Жрица Анубиса (СИ) - Хохлова Жанна. Страница 83

— А как же мир Маат?

— Ты имеешь в виду людей… — он усмехнулся, — люди хотят быть как боги, они жаждут бессмертия, но знают ли они, что делать с вечностью, как совладать со своими страстями? Здесь та, которой удалось заглянуть за завесу Анубиса и не так, как остальным до неё, она нашла скрытое послание, то, что пряталось сотнями людей за всё время существования бессмертного тела.

— Ты думаешь, они найдут бессмертие? — снисходительно.

— Я знаю, что их гений способен на многое, я почти уверен в этом, но сначала я должен убедить Эннеаду, что угроза в нашем мире реальна, у нас нет времени — враг внутри Дуата, а уже потом решить вопрос с бессмертным телом, а вот для этого у нас есть всё время мира, и поэтому оно не важно, важны действия верных в Маате людей — все письменные свидетельства и само тело должны исчезнуть раз и навсегда, а мы, в свою очередь, должны навсегда закрыть любые лазейки и червоточины в мир богов. Потому что именно мы — буфер между нашими созданиями и чудовищами, что рождает их разум и разум богов, — он в задумчивости потёр подбородок.

— Я и Гор будем рядом, мы поддержим тебя на совете Великих, нам предстоит битва доводов, — Бастет коротко улыбнулась, вновь становясь серьёзной. — Не забывай о себе, Инпу, о том, что хочешь именно ты, а не то, что питает твоё чувство долга, — она удалилась, проходя теми же коридорами, что и Разия.

Женщины встретились.

— Бастет великолепная, рада видеть тебя в нашей обители, — жрица склонилась перед богиней.

Та высокомерно подняла бровь.

— Обитель Инпу никогда не была гостеприимной, её двери открыты только самым близким и доверенным, — произнесла она в противовес словам девушки и хотела продолжить путь дальше.

Разия кожей почувствовала неприязнь богини-кошки, хотелось сдержаться, но…

— Он ото всех одинаково отдалился, — намекая на то, что Инпу и впрямь был редким гостем в храмах других богов, предпочитая проводить время в своём, с ней.

Девушка увидела, как напряглись узлы мышц на безупречной спине Бастет, а та круто повернулась к Разии, но лицо её ничего не выражало, в отличие от тела.

— Мне кажется, это очень скоро изменится, — спокойный тон богини заставил Разию натянуто улыбнуться, затем та опустила взгляд и, увидев платье в руках девушки, с усмешкой произнесла, — платье рабыни для госпожи? Ну-ну…

Смех Бастет ещё долго раздавался по закоулкам храма Инпу. Разия обеспокоенно взглянула на дверь, за которой была та, что принёс сегодня её бог в храм. Для неё чуждое, и ей показалось, что это может отравить сами стены. Ведь именно Разия была последней жрицей для Инпу, после неё никого не было и быть не должно. Слава Инпу померкла, и людские жертвы уже не имели значения. Дуат закрылся для людей. Древние боги перестали ходить по Земле. Но что же случилось, если теперь здесь белокурая женщина?

Решившись, девушка толкнула дверь — та распахнулась, и она увидела перед собой новую жрицу. Тень пробежала по лицу, но она усилием воли рассеялась, как только Линда взглянула на Разию.

— Одежда, — произнесла та сухим тоном и несколько грубовато сунула тряпки в руки растерянной пострадавшей от лап Таурт.

Учёная попыталась встать, стараясь не тревожить сильно бедро. Но молча стоящая перед ней девушка в полупрозрачной накидке на голое тело даже не попыталась помочь. Портер всё-таки поднялась и, отвернувшись от Разии, надела светло-голубой фартук, который не скрывал ничего. Хотелось высказаться, и она повернулась к девушке, заметив её ускользающий ревнивый и злой взгляд, оценивший перемены в пришелице: её тело было чисто, а волосы, утяжелённые масляными благовониями, уложены в причёску с выбивающимися вьющимися прядями.

На теле Линды красовался кусок расшитой золотом льняной ткани, который покрывал лишь бёдра, оставляя лёгкий намёк на светлый треугольник между ног.

«Определила мне статус рабыни, хозяйка, — с улыбкой подумала Линда, — я, похоже, взбаламутила их спокойное болотце».

Они молча смотрели друг на друга. И девушка повелительным жестом пригласила её следовать за собой. Коридоры храма Инпу были темны и мрачны, прохладны и навевали серьёзные думы, как и сам его хозяин.

Оказавшись в небольшой зале, куда привела её девушка, Линда огляделась. По периметру были расставлены мягкие стулья с низкими спинками, стены задрапированы причудливо переливающимися тканями. Яркими, что не вписывались в остальной ансамбль обиталища Великого Тёмного. Комната полнилась неспешными разговорами и тихим девичьим смехом. Среди стайки любопытно смотрящих на неё девушек она увидела недавнюю знакомицу. Та ей приветливо улыбнулась, но затем потупила глазки. Линда взглянула на сопровождающую, грозно насупившую тёмные густые брови.

— Великие Боги устроить решили пир, Инпу повелел присутствовать и тебе, пришелица, — слова были вежливы, в отличие от тона.

Остальные замолчали и как будто вытянулись по струнке.

— Как пришла, так и уйду, — произнесла девушка примирительно, следя за тем, как меняется выражение лица здешней обитательницы, но та до конца ей вряд ли верила, — моё имя…

— Бахити, — прервала её девушка, — я знаю, и не только твоё имя, мне известно всё, что здесь происходит, я — Разия, это моё место, — добавила она, многозначительно кивнув головой, — а твоё место на суде Эннеады.

Линда сделала паузу, не ожидая столь сурового приёма, прежде чем заговорить:

— Моё место я смогу определить сама, а суд Эннеады это будет или что-то другое — решать не тебе, а ты заведуешь… — учёная со снисходительной улыбкой продолжила, — гаремом?

— Пока ты здесь, ты будешь подчиняться, ты одна из нас, такая же рабыня, — начала Разия, сразу решив обозначить границы допустимого для новенькой, а словами решив уколоть Портер, — или ты намерена выбраться отсюда? — насмешливо. — Так знай, из Дуата ещё никто не возвращался.

Линда промолчала и впервые с момента появления здесь задумалась о реальности возвращения в свой мир. Надежда таяла, и у неё накопилось очень много вопросов. К Инпу. Девушка прошла мимо Разии, слегка прихрамывая, и уже была на пороге.

— Ты пойдёшь только тогда, когда я позволю, — Разия встала на её пути и со всей силы дала Портер пощёчину.

Хлёсткий звук отразился от всех поверхностей сразу, резко установив тишину. Люди в зале замерли. Линде хотелось схватиться за щёку, но она этого не сделала, сильнее сомкнув челюсть, обозначив и без того заострившиеся скулы. Она приблизилась к Разии. Та предусмотрительно отодвинулась, а в глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Но уверенность в статусе любимицы бога мёртвых придавала силы.

— Не делай так больше никогда, — учёная сцепила зубы, удерживая себя от того, чтобы сдать сдачу, щека горела, — я могу ударить больнее.

Разия расхохоталась. Линда оглянулась на остальных — они опускали глаза, не желая или боясь встречаться взглядом с вновь прибывшей. Показательное действие и унижение уже произошло. Таким немудрёным способом любимица бога показала свою власть, тем самым поставив ту, что нёс на руках сам бог, в ряды тех, кто сейчас тщательно отводил глаза от сцены публичного унижения Портер.

— Ты теперь жрица храма Анубиса, а я поддерживаю здесь порядок, не будешь подчиняться ему или полагать, что ты отличаешься от других, твоя вечность здесь превратится в страдания, — предупреждающе прошипела Разия.

Девушки жили обособленной группой, наверняка сражающейся за внимание одного бога, как и всякое замкнутое сообщество, построенное на методах унижения одних и возвеличивания других. А Разия чувствовала себя здесь полноправной хозяйкой, что, несомненно, подчёркивалось самим Инпу. Он выделял её, предпочитая всем остальным. Её власть — это его.

— Мне нет никакого дела до игрищ, что здесь происходят, ты не знаешь меня, не знаешь целей, что преследует твой господин, у меня же нет хозяина, — Линда сощурила глаза, заметив, как дёрнулась щека у Разии на последней фразе, произнесённой ею, слова учёной задели девушку.

«Я важна Инпу, но не так, как думаешь ты, я — жрица, но та, что разговаривает с богами», — подумав, Портер вдруг осознала, что это так и есть.