Последний Эсхатон (СИ) - "Спутник". Страница 59

— Что ты хочешь сделать с ней? — начал Сол разговаривать Шейна, хотя и самому Шейну хотелось как можно дальше отвести момент возможной битвы. Если бы только не гравитационная сила Течи, в неё можно было бы запрыгнуть через кротовую нору или даже через диссоциативный двигатель. Но нет, никак. Шейн должен был вести корабль самостоятельно через тяговые двигатели, а для этого он должен был сидеть за панелью управления.

— Неужели ты про сосуд? — ответил Шейн безэмоционально. — Или про само Вечное сердце? Вот уж не думаю, что к сосуду ты питаешь искренние дружеские чувства. Тебе важно сохранить лишь только Вечное сердце.

— Я говорю и про Эмелис, и про Вечное сердце, жалкое подобие высшей формы жизни.

Шейн выждал достаточное количество времени, и совершил удар, который даже роботу просчитать было сложно. Он кинул копье в стену, а сам отпрянул от Эмелис, и надвинулся на Сола, желая ударить его кулаком. Сол моментально среагировал, и поймал Шейна в воздухе. Но тут прямо ему в спину ударило то самое отброшенное копье, которое, кажется, прошло прямо через одно из его крыльев, и чуть задело механическую шею, затем загоревшись ярким пламенем. Сол не сразу понял, что произошло дальше, ведь вся его вычислительная мощь на миг была отвлечена на поврежденные участки тела. Шейн воспользовался этим моментом, и ударил Сола кулаком прямо в маску, а когда тот отпрянул от нападавшего, то повторил этот же удар, но уже с ноги, и в то же самое место.

Маска Сола трескалась, и из неё вытекало что-то розовое.

— Да! Я так и думал! — бодро воскликнул Шейн. Но ликование его было недолгим, ведь и он сам отвлекся буквально на миг, как вдруг в него полетели сразу два копья, затем пересобравшись обратно в одно двухстороннее прямо в полете. Он отскочил от своей смерти буквально на миллиметр, и копье пролетело мимо, ударившись прямо в панель управления кораблем.

— Ты и… представить… не можешь… что… ты наделал… — сказал будто не своим голосом, старательно пытаясь удержать трескавшуюся на отдельные куски маску, из-под которой решительно вырывалась розовая жидкость, текла ручьем.

— Нет, это ты не представляешь, что ты наделал! — закричал уже Шейн, поняв, что копье пробило панель. Теперь она не работала, и кораблем стало бы невозможно управлять. Он схватил «Лучезарность» из выводящейся из строя аппаратуры, и направился к Солу, дабы завершить начатое дело.

Сол только и успел вновь спрятаться за своими крыльями, но копье, поддерживаемое силой Шейна, пробило уже второе крыло, не щадя андроида. Но как могло показаться, он вовсе не был в безвыходном и ущербном положении.

Андроид накинулся на Шейна, повалил его на землю, и выбив из рук копье. Он вонзил ему свои железные когти в уязвимое место между шлемом и основными доспехами, то есть в ели заметную область открытой шеи, скрытой разве что за тонким чёрным костюмом. Такую брешь в доспехах могла заметить только машина.

Вмиг полилась ещё одна кровь, но Сол промазал, и попал не по сонной артерии, а по трахее. Шейн только и успел от неимоверной боли, зажмурив глаза, ударить Сола в грудь, от чего тот слетел с его грудной клетки. Шейн почувствовал приближение смерти, и ему не оставалось ничего делать, кроме как сдаться, и нажать на скрытую тревожную кнопку на своей помятой броне. Он исчез с корабля, оставив едва живого Сола и Эмелис наедине.

А Течь наблюдала, смотрела за всеми этими событиями, но как-то так вышло, что даже она не смогла толком увидеть настоящее лицо андроида. Однако произошедшая схватка её нехило так растрясла, и даже безумие на секунду стало каким-то более упорядоченным, закономерным и логичным. Показалось даже, что всё вокруг стабилизировалось, стало нормальным, но это было ошибочно. Корабль продолжал медленно надвигаться в сторону уже очень близкой к нему Течи, и Сол, закрывая свое лицо лапой, вырвал с корнем механизм, отвечающий за связь с двигателями. Те в момент отключились, и корабль перестал двигаться в направлении неизвестности. Лишь потом, свыкшись с принятой действительностью, что обросла экстремально большим количеством переменных, Сол подошёл к Эмелис, и проанализировал её состояние. Жива, едва дышит, но жива. Потеряла много крови, но жива. Жива, и будет жить.

Рана оказалась не настолько большой, как показалось сперва, к тому же она уже зажила. У Шейна не было цели убить Эмелис, но была цель вызвать в ней самые сильные эмоции какие только возможно.

Эмелис внезапно очнулась, задыхаясь собственной кровью. Сол закрыл её глаза своей рукой, и помог ей перейти в сидячее положение. Её костюм медленно затягивал свои пробоины. Андроид пояснил всё, что произошло, как смог, но вдруг от повествования его отвлекла яркая вспышка позади. Он обернулся, но Эмелис, будто отходя от факта собственной смерти, поворачиваться не стала, и только вытирала изо рта всё подступающую и подступающую остаточную кровь.

Течь затягивалась и извергла из себя весь захваченный бывшей черной дырой свет. Она испарялась, медленно впуская в себя свои же собственные, недавно выброшенные, струящиеся лучи. Она затягивала в себя Бурю, своё же порождение, и при этом всё это зрелище выглядело так удивительно, что даже Сол, как робот, обомлел. Тогда свою речь начала Эмелис.

— Я увидела необъяснимое, недосягаемое человеческому разуму. Я видела мир глазами Течи так, как будто смотрела на него через голубое стекло. Я не видела настоящих образов, но провалилась в пучину какого-то странного, но закономерного безумия. Поначалу я не могла связать ни один факт с другим. Я летела и летела в одном направлении, видя физическое воплощение каждой математической формулы, идеальные линии и отрезки, многосторонние фигуры, что самовоспроизводили себя и были логичны в своей нелогичности. Числа, числа и формулы сводили с ума, наполняли пустое белое пространство и кружились вокруг меня, как в безумном парке аттракционов. Будто кто-то нарочно потревожил один единственный атом, сместил его с места, и он, смещенный атом, в свою очередь начал смещать и другие атомы, а те в свою очередь смещали ещё большее количество атомов. И в этом бессмысленном танце я смотрела на себя как бы со стороны. Я не была самой собой, но всё равно чувствовала своё тело. Затем этот логичный до нелогичности мир начал растворяться, оставляя меня наедине со своим разумом. Но это продлилось недолго. Я увидела всю нашу галактику, словно я и сама — нескончаемая Буря. Через вечные сингулярности, порожденные Течью и безумством, я плыла в жидком пространстве и времени. Я сходила с ума и теряла свой рассудок, но всё пыталась и пыталась удержаться на плаву в бескрайнем космосе. Я пожелала лишь одного: чтобы весь мой нынешний, воистину адский сон исчез… Однако, как же я теперь понимаю, я вовсе не спала, а только поменялась телами с самой Течью на недолгое время. Мне всё ещё страшно. Внутри меня сидело что-то, что никогда не поддавалось логическому объяснению, и я сама была тем, что не поддавалось логическому объяснению. Я была, и не была одновременно. Я и сейчас до сих пор схожу с ума, я прямо чувствую, как то, что сидело во мне, оставило внутри меня какое-то пустое место, которое я не могу ничем заткнуть. Я теряю себя, Сол. Мне страшно.

— Вас… срочно… нужно… спасать… я… больше… не… смогу… вас… защищать… ваша… светлость… пожалуйста… простите… — очень медленно произнес Сол, всё скрывая свой лик, и наблюдая за финальными обратными извержениями Течи, от которой теперь оставалась лишь небольшая ссадина, и вовсе не огромный шрам на лике Вселенной, как было до этого.

— И тебя, — сухо заметила Эмелис, но не от того, что она была не заинтересована тем, что он делает здесь, на корабле, а из-за того, что внезапно поняла, чего же хотел Шейн.

Глава 16: Закат Изгоев

Эмелис спала как убитая. Подаренное королевой устройство, куб со светящимися светло-зелеными гранями, сработало именно так, как она и рассказывала. Как только устройство почувствовало неладное, оно отправило короткую весточку Изгоям о том, что Эмелис со своим заданием справилась. Шейн, которого теперь официально объявили в розыск, подняв со дна океана все его тяжкие преступления, тоже предпочел оставаться в тени. Не было сомнений, что он остался жив, но навряд ли в ближайшее время хоть как-то себя покажет, ибо он с тех пор не объявился за своим кораблем, однако вот «Лучезарность» ухватить с собой он успел. Сол тоже пропал на неопределенное время. Он был в крайней степени не в духе, и постоянно твердил о том, что теперь не сможет вернуться домой из-за множества логических ошибок, что встали на его пути. Подобного исхода он ожидать не мог, и теперь ему нужно было время, чтобы залатать себя.