Жрица Анубиса (СИ) - Хохлова Жанна. Страница 9

Линда усмехнулась и строго произнесла:

— Ещё же ничего не решено… — и уже более мягко, — я не знаю всех условий, да и на кого я оставлю отдел в моё отсутствие?

— О-о-о-о, — протянула Кэт и закатила глаза вверх. — Я тебя умоляю, да Смит будет рад отправить нас с тобой хоть на край света, чтобы только мы не мельтешили перед его глазами со своими проектами, честно отрабатывая гранты и государственное финансирование, а он, в свою очередь, если нас не будет, сможет отлично отдохнуть, завязнув в своём болоте и спокойно отбивая денежки…

— Кэт, — протянула Линда, в душе прекрасно понимая, что та говорит правду.

— Я разве ошибаюсь? — несколько обиженно спросила рыжая, поблёскивая немного раскосыми тёмно-зелёными глазами.

— Нет, ты права, — согласившись, кивнула Линда.

Девушки выпили кофе, прикинули план работы на сегодня и разошлись каждая по своим делам. Линда какое-то время пробыла в пыльном архиве, выудив оттуда пару необходимых ей документов, настолько редких, что пожилая работница так сильно покраснела от досады, что её потревожили, а девушка взяла себе на заметку прийти в следующий раз вооружённой какими-нибудь вкусностями: судя по коробке печенья на тумбочке рядом со столом, та была их поклонницей. Полчаса ворчливых бормотаний, и Линда получила желаемое.

Девушка скрылась в закрытом от посетителей зале, в котором даже работники музея бывали весьма нечасто, и разложила перед собой переводы древних свитков с медицинскими исследованиями врачей той эпохи. Она каждый раз поражалась тому, как далеко было продвинуто врачевание в те времена, как многое знали жрецы культов, а попросту говоря, учёные и доктора той эпохи, и как сокрушалась, что знания были доступны лишь малой части избранных, особо приближённых к фараону. Особенно египтяне поднаторели в области в анатомии, посмертной, в частности. Они знали, как сохранять тела на очень долгое время, и мумии, сохранившиеся на долгие тысячелетия, — доказательство их гения.

Линда до такой степени сосредоточилась, что не замечала ничего вокруг себя, не сразу поняв, что оказалась не одна и что с нею заговорили. Она вздрогнула и повернулась к источнику звука. Прямо перед ней, но на расстоянии пары шагов стоял высокий мужчина, достаточно массивный, но не перегруженный мышцами, хотя они красивым рельефом вырисовывались под тончайшей тканью его дорогого костюма. Он был в меру смуглым, а скорее загорелым, нежели это был натуральный тон его кожи, волосы, уложенные в красивую причёску, отливали чёрным глянцем, лицо красивое, подёрнутое наметившейся сетью морщин, которые, впрочем, не портили его, и живые, но настолько тёмные глаза, что, казалось, зрачок разлился на всю радужку, с интересом смотрели на неё.

Наверное, Линда слишком пристально рассматривала его и несколько дольше, чем положено законами этикета, что он решил первым закончить продолжительное переглядывание, широко улыбнулся и спросил густым басом:

— Я испугал Вас?

— Вовсе нет, — Линда собралась и чуть улыбнулась.

Его взгляд упал на бумаги и блокнот, исписанный аккуратным убористым почерком девушки, и он за один шаг преодолел расстояние, разделяющее их.

— Вы сотрудник музея? — спросил он, рассматривая записи уже более пристально, слишком развязно и как-то даже по-хозяйски.

Девушка еле сдержалась, чтобы не высказать ему, что он суёт нос не в свои дела.

— А Вы посетитель? — ответила она, захлопывая перед ним блокнот.

Он ничуть не смутился, а усмехнувшись, продолжил, уже глядя ей в глаза:

— В некотором роде, да, — мужчина, немного промолчав, добавил: — И что же манит всех исследователей Древнего Египта в забытой богами старине: культура, загадка исчезновения некогда могущественной цивилизации, существовавшей долгие тысячелетия, безграничная власть господ над рабами?..

Последнее было сказано с жёсткой насмешкой, и Линда решила уточнить:

— Время господ закончилось, рабов уже нет и никогда не будет.

Его глаза зло сощурились, но ответ он выдал спокойным голосом:

— Запёрлись в четырёх стенах своих исследовательских кабинетов, чтобы ничего не видеть, изучая древнюю культуру, чтобы понять что? Что увидеть? Рабы никуда не делись, всё осталось как и прежде, только антураж поменялся: сейчас о них нужно заботиться, но так, чтобы они не почувствовали себя хозяевами, не почувствовали себя теми, кто решает, им дают деньги, но ровно настолько, чтобы они могли поесть, одеться и купить необходимое за бумажки, по сути, не имеющие никакой ценности, остальное в кредит — чем не рабство? — он усмехнулся, глядя в растерянное лицо девушки. — Ах, да, забыл, им жизненно необходимо заплатить за интернет, чтобы была иллюзия своего всевластия, безнаказанности, не ведая, что цифровое пространство помнит всё, являя собой в умных руках цифровую тюрьму; у раба, по сути, есть только тело…

— Господ мало, рабов много, — коротко кинула Линда, её начинал раздражать тот менторский тон, каким вещал этот странный посетитель, хотелось ответить жёстко, но правила посещения музея сдерживали её, ведь клиент всегда прав.

— Вы намекаете на их бунт? — уточнил он без злобы, похоже, ему нравился этот разговор в пику настроения Линды.

— Я Вам прямо о нём говорю, — Линда старалась держаться как можно официальнее.

— Бунта не будет, раб не чувствует себя ущемлённым ни в чём. Забрать прав и свободы — да, забирайте, собственность, да, пожалуйста, это же не его.

— Вы намекаете, что у раба есть жизнь и, только когда на неё будут покушаться, он сможет сбросить оковы рабства? — в свою очередь спросила Линда.

— У раба есть только его тело, ему больно, и это единственное, что заставляет его чувствовать и понимать боль других, но и это можно контролировать, — произнёс мужчина и тонко улыбнулся.

— Рабов больше, чем хозяев, — вставила реплику девушка, ей стало любопытно, до чего же дойдёт их эта беседа с не представившимся ей визави.

— Вы думаете, хозяева это не понимают? — в его глазах промелькнул огонь какого-то неистовства. — Господа придумали действенный способ удерживания рабов в узде. Этот способ до ужаса примитивен, но крайне действенен. Знаете ли Вы, кто самый жестокий палач на свете?

Линда ничего не сказала, она ждала его ответа.

— Раб, которого господин возвысил над другими рабами: о, поверьте, нет на этом свете ничего более мерзкого, чем человек, чуть поднявший свою голову над другими. Он сделает всё, что ему скажет хозяин, чтобы снова не быть в общей массе, и сделает это максимально хорошо и настолько бесчеловечно, что потом у господ появится лишний повод сказать остальным, чтобы они посмотрели хорошенько на плоды рук своего же, чтобы ужаснулись и отдали ещё большую власть хозяевам, хотя уже куда больше…

— А революции? — уточнила девушка.

— Революции? — мужчина хмыкнул и продолжил: — Бунты никогда не проходят без «верхи не хотят».

— Раб никогда не будет хорошо работать, — произнесла она и увидела, как дёрнулась щека у показавшегося слишком злым собеседника, так откровенно болтающего о весьма щепетильной теме, но именно этим он и подкупал.

— Вот для этого ему нужна иллюзия, иллюзия свободы, в первую очередь, кинематограф, телевидение и интернет, чтобы вылить озлобленность на такого же раба, как он, чтобы он лишний раз доказал сам себе, что имеет власть, его несуществующую власть, — у мужчины был ответ на всё.

Они оба примолкли. Линда стала мрачной, ей решительно не нравился ни разговор, ни человек, его начавший. Видимо, он уловил её настрой.

Мужчина примиряюще улыбнулся и показал на висевший рядом со столом небольшой барельеф, уходя от странного разговора, меняя тему беседы:

— Если я не ошибаюсь, Тутанхамон и его жена Анхесенамон, сцена охоты, премило.

Линда расслабленно улыбнулась и ответила:

— Расхожее и досужее мнение.

Он поднял в ответ брови и уточнил:

— А что же на самом деле здесь передано?

— Культура Древнего Египта настолько тонкая, что лишь намекает на интимные отношения между мужем и женой… — начала было она, видя, как тот недоумённо смотрит на неё.