Техник - ас (СИ) - Панов Евгений Николаевич. Страница 97

— Сейчас вы увидите настоящее чудо-оружие, майор,— с пафосом произнёс Нойман, когда мы, миновав пост на въезде, остановились у одного из ангаров,— Можете гордиться тем фактом, что вы первым из не немцев увидите настоящую мощь германского Рейха. Даже из высокопоставленных немецких служащих мало кто может похвастаться подобным.

На 99% я уже был уверен в том, что именно собирается мне продемонстрировать Нойман. И выйдя из-за ангара я лишь в этом убедился. Передо мной стоял образчик сумрачного тевтонского технического гения Ме-262 "Швальбе", первый в мире серийный турбореактивный самолёт. Чуть в стороне стоял его собрат со снятыми обтекателями двигателей. Что-то рановато, по моему, они появились. Если мне не изменяет память, то сейчас они должны только-только проходить испытания перед запуском в серию. Может это результат тех изменений в истории, виновником которых я оказался?

— Ну, как, впечатляет?— Нойман прямо весь лучился от удовольствия.

— Судя по отсутствию винтов это самолёт с ракетными двигателями?— я, как это говорится, включил режим деревенщины, поражённой технической новинкой,— И он летает?

— Вы не совсем угадали, майор,— вот не думал, что этот немец способен улыбаться ещё шире, но у него получилось,— это турбореактивные двигатели, которые позволяют развивать недостижимую другим самолётам скорость.

— Серьёзный аппарат,— я не торопясь обходил самолёт, слегка поглаживая обшивку. Стоящие у второго самолёта техники вначале посматривали в нашу сторону, а потом бросили это занятие, дружно закопавшись в потрохах двигателей,— Пушки 30 мм, если я не ошибаюсь?,— спросил я.

— Вы абсолютно правы. Их, как вы видите, четыре и это непревзойдённая огневая мощь. Кроме того есть возможность подвешивать авиабомбы. Представьте, что может натворить армада таких самолётов с такой огневой мощью, которые невозможно догнать и сбить? Они словно валькирии будут внезапно появляться над противников и уничтожать его ещё до того, как тот поймёт, что же его убило,— Нойман рассмеялся своим фантазиям.

В отличии от него я прекрасно знал, что вундервафли особой из этого самолёта не получилось. Да, четыре 30 мм пушки, но... Они были практически без стволов. Ну что такое огрызок длиной 54 см. для такого калибра? Да, пушка на редкость лёгкая, всего 63 кг., но бестолковая. Где-то читал, что на дистанции 1000 метров отклонение снаряда было аж в целых 40 метров. Таким образом, чтобы поразить самолёт противника, ту же летающую крепость Б-17, немецкому пилоту нужно было идти едва не на таран и стрелять с дистанции 150-200 метров. Да, попадание было убойным, но ты ещё попробуй приблизиться и попасть на такой скорости, да ещё и когда по тебе в упор лупят крупнокалиберные пулемёты стрелков. Да и в целом самолёт был довольно сыроват. Однако у нас не было и такого.

И эта мысль пронзила меня как электрическим током. Чёрт возьми, а почему бы и нет? Терять то мне всё равно нечего.

— Я так понимаю, пилотировать такой самолёт сможет далеко не каждый? Нужна особая подготовка?

— Вы совершенно правы, майор,— Нойман аж надулся о важности,— Для того, чтобы управлять этой птичкой нужно достаточно долго учиться. Однако для немецких пилотов нет ничего невозможного.

— Вы позволите?— я кивнул на кабину, фонарь которой был откинут вправо. Мне нужно было попасть в неё и удостовериться, насколько заправлены баки. Как я успел заметить, колодок под шасси не было.

— Конечно, герр майор,— Нойман сделал приглашающий жест. Кстати, вот эта его манера обращаться ко мне по званию тоже сделала своё дело. Окружающие слышали, что я майор и воспринимали это вполне нормально. Вот если бы я был в их глазах гражданским шпаком, вот тогда всё происходящее вызывало бы подозрение.

Я скинул пальто и шляпу на крыло и поднялся в кабину. Нойман даже любезно помог мне, так как нога у меня всё ещё побаливала. Устроившись я осмотрелся. Да, приборы мне знакомы по тому разу, когда я в Америке познакомился с этой машиной. Уровень топлива был, что называется, под пробку, счётчик боеприпасов тоде показывал полную загрузку. В целом самолёт полностью готов к вылету. Грех упускать такую возможность.

— А вот здесь что такое?— я показал рукой в нижнюю часть приборной доски. Нойман, стоящий у кабины на крыле, заглянул во внутрь. Кобура с пистолетом оказалась прямо передо мной. Немец даже ничего не успел понять, как пистолет был у меня в руке и ствол упёрся ему в живот.

— Если вы дёрнетесь, Нойман, то я всажу весь магазин вам в брюхо,— прошипел я, свободной рукой почти вслепую производя предпусковые манипуляции. Как говорится, ручки то помнят. Хотя, жить захочешь и ещё и не то вспомнишь.

— Вы не сможете взлететь, майор,— Нойман выглядел спокойным, но чувствовалось, что он боится,— Мало кто из наших лётчиков способен на такое. Лучше верните мне оружие и я обещаю забыть это недоразумение.

— Вашим лётчикам и не снилось, на что способен русский лётчик. И вы не правы, я прекрасно знаком с подобной техникой,— у фрица глаза на лоб полезли, когда загудел стартер. Копошащиеся у второго самолёта техники лишь мельком взглянули в нашу сторону. А что, всё нормально. Вон, один майор, правда в штатском, сидит в кабине, а второй в это время стоит на крыле и что-то показывает первому в кабине. В это момент заработали оба двигателя, наполняя окрестности своим свистом.

И всё же Нойман дёрнулся. В тот момент, когда я потянулся к ручке стояночного тормоза переднего колеса, находящийся внизу левой приборной доски, он попытался вырвать пистолет у меня из рук. Дурак! Ему бы спрыгнуть и поднять тревогу.

Три выстрела подряд за свистом движков никто не услышал. Нойман свалился с крыла, а я, захлопнув фонарь, прибавил газ и покатился к взлётной полосе. Я уже вырулил на взлётку, когда у ангара началась суета. Заметили лежащего без движения Ноймана. Успел заметить бросившегося куда-то внутрь техника, видимо побежал к телефону, но самолёт уже начал стремительно набирать скорость. Последний толчок о землю и вот оно, НЕБО.

То, что догонят, я не волновался. Некому. Вот попытаться перехватить вполне могут. Вспоминая всё, что рассказывал мне когда-то владелец такого же самолёта, я аккуратно регулировал подачу топлива. Есть такой недостаток у этого аппарата, впрочем один из многих, когда при резком изменении подачи топлива происходит срыв пламени. Впрочем мне подобного удалось избежать. Я набрал высоту 10 тысяч, скорость 800 км/час и пошёл на восток. Увы, но карты не было, так что придётся идти, пока горючее не кончится, а там садиться, куда придётся. Линию фронта я в любом случае не перетяну, но всё же поближе к своим буду. Мда, кабина тут хоть и называется отапливаемой, но в моем костюмчике здесь, мягко говоря, холодновато. Ну да ничего, чуть больше часа потерпеть. О том, что если удастся благополучно посадить самолёт, на что шансы были не велики, я попаду в настоящую русскую зиму, думать не хотелось.

Пару раз по пути меня пытались обстреливать с земли зенитки и перехватить истребители. Что от первых, что от вторых удалось увернуться. Через час после вылета начал снижаться. Топлива осталось совсем мало. Надо искать куда садиться.

Не знаю, кто мне на небе ворожит, но мне повезло и в этот раз. Среди лесного массива обнаружилась ровная вытянутая площадка. очень похоже на озеро. Прошёлся на малой высоте над ним, примерно прикидывая длину озера. Получилось чуть больше километра. Маловато, конечно, но выбора сигнализаторы топлива мне уже не оставляли. Буду садиться. Разворачиваюсь и сбрасываю скорость, одновременно выпуская шасси. Сломаю так сломаю. Всю равно выбор не велик, либо так, либо на брюхо, чего этот аэроплан очень и очень не любит. Притираю машину таким образом, чтобы коснуться поверхности задними колёсами при задраном кверху носе фюзеляжа. Сразу вырубаю двигатели. Похоже совсем недавно здесь был довольно сильный ветер, потому что, по моим ощущениям, снега было совсем мало. Возможно его просто выдуло. Нос начал опускаться и вот передняя стойка коснулась колесом поверхности. Я всё ждал, что она вот-вот подломится, но этого не произошло. Самолёт бодро так катил навстречу довольно высокой стене из снега. На тормоза шасси вообще никак не реагировали, лишь начало разворачивать. Так полубоком я и въехал в сугроб, оказавшийся берегом лесного озера. Правое крыло оторвалось вместе с гондолой двигателя. "Мессер" крутануло на льду ещё раз, прежде чем он остановился.