Мама, это ты? (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia". Страница 31

Такая огласка могла навредить и мне, и Полине. Надеюсь, а для этого есть все предпосылки, что даже не Полине, а Катерине. И если это она, то как же тогда быть? Хотя, тут-то всё понятно: снова свадьба и плевать на мнение «опчества». Даже если с департамента попрут, плевать. Буду делать частные экспертизы, времени на семью больше будет.

А если я ошибаюсь? Мало ли, что за этим действительно стоит. Или кто.

Допустим, в Полину вселился дух Катерины. Он не ушёл за Грань, ждал удобного случая… Но почему она одно помнит, другое не помнит? Да и конфликта душ не ощущается, к тому же это сразу было бы видно на снимке ауры. Вероятно, душа Полины ушла, когда та упала с лестницы, но…

Так, кажется, мои мысли пошли по второму, если не по третьему кругу. По идее, надо бы проконсультироваться по этому делу со специалистом, и как можно быстрее, но дело деликатное. Не стоит знать о нём посторонним, тем более что пока насчёт тёщи ничего не ясно. Нет-нет, надо обязательно её найти.

Кстати, даже если дух всё-таки Катерины, то как тогда она смогла попасть в хранилище небесного электричества? Кровь-то другая, или я чего-то не знаю о нюансах настроек разумного дома? Нет, всё-таки не зря я заказал генетический анализ. Будет забавно, если в её жилах течёт кровь Репниных. Лишь бы близкого родства со мной не наблюдалось, а то к инцесту я как-то не готов.

Углубившись в размышления, не заметил, как подошёл к своему кабинету, возле которого по приёмной нервно выхаживал Рыбоедов. Пустая чашка из-под кофе и блюдце с крошками от печенья, стоявшие на журнальном столике, явственно говорили, что он здесь как минимум полчаса, а то и больше. Страдальческое выражение лица моего секретаря намекало, что возможно прошёл целый час.

— Олег Степанович! — воскликнул он нервно.

— Константин Сергеевич, не ожидал вас так скоро. — Протянул руку для приветствия, после открыл кабинет, приглашая его войти. — Что-то случилось? Я вчера отправил вам по факсу предварительный результат, вы его получили?

Сняв котелок и пристроив его на полочке в одежном шкафу, я обернулся к собеседнику.

— Да, конечно! — Рыбоедов шагнул к окну, попытался что-то там высмотреть, но бросил это дело и обернулся ко мне. — Прошу прощения, что без предварительного звонка, но дело срочное.

— Я весь внимание. — Махнул рукой в сторону дивана, сам сел туда же.

— Дело в том, что мне позвонили из Ватикана. — Рыбоедов садиться не стал, видимо, не мог совладать с нервами.

Неудивительно, я и сам привстал от таких новостей.

— Неужто, Драги? — ехидно ухмыльнулся.

— Если бы, — махнул рукой Константин Сергеевич. — Сам Папа, точнее его помощник, но не суть. Сначала был звонок, потом принесли письмо, причём такое, от которого...

Объяснять он не стал, лишь вынул из-за пазухи конверт особой прочности и протянул его мне. В таком я обычно храню ценные бумаги, когда нужно взять их с собой. Он не промокает, не горит, практически не подвержен магическому воздействию, особенно поиску. Стоит соответствующе.

Я сел обратно. Потому что стоило достать письмо, как ноги подогнулись, ибо от листа бумаги, попавшего мне в руки, шла мощная сила. Не вредоносная, лишь показывающая, что бумага далеко не простая. И печать на ней подлинная. Круглая, внутри вписан щит красного цвета, на котором скрестились два ключа: один золотой, второй серебряный, перевязанные алым шнуром. Над ключами висит золотая папская тиара. По внешнему кругу серебриться надпись: «STATO DELLA CITTÀ DEL VATICANO». Государство Ватикан. Всё подлинно, а значит предельно серьёзно.

Что ж, этого следовало ожидать, посмотрим, что же там написано.

Так, официальные извинения, извещение о снятии Лучано Драги с поста хранителя музеев Ватикана, обещание разобраться с «досадным недоразумением» и покарать виновных. А также просьба не выносить сор из избы.

Нет, разумеется, формулировка была иная, более красивая, витиеватая, но смысл-то никуда не делся. Хотят прикрыть себе репутационную задницу. Уничтожить мою пока незаконченную экспертизу, выставить картину на аукцион в «Кристи», где его купит «лояльная системе персона».

Стало так мерзко, аж сплюнуть захотелось. Прямо на пол.

Интересно, а если сейчас подсунуть им дело Особинского, они пойдут на признание подлинности автопортрета Бенвенуто Челлини? Оставят за Брониславом право на его владение? Раз уж Драги сместили…

— Что вы на эту тему думаете? — Я протянул бумагу её непосредственному адресату.

Мелькнула мысль, что перспективы перед Рыбоедовым открываются весьма и весьма, если он согласится пойти на мировую. Приподзакроет глаза на то, что его надули, тем более деньги-то вернут. Картину официально продадут в частную коллекцию, где она благополучно сгинет, а то и вовсе сгниёт. О том, что его надурили, будут только слухи ходить в узких кругах.

Ну так слухи и без того ходят, иногда и без особого на то повода.

А так, если он сыграет грамотно, то сможет заручиться поддержкой на европейском рынке. Войти в круг тех, кто управляет доброй половиной мира. Возможно, даже заключит взаимовыгодный брак отпрысков. Сколько там у Рыбоедова детей? Кажется, трое, есть и мальчики, и девочка, что существенно расширяет варианты.

— Да хрен его знает! — выдохнул Константин.

В свете использования им слова «хрен», именовать его по отчеству не имело смысла. Тем более, мысленно.

— Глубокомысленно, — нервно хохотнул я и двинулся к бару.

Ну а что, анализы я сдал, исследования прошёл, можно и успокоительного накапать. Не ниже сорока градусов крепости.

— Мне тоже, — кивнул Рыбоедов на мой многозначительный взгляд.

Помимо взгляда в руке я держал бутылку отличного скотча, непрозрачно намекая на распитие спиртных напитков в середине рабочего дня. Что поделать, есть вероятность, что сегодня он у меня не состоится вовсе. С другой стороны, освободится время на более активные поиски тёщи, после того как проведу эксперимент с Полиной.

Посмотрим, что решит Рыбоедов. В любом случае я бы на его месте экспертизу завершил и держал её в сейфе. На всякий пожарный. Мало ли.

Пили мы долго. Помощник расстарался обеспечить нас закуской из соседнего ресторана, а мы дотошно составляли таблицу за и против.

Я записывал.

— Я много в жизни повидал, — глубокомысленно вещал Рыбоедов.

Его обычно холодный острый взгляд сейчас смягчился, на лбу выступили капли пота, а волосы и вовсе стояли дыбом. Ибо не перечесть сколько раз он сегодня запускал в них руку.

— Шантажировал, прогибал под себя, держал под контролем, но это, мать твою, Ватикан! — тяжкий вздох, новый глоток из бокала.

Не чокаясь.

— Да, Ватикан не прогнёшь, хотя гнилья там полно, — не менее глубокомысленно изрёк я, добавляя в столбик к минусам слово болото.

Потому что там реальное болото. Большое и дурнопахнущее. Прикрывающееся святостью и иже с ним. Нет, я не говорю, что так было всегда, но с некоторых пор... Да ещё пятьдесят лет назад всяческим группировкам, вроде масонов и иже с ними хода туда не было! И что? Тот же Драги – открытый масон.

Нет, хорошо, что мы в своё время обособились от этого, вытеснили иностранное духовенство, создали свой свод святых, начиная с Бориса и Глеба. И деньги перестали на сторону утекать, и власть внутри страны укрепилась. Хотя, чего это я, всё одно гниль просачивается, но масштабы уже не такие.

— Вообще, я собираюсь выходить на европейский рынок, как раз веду переговоры с парочкой людей, — задумчиво пробормотал Рыбоедов.

— Тогда соглашайся, тебе сразу все двери туда откроются. — Я бросил ручку, ибо список плюсов и минусов был завершен.

Осталось только его изучить, тщательно всё взвесить и принять решение.

— Я слышал, что там любят замазывать, — поморщился Константин.

— Ещё как, — хмыкнул я. — Там вообще масса любопытного происходит, впрочем, у нас тоже грязи полно, пусть мы её и вычищаем.

Вычищаем, да не до конца. Ибо старые рода – это старые рода. С большими деньгами, сильной властью и массой тайн.