Потанцуй со мной - Райс Луанн. Страница 14

— Как насчет меня? — Мать смотрела вопросительно.

Сильви замерла:

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня пятница, — сказала Маргарет, — и я чувствую себя намного лучше. Можно я пойду с тобой?

Джейн сидела рядом с мамой на ее кровати, на коленях лежала открытая книга — «Большие надежды», и она с интересом посмотрела на сестру.

— Мы читали вслух, но ма услышала, как ты собираешься, и спросила меня, какой сегодня день…

— Мама, ты не выходила из дома уже много недель…

— Вот именно, дорогая, — улыбнулась Маргарет, — мне нужно развеяться.

Сильви моргнула. Она подумала о Джоне Дюфоре: интересно, будет ли он там? Она представила его, в каштановом свитере, его чувственные карие глаза наблюдают за парковочной площадкой, чтобы не пропустить, как она подъезжает. Иногда они вместе играли в «Скраббл», и она всегда вздрагивала, если их колени соприкасались под столом. Они были стеснительными людьми среднего возраста, живое воплощение песни «Работая по выходным».

Разрываясь между романтичной мечтой, между шансом войти в кафетерий и увидеть, как Джон внимательно смотрит на дверь, ожидая ее, и дочерним долгом, Сильви сдержанно кивнула.

— Конечно, мам. Если ты чувствуешь себя достаточно хорошо для этого.

— Она уверяет, что так и есть. — Джейн ухмыльнулась.

— Ну что же, мы понадобимся обе для того, чтобы помочь ей сесть в машину и выбраться из нее, — сказала Сильви, глядя на сестру. — Так что, видимо, ты едешь с нами.

Джейн сидела сзади. Сильви вела машину, а их мать занимала переднее пассажирское сиденье, охая и ахая, пока они проезжали по городу, как будто она никогда раньше не видела домов или садов.

— О боже, — вздохнула Маргарет. — Посмотрите-ка на эти кусты лилий у Йенсенов. Разве они не прекрасны? О, что это Данлэпы сделали со своим домом? Он такой большой для этой маленькой фермы.

Она опустила вниз стекло, вдыхая свежий воздух и наслаждаясь чувством свободы.

Джейн улыбнулась.

Ее мать выглядела счастливой, Сильви — взволнованной. Она принарядилась и на каждом светофоре украдкой бросала на себя взгляд в зеркало заднего вида, поправляя волосы. Джейн с нетерпением ждала, когда же она наконец увидит, с кем встречается Сильви. Сама она надела черные джинсы и свой кожаный пиджак, хотя ее мать была бы в восторге, если бы обе ее дочери носили милые голубые шерстяные кофточки, но…

Не важно, как далеко бы ты ни находился от побережья, а Крофтон располагался довольно далеко, ты все равно мог чувствовать запах моря. «Врезавшийся» в сушу залив Наррагансетт, по мнению Джейн, был самым красивым водным пространством в мире. Воздух наполняли запахи морского ветра и соли, смешиваясь с ароматами крофтонских лилий и цветущих яблонь.

Ее торт лежал на сиденье возле нее. Он был не так уж плох, если учесть, что Джейн не взяла с собой необходимых принадлежностей для выпечки. Когда-то давно она открыла «Пекарню Каламити», маленький магазинчик выпечки в пустынном местечке под железнодорожным мостом, рядом с Двенадцатой авеню. Постепенно благодаря слухам ее бизнес разросся, и она начала готовить роскошные торты для церемоний вручения премий, наград «Тони» и «Грэмми», для вечеринок по поводу открытия выставок или издания новых книг.

Ее имя стало известным в Челси, на Манхэттене, в парке Грэмерси. Ей постоянно звонили, оставляли заказы; даже сейчас, когда Джейн надиктовала на автоответчик сообщение, что уезжает навестить мать, что сожалеет, что вынуждена пропустить потрясающие праздники, и, пока она не вернется, следует обращаться в пекарню «Челси Бэйкерс», звонки продолжались.

Сильви притормозила у входа в школу. Девушки помогли матери выбраться из автомобиля. Сегодня та стояла на ногах куда увереннее, чем обычно. Пока Сильви парковалась, Джейн, поддерживая Маргарет, прошла в здание школы.

Не успела она переступить порог столовой, как на нее нахлынули воспоминания. Выкрашенные в светло-желтый цвет стены времен холодной войны, серый линолеум на полу. Длинные столы были заполнены запеканками, салатами, тушеным мясом и сэндвичами. Квадратные столики со свежими скатертями выстроились в три ряда, возле каждого по десять стульев. Многие из них уже заняли учителя и работники администрации, все разговаривали и смеялись.

Внезапно собравшиеся заметили Маргарет. На миг в зале наступила полная тишина, а затем последовал взрыв радости: Джейн осознавала, что радость была действительно искренней.

— Маргарет!

— Миссис Портер!

— О, это Маргарет — посмотрите, она здесь!

— Маргарет, как ты прекрасно выглядишь!

Да, мама действительно выглядела прекрасно: высокая, как всегда элегантная, наряженная в сиреневое шелковое платье с бантом на шее, седые волосы стянуты в тугой узел, длинная золотая цепочка, которую она почти не снимала, с маленьким хрустальным шариком, в котором хранилось семя горчицы. Друзья и коллеги окружили ее, целовали в щеки, пожимали ей руку и хотели познакомиться с Джейн.

— Моя дорогая дочь, приехала домой из большого города, — гордо заявила Маргарет.

— Как приятно познакомиться…

— Мы так много о вас слышали.

Джейн кивала и улыбалась. Что они слышали? Она никогда раньше не сопровождала свою мать на подобные вечеринки. С тех пор как в двадцать лет девушка покинула Род-Айленд, она почти не бывала в городе.

Джейн осмотрела комнату и заметила своего старого преподавателя английского. У него было все такое же скуластое лицо и широкие брови, и он смотрел на нее все тем же взглядом, что и во время последней встречи. Тогда она сообщила, что бросает Университет Браун, и это после всего того, что он сделал, чтобы помочь ей поступить туда.

Сейчас Джейн было тридцать пять, и с того дня прошло уже шестнадцать лет, но она чувствовала точно такой же стыд.

— Привет, мистер Ромни, — сказала она, оставляя мать в кругу учителей, когда он подошел поближе.

— О! Моя замечательная студентка, — заулыбался пожилой мужчина, — Джейн Портер.

Она покраснела, держа руки глубоко в карманах пиджака.

— Как вы поживаете? — спросила она тоном примерной ученицы.

— Ничего, спасибо. Как ты?

— Я в порядке. Вы совсем не изменились.

— Что означает, что я всегда выглядел дряхлым. Хм. Ну, расскажи мне, что хорошего ты сделала в этой жизни? Ты пишешь стихи для какого-нибудь экспериментального литературного журнала? Или, может, пьесы, анализирующие человеческие эмоции? — Его голос то повышался, то падал почти до шепота. Казалось, он выступает на сцене, уж такая у него была привычка.

— Я бросила учебу, — напомнила Джейн, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, чтобы в нем не проскользнули извиняющиеся нотки.

— Иногда талантливые люди так поступают, — ответил старый учитель, — порой университет не может удержать выдающиеся таланты.

Джейн зарделась и опустила глаза.

— Серьезно, Джейн, чем ты занимаешься?

— У меня свой бизнес в Нью-Йорке, мистер Ромни. Я пекарь.

— Пекарь? — переспросил он. — Это меня удивляет. Ты всегда так любила литературу.

— Я пеку для многих писателей, актеров, издателей…

— Так ты окружила себя творческими людьми.

— Да.

В этот момент в зал вошла Сильви, неся торт. Стоило ей переступить порог, как видный мужчина, в твидовом пиджаке с кожаными заплатками на локтях, быстро направился к двери, чтобы помочь ей. Вместе они донесли торт до стола и водрузили его всего в нескольких шагах от Джейн и мистера Ромни.

— Я и не знала, что вы будете здесь, — произнесла Джейн, улыбаясь. Она проследила за взглядом своего учителя: тот с изумлением разглядывал приготовленную девушкой сладкую копию словаря Уэбстера. Книга казалась почти настоящей, обложка и золотые буквы, возможно, кому-то в голову могла прийти мысль попытаться открыть словарь, чтобы найти необходимое слово. Мистер Ромни улыбнулся.

— Даже если бы ты и знала, ты не могла бы сделать меня счастливее, чем сейчас. Ты все еще любишь литературу, Джейн Портер. Мне всегда кажется, когда я открываю свой любимый литературный альманах, что однажды я там увижу написанное тобой стихотворение или историю.