Секретарь Ада (СИ) - Блум Хельга. Страница 31

По крайней мере, так думала я, пока свет, моргнув несколько раз, не погас.

- А у нас есть еще дрова? – с надеждой спросила я ангела.

- Закончились, - разбил мои хрупкие мечты он. – Но можно попробовать включить духовку. Она прогреет не весь дом, конечно, но хотя бы на кухню тепла хватит. Проведем вечер в кухне при свечах. По-моему, очень мило.

Газовая плита не зажглась.

- Значит так, да? – с обидой спросила я у нее.

- Ладно, - вздохнул ангел. – Идем колдовать. Но! – он поднял указательный палец. – При одном условии.

- Ты разве в том положении, чтобы ставить условия? Кажется, ты уволился, так что авторитет начальства тут бессилен.

- Прибегну к авторитету опытного мудрого ангела.

- И откуда ты возьмешь такого ангела? – съязвила я.

- Ада, я серьезно. Я прошу тебя соблюдать максимальную осторожность, - в глазах ангел плескалась настороженность напополам с чем-то вроде страха. Он боится за меня?

- Разумеется, так и будет, - серьезно сказала я. - Поверь, я бы вообще не стала это делать, если бы был другой выход. Но другого выхода нет. В доме Темплей никогда нет проблем с электричеством. В конце концов, это же магический дом! Значит, кто-то очень хочет, чтобы такие проблемы появились. Кажется, родственники окончательно сошли с ума и все же решили нас убить. Видимо, чтобы им тут веселее жить было. Давно что-то пополнения не было, давайте замочим последнюю из рода.

- В нынешнем расположении духа ты вряд ли стала бы для них хорошей компанией.

Осторожно поднявшись по темной лестнице, утопающей в тенях, мы оказались в святая святых рода Темплей – на чердаке.

Ароматическая свеча приятного сиреневого цвета зажглась только с третьей попытки.

- Книга заклинаний? – заглядывая мне через плечо, спросил Михаил, когда увесистый том, извлеченный мною из сундука. – Выглядит слишком уж новой для семейного наследия.

- Ага, - поглаживая обложку, кивнула я, подаваясь немного назад и опираясь на крепкую ангельскую грудь. Книга действительно выглядела новенькой, словно только что вышла из печати. Даже пахла типографской краской. - Это чары Бертрама Темпля. Под конец жизни его стали ужасно уважать и чтить за пожилой возраст.

- Долгожителей всегда привечали в человеческом обществе. Если индивид сумел выжить, значит, он оказался успешен в борьбе с миром. Не съел ядовитый гриб, не попал под копыта бизона, не умер от чумы. Такие особи считаются более мудрыми, чем остальные. На заре времен этим ловко пользовались наши коллеги из Ада. Они покупали души смертных в обмен на долгую жизнь. Долгожителей делали старейшинами, к их решениям прислушивались.

- А решения были продиктованы демонами. Изящно, - присвистнула я.

- В то столетие мы отставали от плана раз в двадцать. Рай был пуст, все смертные попадали в Ад. Это потом мы разработали концепцию ангелов-хранителей, благословляющих на долгую жизнь и все такое, а до этого демоны успели заполучить немало душ при помощи своих злобных старейшин.

- Нашему Бертраму очень не нравилось, когда на него смотрели как на источник мудрости. А старые потрепанные книги только придавали ему солидности. В общем, он зачаровал все книги Темплей так, что они выглядели как новенькие, а себе наколдовал иллюзию молодости. Выглядел лет на пятнадцать. К мальчишке никто не приходил с просьбой посмотреть в волшебной книге, когда будет дождь и стоит ли сажать пшеницу сейчас или подождать еще недельку.

- Несколько нелогичное и странное решение.

- Ты еще не понял? Темпли славятся своими странными и нелогичными решениями. Думаешь, моя идея загнать нас в джунгли, чтобы ты возлюбил человечество, была разумной? Да это самая темплевская идея из всех!

- Возможно, - согласился ангел. – Ладно. Что у нас дальше?

- Найдем нужно заклинание. Посвети мне, пожалуйста. Жаль нет алфавитного указателя или содержания. Придется искать вручную.

- Заклинание, отворяющее замки? – остановил меня Михаил, когда я пролистала уже почти треть книги.

- Нет, это точно не оно. Его изобрела Лобелия Темпль, чтобы вскрывать бутылки без штопора.

- А почему тогда оно так называется?

- Чтоб никто не догадался, что она алкоголичка, - пожала плечами я.

Резкий порыв сквозняка пронесся по чердаку и затушил свечу.

- Успокойся, Лобелия! – крикнула я во тьму. - Все и так знают, что ты была алкоголичкой! Ты пила, наверное, как Виктор Гюго и мир не рухнет, если мы хоть раз это признаем!

- Кажется, Темпли еще и вспыльчивы, - вновь зажигая свечу, отметил Михаил.

- Немного, - неохотно признала я. Отчасти именно поэтому я и не хотела никого знакомить с семьей. Ни один нормальный человек этого не выдержит. Я бросила косой взгляд на совершенно спокойного Михаила, наблюдавшего, как сгущаются мрачные тени в пыльном старом зеркале, стоящем в углу. – Лобелия, прекрати пытаться нас испугать! И зловещее завывание ветра тоже можешь убрать!

- Поскрипывание половиц у вас получается очень музыкальное, господа Темпли, - отметил ангел.

Подвески старой люстры, лежавшей на комоде, смущенно зазвенели.

Нет, пожалуй, этот способен выдержать Темплей. Он с целым Раем справлялся, наша семейка ему уж точно по плечу.

- Ага! Нашла! Заклятье, чтобы снять оковы! Как раз то, что нужно.

Глава 18, безымянная.

Каждое утро ровно в восемь часов сорок минут она распахивала дверь и заходила в приемную. Мерно цокали каблуки, когда она, будто бы танцуя, перемещалась по своим владениям. Радостно урчала кофеварка, осчастливленная ее присутствием. Тихо журчала вода, когда она поливала цветы. Шуршали, перебираемые тонкой рукой бумаги. Мягко шелестели, словно морской прибой, журналы на столике возле диванчика для посетителей. Диванчик и журналы появились в приемной вместе с ней. Прежде посетители стояли, переминаясь с ноги на ногу, и терпеливо ждали, когда же архангел Михаил соизволит их принять. Он не был высокомерен или снисходителен. Не заставлял их ждать стоя нарочно. Просто ему никогда не приходило в голову, что кому-то могут быть нужны такие вещи как журналы и диванчики. В конце концов, они же ангелы! Потребности тела над ними не властны.

Как ни странно, сказать ей этого он так и не смог. В приемной появился кофе, настоящий, а не та бурда, которую предпочитала предыдущая секретарша. Неизвестно откуда взялись новенький чайный сервиз и кофейная пара цвета слоновой кости.

Оглядываясь назад, казалось, что он лягушка из той притчи. Лягушка, которую сварили так медленно, что та и не заметила. Похоже на пологий берег. Когда идешь, идешь, идешь, идешь.. И кажется, позади уже осталось немало миль, а ты все еще стоишь по колено в воде. Но вдруг что-то меняется, склон становится более отвесным. Шаг – и пустота.

Так и он однажды взглянул на нее и понял, что вот она – пустота. Пустота, к которой он шел целую вечность. Так долго, что уже успел потерять из виду берег. Да и был ли он, этот берег?

Аделаида прокралась в его жизнь незаметно. Человек. Последняя из семьи Темпль. Сначала он не придавал ей никакого значения. Работает, и пусть себе работает дальше. Он нанял ее по рекомендации, для него не имело значения то, из какой она семьи. Рабочие компетенции прежде всего.

Она тихо смеялась, разговаривая с растениями, стоящими на подоконниках. Растения тоже появились вместе с ней, словно это был еще один ее способ поставить метку, заявить права на этот офис и на него. По крайней мере, так ему на мгновение показалось. Подаренные ей платки-паше казались частью все того же безумия. Он так ни разу и не надел их. Спрятал подальше и никогда не доставал, никогда не думал, каково это, быть помеченным ей. Позже эти мысли показались ему неразумными и странными, но временами он вновь и вновь ощущал, что начинает принадлежать ей, что привязан к ней невидимой нитью.

Она распространялась как зараза. Как холера. Как чума. С Чумой у нее, кстати, были удивительно хорошие отношения. Михаила Чума недолюбливала давно. Вечно кидала презрительные взгляды и подозревала в попытке ущемить ее, Чумы, права. А с Аделаидой она хихикала, как школьница. Он как-то застал их обеих: Всадница Апокалипсиса восседала на столе и, болтая ногами, что-то рассказывала. Их неожиданная близость остро кольнула его куда-то в области сердца. С ним Ада держалась настороженно и уж точно не позволяла себе вот так фыркать от смеха, давясь чаем и полупрожеванным печеньем. В тот раз он сурово отчитал Аду за несоблюдение офисного распорядка и нарушение дисциплины. Он наказывал ее за свои странные и непонятные желания.