Устанавливая правила (СИ) - Люкс Сагара. Страница 6

Снова гипнотизирую мобильный. Я приложила немало усилий, чтобы взломать архив Rules Corporation и найти личный номер Рулза. Страх, что я упустила единственный шанс приблизиться к нему, заставляет мой желудок скукожиться. Я уже собираюсь занести обмен сообщениями в папку «плохие идеи», как вдруг дисплей освещается.

Я задерживаю дыхание.

Рулз: Правило номер два: если я делаю что-то для тебя, ты делаешь что-то для меня. Ты в деле?

Самодовольный сукин сын.

Я неуверенно верчу телефон в руках. Учитывая провокации с моей стороны, у него имелись все основания заблокировать мой номер и забыть обо мне, но Рулз этого не сделал. Напротив, он принял вызов и сделал ход.

Я кусаю губы, размышляя.

Тот факт, что он меня не видит, ставит меня в выгодное положение. Мне не нужно играть в его игру: ему достаточно того, что в это верит он.

Вот почему я соглашаюсь.

Неизвестный: Я в деле.

Рулз: Ты когда-нибудь слышала мой голос?

Я колеблюсь мгновение, прежде чем ответить.

У меня не было возможности поговорить с ним, но я прослушала некоторые его интервью. У него тёплый и глубокий тембр, определённо мужественный.

Неизвестный: Почему ты спрашиваешь?

Рулз: Потому что я шепчу тебе — раздвинь для меня бёдра.

Я понятия не имею, как он это сделал, но одно только представление того, как звучали бы эти слова, произнесённые им, посылает тёплую дрожь вдоль позвоночника.

Рулз: Я знаю, что ты влажная и не можешь дождаться, чтобы прикоснуться к себе.

Это правда: я чувствую, как пульсирует внизу живота, как грязное, извращённое желание проскальзывает по мне. Сильнее кусаю губы. Он хорош в этой игре. Даже очень.

Не хочу отставать от него, поэтому отвечаю.

Неизвестный: Ты хочешь меня увидеть, так ведь?

Рулз: А ты?

Я улыбаюсь.

— О, но я тебя вижу.

Снимаю блокировку с компьютера и скольжу пальцами по клавиатуре. Линия нестабильна. Мне требуется больше времени, чем ожидала, чтобы подключиться к веб-камере его компьютера и включить её, но получаемые изображения стоят каждой потраченной секунды.

Рулз сидит в кресле, в темноте своего офиса. Он расстегнул ремень и зажал в кулаке член. Его рука двигается в медленной ласке. И звуки, которые он издаёт…

Мне становится жарко. В темноте кабинета, с нахмуренными бровями и полуоткрыв полные губы, Рулз кажется мне совершенно другим. Горячий. Я слышу его стоны, учащённое дыхание, звук его руки, двигающейся всё быстрее и быстрее…

Я откидываюсь в кресле.

Знаю, что должна отвернуться, но не могу. Я никогда в жизни не испытывала такого возбуждения. Глянцевый образ Роберта Рулза — тот, что пестрит в интернете и газетах — сливается с тем, что находится передо мной.

Во мраке ночи он чистая чувственность.

Его глаза тёплые, живые. Нить бороды прикрывает ярко очерченный подбородок. А этот рот… Так легко представить, как он шепчет самые непристойные вещи.

Внезапно Рулз размыкает губы и запрокидывает голову назад. Его плечи вздрагивают, сотрясаемые спазмами оргазма.

Я смыкаю ноги и напрягаю все мышцы, заставляя себя не прикасаться. Не могу позволить себе потерять контроль, только не с ним. Я смотрю на мужчину через экран, изучая.

Он запыхался. Когда он снова открывает глаза, то выглядит скорее удивлённым, чем довольным. Я тоже, на самом деле. Не ожидала, что он так отреагирует на мои провокации.

Я решаю увеличить температуру. Несмотря на то что это безумие и опасно, снимаю толстовку. Я засовываю палец в рот, принимаю чувственную позу и фотографирую себя. Я проверяю, чтобы не было видно ни моего лица, ни деталей окружения. Затем пересылаю снимок ему.

Я чувствую, как от смущения горят щёки. Никогда в жизни я не делала ничего настолько безрассудного.

Когда загорается его мобильный телефон, Рулз прыгает вперёд и хватает его. Как только видит моё сообщение, с его губ срывается хриплый стон. Его пальцы быстро двигаются, что-то печатая.

Рулз: Хочу с тобой встретиться. Назови цифру.

Я выпускаю воздух, который, не осознавая, сдерживала.

Я сделала это; я завладела его вниманием.

Теперь мне остаётся только сохранить его.

Неизвестный: Правило номер три: никаких встреч.

Лучший способ удержать мужчину — дать ему что-то. Но если отказать мужчине в желаемом, то это подогреет его интерес ещё больше. Хотя я вижу, что Рулз снова пишет мне, отключаю телефон и выхожу из сети. Вздыхая, откидываюсь в кресле.

Я затеяла опасную игру. Без понятия, куда это меня приведёт и поможет ли получить информацию, которую ищу, но в одном уверена: устанавливать правила буду я.

Пятнадцать лет тому назад

— В третий раз повторяю: я рассказал вам всё, что знаю!

Офицер, отвечающий за снятие моих показаний, смотрит на меня так, будто я уже несколько часов только и делаю, что дразню его. Да, часы. Думаю, прошло не менее двенадцати, с тех пор как полиция ворвалась в наш дом и забрала меня и мать, чтобы получить наши официальные показания.

«Бля, у меня голова кружится».

Я голоден, но ещё мне хочется блевать. Я так вспотел, что одежда прилипла к телу. От меня воняет кровью, сексом и водкой, всё это взболтано в гнилую яростную смесь. Я уже начинаю думать, что этот кошмар никогда не закончится, когда офицер задаёт мне тот же вопрос, с которого он начал допрос.

— Как вы сказали, звали девушку, с которой провели ночь?

— Оливия Стоун, — устало вздыхаю я.

— Мне жаль огорчать вас, но в Сиэтле нет Оливии Стоун. Вы понимаете, что на данный момент вы являетесь нашим подозреваемым номер один?

— Подозреваемый в чём? Мой отец засунул пистолет себе в рот и покончил с собой!

Мне хочется плакать, кричать, разбить стол или лицо мужчины, который не перестаёт меня мучить, но у меня едва хватает сил оставаться на месте. Я вижу, как офицер готовится задать мне ещё один вопрос, когда адвокат Бейли, сидящий рядом со мной, встаёт и спрашивает, могут ли они поговорить наедине.

Пока они подходят к двери, я зажимаю ладонями голову и падаю на стол. Я измотан, но подозреваю что если бы адвокат Бейли не появился из ниоткуда, чтобы помочь мне, я был бы сейчас в гораздо худшем состоянии. Как только я приехал в полицейский участок, меня проверили на алкоголь и взяли образец крови, чтобы убедиться, что я не нахожусь под воздействием наркотиков.

Говорят, что я избил полицейского, который пытался оттащить меня от тела отца, и это будет стоить мне обвинения в нападении на представителя власти. Если бы адвокат Бейли не вмешался, я бы, наверное, ударил офицера, который продолжает задавать мне одни и те же вопросы.

«Вы не замечали ничего необычного в последнее время?

Где вы были в ночь, когда умер ваш отец?

Кто такая Оливия Стоун?»

Вот, я бы сам не отказался, чтобы кто-нибудь ответил на последний вопрос или объяснил, почему я перестал чувствовать запах маминых духов, по крайней мере, десять часов назад. Её привезли в участок вместе со мной, но практически сразу отпустили.

Офицер не закрыл дверь должным образом. Я слышу его голос и голос адвоката Бейли. Вспоминаю спор, который произошёл между отцом и матерью в тот день. Мне почти смешно при мысли, что в этот раз последнее слово останется не за ней.