Жрица Анубиса (СИ) - Хохлова Жанна. Страница 3

«Уже там», — горестно подумала девочка, видя, как завеса приподнялась и поглотила жрицу.

Девушка на подрагивающих от сильного волнения ногах вступила в то место, где женская нога ступала однажды и навсегда. Вначале она стояла прямо, затем ей стало зябко и её руки обвили свою талию. Дрожь от страха перед неизвестностью усиливал ещё и холод, сквозивший из огромного отверстия в потолке помещения, откуда можно было видеть все звёзды как раз над круглым ложем, усеянным лепестками лотоса и роз.

— Хочу видеть, — услышала она спокойный, чуть хрипловатый голос и уловила неизвестный аромат, показавшийся ей чуточку горьковатым.

Новоиспечённая жрица вздрогнула, но не смогла не подчиниться.

— Ты — красива, — констатация факта, но в сердцевине фразы она уловила нотки сладкого вожделения.

«Не говорить, беспрекословно слушаться, благодарить за всё», — пролетело в голове шрапнелью заученных фраз и вышколенного годами поведения.

Поклонилась, стараясь не поднимать глаз, увидев перед взором немедленно возникшую пару голых мужских ног.

— Сними, — проговорил он.

«Возможно ли взглянуть?» — шальная мысль и сразу же отброшена, потому что непослушание страшнее всего.

Девушка скользнула по плечам немеющими от ужаса кончиками пальцев. Тонкая ткань по тщательно депилированной коже тела, не задержавшись нигде, осела лёгкой взвесью у щиколоток. Руки распрямила и вновь осталась неподвижной, не поднимая глаз.

— Хорошо, — тёплый шёпот с тягучим горьким ароматом.

Горячая ладонь легла на шею девушки, чуть сдавив её, затем переместилась на небольшую грудь, не спеша огладив полушария, нежно поиграв с сосками. Девушка вздохнула и расслабилась. Горячие пальцы сжали талию и устремились книзу. Она почувствовала утробное рычание, как будто волк готовился к прыжку, обозначая нетерпение и желание владеть.

— Как зовут тебя, жрица Анубиса? — голос завибрировал, горячие пальцы дотронулись до влажной промежности.

— Разия, — пролепетала та, не понимая, что с ней и почему низ живота скрутило так сильно, что даже дышать было трудно, а в груди поселилось томление и нетерпение прижаться к ласкающей её руке.

— Дева, — в голосе почувствовалась лёгкая улыбка.

Резкий разворот. Она ахнула и упала на колени, впиваясь ими в мягкий матрас. Желание прикрыться, сведя бёдра, но тот, кто стоял сзади, не дал, мягким движением ног разведя их шире. У Разии перестало сердце биться разом, ухнув куда-то в пятки. Она стояла обнажённой, разверстой перед мужчиной и холодеющей с каждой секундой.

— Не бойся, — шёпот в ухо, ласково щекочущий, навалившаяся тяжесть мужского тела и укус в излучину шеи с тихим рокотом урчания, потянув кожу на себя.

«Как волк», — промелькнуло в сознании.

Беспорядочная, щедрая россыпь поцелуев вдоль подрагивающего позвоночника. Она вздрогнула, когда ощутила, как его пальцы кружат по ягодицам, опускаясь всё ниже, между ног, соскальзывая в обильную влагу, двигаясь дальше, болезненно толкнувшись внутрь, так что задрожала и всхлипнула. Но так бывает, в первый раз, её учили.

Горячие ладони мужчины легли вдоль бёдер, притягивая к себе, пока дразня, заставляя раскрыться букету возбуждения. Разия, раскрасневшаяся от стыда, ласк и пытки одновременно, громко всхлипнула от тягучего единого толчка в тело. Хотелось раствориться в этой острой боли, забыться, вырваться, убежать, но, привыкшая покоряться, девушка безропотно принимала бога в своём теле. Когда она поняла, что он не двигается, всё ещё пребывая в ней, давая ей привыкнуть к себе, где-то на периферии сознания мелькнуло изумление. Руки огладили ягодицы и сжали их, затем вновь отпустили, и девушка почувствовала облегчение. Она вцепилась в накидку матраса пальцами, сгребая материал в пригоршню, когда он вновь задвигался в ней. Плавно, не торопясь, явно щадя её.

«Зачем бы ему?» — совсем некстати.

Ещё одно движение, и вновь поцелуй в шею и тянущий кожу на себя укус в основание шеи. Рычание. Движения, становящиеся всё несдержаннее, резче.

— Двигайся со мной, — не приказ, не просьба, но так, чтобы удобно, она поняла это, когда последовала его совету, подмахивая бёдрами его движениям.

Как поощрение — шлепок по ягодицам. Разия чувствовала, как наполнялась им всё больше. Как подрагивали его пальцы на её ягодицах, как он сдержанно стонал, притягивая к себе сильнее, желая полнее ощутить её дрожь. Боль отступила, балансируя где-то на грани сознания и края плоти, ощутимо, но не так, чтобы отказаться от удовольствия наполненности.

Хлопки слияния двух тел, казалось, были слышны во всех уголках вселенной, стыдливым эхом разносясь в межзвёздном пространстве. Разия почувствовала, что внезапно потерялась в ощущениях. Она было вскрикнула, но тут же прикрыла рот, задрожав, понимая, что мир вокруг начинает обваливаться от боли и наслаждения, смешиваясь сейчас в одной ней. Его запах, льющийся через край, горьковатый дурман, не дающий соскользнуть в пропасть забвения. Слишком острое удовольствие, слишком болезненное, давшее провалиться в блаженство, но лишь на секунду. Толчки сзади нарастали, грозясь обрушиться, словно домик из песка. Что и произошло. В одно мгновение он сжал её талию руками, тем самым задержав в одном положении. Затих, мелко дрожа, быстрыми ласкающими движениями проходясь по бёдрам. Наваливаясь сзади, шумно дыша, влажно целуя, затухающе урча от удовольствия.

Разия почувствовала холод, когда он оставил её тело.

— Встань, Разия, жрица Анубиса, — произнёс он твёрдо, хотя можно было уловить нотки пережитого, но не как цельную, а как уже почти оконченную мелодию, — повернись ко мне и узри своего бога.

Девушка выполнила всё, что ей было велено, встав перед ним, потупившись. Он поднял её лицо за подбородок и заставил посмотреть на себя. Девушка зарыдала, пытаясь сдержать слёзы, любуясь обнажённой стройной красотой своего господина.

— Так страшен? — лёгкая ухмылка одними уголками чувственных губ.

— Наоборот, мой бог, — пролепетала Разия, она не могла больше ничего сказать, ком в горле и грохочущая кровь там же не дали договорить, оборвав чувствами где-то посередине восторга.

Анубис подал ей руку, и его глаза сверкнули голубым холодным светом, таким нестерпимо ярким в свете звёздного неба, так резко контрастирующим с его чёрными, как смоль, волосами и смуглой кожей. Она вложила свою в его ладонь, и они истлели в пространстве, оставляя после себя горьковатый аромат и тысячу вопросов оставшимся в зале за завесой.

Луна Древнего Египта. Обещание бога.

Ветер ночной пустыни обжигал кожу колкими холодными иголочками. Хрупкая черноволосая девочка с непропорционально длинными руками и ногами, как у лягушонка, что присуще подросткам, с некоторой тревогой следила за тем, как отец встал около входа в гробницу умершего царя и тяжело дышал, словно бы решаясь на что-то. Когда он посмотрел на дочь, то его взгляд излучал тоску.

— Что-то случилось, отец? — осторожно спросила она.

— Всё хорошо, Инпут, вот только… — он замолк и хотел было сделать шаг, но девочка удержала его.

— Скажи мне, между нами ведь нет тайн, — Инпут была обеспокоена не на шутку, только однажды видя отца в таком раздрае сразу же после смерти матери.

— Наверное, старею, — со слабой улыбкой произнёс отец, переводя взор с лица дочери на тусклую лучину в руках, ладони чуть потряхивало.

Девочка улыбнулась и прищёлкнула пальцами, свет луны блеснул на тонкой тёмной коже миллиардами световых точек.

«Отдать то, что тебе не принадлежит…» — пронеслось в голове у мужчины голосом Косея.

— Что сегодня мой отец, великий Камазу, жрец царя Египта, приготовил для меня, чему научит меня его мудрость, дарованная богиней Маат?

Камазу нервно улыбнулся и всё же шагнул в тёмное пространство, ловким движением поднеся лучину к факелу — тот вспыхнул мгновенно, рассеяв в воздухе запах жира. Инпут ненавидела его, её выворачивало каждый раз, когда он проникал в её нос, неприятно щекоча чувствительные рецепторы. Но она любила отцово дело и словно губка впитывала в себя все знания, весь его опыт.