Обаятельный деспот - Шарп Виктория. Страница 14

Клер сардонически усмехнулась.

– Вы слишком снисходительны к людям, дорогая тетушка. Например, Эдвард сразу без всяких околичностей объявил мне, что считает моего отца беспринципным авантюристом.

– Неужели?! – огорченно воскликнула Джудит. – Ах, как это нехорошо, как бестактно с его стороны! Я же строго предупредила его, чтобы он даже не смел… – Она окончательно смешалась и густо покраснела.

– Ради бога, тетушка, не надо так расстраиваться! – Клер примирительно улыбнулась. – Ведь, скорее всего, Эдвард прав, хотя мне не очень-то приятно так думать. Жаль, что я слишком поздно узнала правду об отношениях отца и деда. Если бы Эдвард смог разыскать меня раньше, когда они оба были еще живы, возможно, мне бы удалось их помирить.

– А может, это даже лучше, что каждый из них умер с осознанием своей правоты, – глубокомысленно заметила Джудит. – Кто знает, вдруг ваши попытки примирения привели бы лишь к обострению вражды? А ваша неокрепшая юношеская психика получила бы серьезную травму из-за того, что вам пришлось бы метаться между двух огней.

– Пожалуй, вы правы, – с грустной улыбкой согласилась Клер. – В любом случае теперь мы не можем что-то изменить, нам остается лишь принимать все, как есть.

После доверительного разговора с Джудит Клер почувствовала себя необычайно легко, словно с ее души свалился тяжелый камень. Приняв вечернюю ванну, Клер уселась в кресло перед открытым окном и, глядя на то, как над парком опускается ночь, предалась философ-ским размышлениям. Из этих размышлений ее внезапно выдернул громкий звонок.

Он исходил от телефонного аппарата, находившегося в комнате Клер, и в первые секунды она так растерялась, что даже не поспешила подойти к телефону. Кто может звонить ей в Хелдман-парк? Клер в голову не приходило ни одного варианта. Тем более что звонки сначала поступали на телефонный аппарат дворецкого, и он отвечал на них, а затем переключал звонки на параллельные аппараты. Значит, ошибки быть не должно: звонят именно ей, а не кому-то еще в этом огромном доме.

Телефон не переставал трещать, и Клер наконец сообразила, что надо снять трубку.

– Клер Монро слушает, – проговорила она неуверенным, робким голосом.

В трубке послышался смех, а затем насмешливый голос Эдварда, и Клер едва не вскрикнула от изумления:

– Извините, леди, но я точно говорю с мисс Клер Монро? Я что-то никак не пойму по голосу! Насколько помню, голос моей американской кузины совсем не смахивал на блеяние беззащитной овечки, скорее он напоминал угрожающий рев вулкана, готового к извержению.

– Я просто не ожидала, что мне может кто-то позвонить, да еще в столь позднее время, – смущенно пояснила Клер.

– Простите, но что значит – кто-то?! – шутливо возмутился Эдвард. – Не кто-то, а нежно любящий и заботливый кузен, который беспокоится, как вы обходитесь без его бдительного присмотра. И я вижу, что мое беспокойство оказалось не напрасным. Судя по вашему слабому голосочку, вы или неважно себя чувствуете, или вас здесь недокармливают.

– Ну что вы, ничего подобного! – горячо возразила Клер. – Я чувствую себя прекрасно, и кормят меня замечательно. Так что боюсь, любезный кузен, вы меня не узнаете: я, кажется, набрала лишний вес и стала сама на себя непохожа.

– Это не страшно, – убежденно заявил Эдвард. – По-моему, немного поднабрать веса вам не помешает: женщина не должна быть похожа на скелет из анатомического кабинета. Только не вздумайте обижаться! – торопливо прибавил он. – Я успел разглядеть, что все нужные места у вас довольно круглы и аппетитны.

– Мистер Хелдман, вы просто пошляк! – возмущенно вскричала Клер.

– А вы – феминистка с ханжескими замашками, – весело парировал Эдвард. – Кстати… – он сделал многозначительную паузу, – да будет вам известно, дорогая кузина, что я вовсе не мистер Хелдман, а лорд Хелдман!

– Как? – удивилась Клер. – Разве у вас есть титул?

– Есть. Я виконт… А вы что, до сих пор не знали?

– Нет.

– Интересно, о чем же вы тогда говорили с моей матерью все эти дни? – Изумление, прозвучавшее в голосе Эдварда, было таким искренним, что Клер чуть не рассмеялась.

– А вы считаете, что мы должны были говорить только о вашей замечательной персоне, лорд Хелдман? – иронично поинтересовалась она. – Поверьте, у нас было очень много других, более интересных тем для разговоров.

– Не верю, – убежденно заявил Эдвард. – Во-первых, моей матери наверняка захотелось поболтать обо мне и, так сказать, немного обелить меня в ваших глазах. А во-вторых, дорогая моя Клер, я ни за что не поверю, что вы могли удержаться от расспросов о моем детстве, занятиях и прочем. Должны же вы были выяснить, как и почему я получился «бессердечным чудовищем»!

Он попал в самую точку, и Клер почувствовала, как ее щеки начинают гореть. К счастью, Эдвард не мог сейчас видеть ее лица, а то бы он возгордился своей проницательностью и тем, что ему удалось в очередной раз повергнуть строптивую родственницу в смущение.

– Ничего подобного, – Клер постаралась придать своему голосу как можно больше убедительности, – если мы с Джудит и говорили о вас, то лишь совсем немного, мимоходом.

– Как-как? Мимоходом?! – с притворным негодованием переспросил Эдвард. – Дорогая кузина, я возмущен до глубины души! Чтобы женщины говорили обо мне мимоходом, словно о политических событиях на другом континенте… Знаете, у меня просто нет слов.

– Так что же, будем заканчивать разговор? – съехидничала Клер.

Эдвард рассмеялся.

– Неблагодарное создание! – шутливо упрекнул он ее. – Разве можно быть такой нелюбезной с человеком, который днем и ночью о вас беспокоится? Кстати, чуть не забыл! – вдруг спохватился он. – Я не успел позвонить матери днем, а сейчас, наверное, она уже спит. Дело в том, что я приеду не завтра, а в субботу, завтра не получается, не успел разобраться с делами.

– Да, я конечно же передам тете, – заверила его Клер.

– Что вам привезти из Лондона? Ну в смысле – какой подарок?

– Что? – растерянно переспросила Клер.

– Я спрашиваю, какой подарок вам привезти из Лондона, – с расстановкой повторил Эдвард. – Что вы молчите, Клер? Разве вы не любите получать подарки? Конечно, подарок должен быть сюрпризом, но ведь я еще не знаю ваших вкусов, вдруг вы захотите что-то особенное!

– Мне бы не хотелось вас…

– Вы меня нисколько не обремените, – насмешливо перебил ее Эдвард. – Так что, пожалуйста, не надо банальной чепухи, я этого не люблю. Итак, что вам привезти?

– Может быть, альбомы с лондонскими видами? – нерешительно промолвила Клер. – Если, конечно, у вас будет время заглянуть в книжный магазин.

– Оно у меня будет, – заверил ее Эдвард. – А теперь, дорогая моя Клер, нам пора прощаться. Да, кстати! – Он выдержал многозначительную паузу. – Надеюсь, вы хоть немного по мне скучаете? – Не дожидаясь ответа, Эдвард пожелал Клер спокойной ночи и повесил трубку.

Желание ложиться спать пропало, так же как и желание философствовать. Поняв, что ей не вернуть прежний умиротворенный настрой, Клер принялась сосредоточенно расхаживать из угла в угол. Она пыталась определить, какие чувства вызвал у нее разговор с Эдвардом, ей почему-то казалось, что это очень важно, что от этого многое зависит. И вскоре Клер нашла ответ на мучивший ее вопрос: она испытывала робкую, трепетную радость вперемешку с какой-то непонятной, но явно ощутимой тревогой. А еще Клер внезапно поняла, что испытывает… растущее чувство вины перед своим покойным отцом.

Это чувство вины появилось не внезапно, оно преследовало Клер уже несколько дней. Клер не могла не задать себе вопрос, как бы отреагировал отец на то, что она сблизилась с его врагами. Без сомнения, Джудит – хороший человек, и, наверное, Генри Хелдман тоже не был таким плохим, как расписывал его Ник Беннет. И все-таки Клер не покидало неприятное чувство, что она предает память отца. В отношении наследства совесть Клер была абсолютно спокойна: отец никогда бы не посоветовал ей отказаться от наследства, он был слишком меркантильным человеком, чтобы пожертвовать деньгами в угоду самолюбию. Но дружбы дочери с его заклятыми врагами он бы никогда не одобрил.