Гармонические квадрики - Киселев Владимир Леонтьевич. Страница 2

…Евгений Афанасьевич минутку посидел молча, глядя на спинку пустого стула, а затем негромко взвизгнул и бросился к окну. Цепляясь левой рукой за раму, он посмотрел вниз, затем взобрался на подоконник и осмотрел улицу. По тротуару между деревьями шли прохожие, а по мостовой ехали автомашины.

– Ой, как жарко, – сказал Евгений Афанасьевич, с удивлением прислушиваясь к собственному голосу. – Она тут сидела, а потом как-то вылетела… Неужели я заснул?

У него болел затылок, во рту было сухо, он выпил теплой, сильно хлорированной воды из графина, подошел к телефонному столику и нажал на кнопку звонка.

Вошла Анна Владимировна – секретарь.

– Пригласите ко мне редактора Гарбузенко, – сказал он. – И в ответ на недоумевающий взгляд Анны Владимировны добавил: – Ну, Олю.

– Она ведь только что у вас была, – ответила Анна Владимировна. – Мне показалось, что она и не выходила… Там к вам технорук из типографии. Я ждала, пока она выйдет, – ему не срочно.

…По реке мчался белый катер на подводных крыльях, и Оля летела вслед за ним, не отставая. Теплый ветер слепил глаза и забивал дыхание, подол платья стал упругим и жестким и колотил по ногам над коленками. Оля зажала подол между ногами и подумала, что пора спускаться. Медленно она спустилась на пустынный песчаный остров посреди реки. Только у берега росли кусты краснотала, солнце разогрело их, и от них пахло горько и сонно. Оля пошла по песку к воде, сняла босоножки и села на песчаном берегу, опустив ноги в воду.

Она медленно водила пятками по илистому дну и думала о том, что бывают удивительно реалистические сны. С ней уже однажды так было. Ей приснилось, что она стала «кибером», что мозг ее теперь состоит из «гармонических квадриков», и все расчеты и формулы в книгах она теперь может проверять сама. Во сне она решила, что это все-таки сон. Потом ей приснилось, что она ущипнула себя за руку, чтоб проверить: а может она взаправду «кибер». И почувствовала боль.

«Но если даже это сон, – она зажала в кулаке мелкий песок, но он просыпался между пальцами, исчезал, – что должны были подумать обо мне прохожие, которые видели, как я лечу над городом? Или пассажиры катера на подводных крыльях, когда махали мне руками? Скорее всего, они должны были подумать, что это такой спорт… Что где-то вверху летит воздушный змей или шар, а я вишу на незаметном снизу тросе. Я читала что-то такое…»

Она встала, подобрала босоножки и медленно пошла по островку. Ноги утопали в песке, который серой коркой облепил мокрую кожу, под кустами валялись бутылки, полузасыпанные песком газеты, обугленные палки.

«Как же я отсюда выберусь? – испугалась Оля. – Неужели я останусь здесь? Как Робинзон?»

Она слегка двинула лопатками и сразу же стала подниматься над островом.

«Какой хороший сон, – обрадовалась Оля. – Только надо решить, где мне опуститься. Как-то неудобно – соберутся люди, начнут расспрашивать, удивляться… А что я им отвечу? Лучше я полечу прямо домой».

Как и многие другие городские люди, она очень плохо ориентировалась, а сверху было особенно трудно отличить, где ее улица.

«Нужно лететь так, как едет троллейбус, – решила Оля. – В троллейбусе не заблудишься».

Она поднялась еще выше и медленно, как крыльями, взмахивая руками, полетела к своему дому. Осторожно проскользнув над самой крышей, Оля опустилась на балкон на шестом этаже, где жила. Дверь на балкон была открыта. Она постояла минутку, прислушиваясь. Павел был на работе. Маринка – в детском саду. Оля вошла в комнату и вдруг с испугом увидела, что навстречу ей идет муж.

Павел изумленно уставился на Олю.

– Здравствуй, – весело сказала Оля. – Откуда ты взялся?

– …? – поперхнулся Павел. В одной руке он держал кусок хлеба, а в другой здоровенный кус ветчинно-рубленой колбасы, как отметила про себя Оля, от нее сильно пахло чесноком. – У меня – обед. А вот откуда ты взялась?

– Я была… на балконе.

– Что ты выдумываешь? Может, ты еще скажешь, что прилетела по воздуху? Я выходил на балкон. Там никого не было. Я еще с ума не сошел. Может, ты в шкафу сидела? И не одна?

Павел подошел к шкафу, раскрыл дверцы, заглянул, затем стал на колени, посмотрел под тахту.

– Выходи!

– Как тебе не стыдно, – сказала Оля. – Я сидела на балконе, мечтала, не хотела двигаться с места, особенно когда услышала, с каким аппетитом ты ешь на кухне.

Павел откусил кусок колбасы, которого вполне хватило бы Оле на завтрак.

Она пошла за Маринкой в детский сад. В гастрономе, где была очередь в колбасный отдел, Оля все время ловила себя на мысли, что ей хочется полетать. Хоть немного. Но она себя сдерживала-Боялась.

Ночью Оля тихонько встала. Луна висела на подкрашенном фонарями небе. За стеной что-то журчало так, словно там лилась вода. Маринка быстро и невнятно бормотала что-то во сне и вдруг по слогам сказала: «Ги-ги-ена».

«Не может быть, чтоб человеку снился такой длинный сон, – подумала Оля. – Сейчас я все узнаю».

Она вышла на балкон и стремительно рванулась вверх, больно ударилась плечом о балкон на седьмом этаже, отлетела в сторону, поглаживая рукой поцарапанное плечо, и уже медленней, уверенней приблизилась к окну своих соседей. Это была трехкомнатная квартира начальника отдела кадров конструкторского бюро, в котором работал муж. Начальник отдела кадров Петр Федорович Шевченко спал почему-то поперек тахты, полураздетый, ноги его в начищенных, словно лакированных, желтых полуботинках свешивались на пол.

Оля поднялась выше. Откуда-то едва слышно доносилась скрипка. Вальс. В лад музыке она покружилась над крышей. У самой ее щеки бесшумно пронеслась летучая мышь. Оля махнула на нее рукой, прошипела «киш», опустилась ниже и влетела прямо в свою балконную дверь. Замерев под потолком, она прислушалась к храпу Павла и опустилась на кровать. Ей очень захотелось спать.

«Павел когда-то обозвал меня ведьмой, – думала она. – Но разве ведьмы такие? Молодые, красивые и добрые? Или мне это только кажется, что я красивая и добрая? И вообще, разве ведьмы существовали на самом деле?»

Она заснула.

Утро, как всегда, началось в спешке, знакомой лишь пожарникам и солдатам, поднятым по боевой тревоге. Умыть и одеть Маринку. Приготовить и подать Павлу завтрак. Позавтракать самой. Не опоздать в детский сад. Вовремя поспеть на работу. И все время короткая, острая мысль: «Что же это было?… Неужели это было?»

– Проснись! – рявкнул Павел. – Что ты мне дала?

– А что?

– Ты соли мне насыпала в кофе. Соли! Попробуй!

Оля попробовала.

– Нет, – сказала она, – это – сода.

– Садитесь, – сказал Евгений Афанасьевич. Неподвижные лопасти вентилятора, который стоял на его столе, как-то обвисли и формой своей напоминали уши Микки Мауса. – Я хотел посоветоваться с вами по одному важному вопросу.

Оля напряглась, провела сзади обеими руками, оттянула платье и присела на краешек стула.

– Куда вы вчера исчезли?

– Не знаю, – не сразу ответила Оля. – Как-то странно получилось. Я не хотела…

Она замолчала. Евгений Афанасьевич тоже помолчал немного, встал из-за стола, подошел к открытому окну, посмотрел вниз, закрыл окно и вернулся на свое место.

– Да, действительно странно. И давно это с вами?

– Что? – спросила Оля, делая вид, что не понимает Евгения Афанасьевича.

– Ну вот это… что вы… Ну, как бы это сказать… вот так… за окно…

– Недавно, – сказала Оля. – Со вчерашнего дня.

И рассказала Евгению Афанасьевичу обо всем, что с ней случилось.

– Вы не шутите? – спросил потрясенный Евгений Афанасьевич.

– Ничуть.

– Вы только не сердитесь… Но вы в самом деле можете так вот подняться… Подождите, я только закрою дверь.

Он опустил защелку на английском замке. Оля прижала руками платье над коленками и, как воздушный шарик, поднялась к потолку.

– Осторожнее, – встревожился Евгений Афанасьевич, – не упадите.

Оля опустилась прямо на стул, все так же придерживая платье.

– Это замечательно, – помахивал пустым рукавом Евгений Афанасьевич. – Это великое открытие!