, а приложило меня не слабо. Попытался дрожащими руками отстегнуть ремни и ничего не получилось. Без сил откинулся на бронеспинку, когда сзади послышался топот множества ног.

Вот кто-то с разбега заскочил на крыло, от чего самолёт качнулся, и перед глазами предстало полноватое лицо старшины Федянина. Во, вспомнил, Анатолий Кузьмич его зовут или, по простому, но не всем, просто Кузьмич.

— Ты как, сынок, жив? Не ранен?— во, уже сынок. А совсем недавно сопляком обозвал.

С другой стороны фюзеляжа в кабину заглянул запыхавшийся командир в синей пилотке с голубым кантом и двумя "шпалами" майора в голубых петлицах. Майор Пегов Сергей Викторович, услужливо подсказала память, командир полка. Поговаривают, что года три назад он был полковником, больше года "отдыхал" на нарах, но был реабилитирован уже при новом наркоме внутренних дел Берии, хотя и понижен в звании.