Множественные умы Билли Миллигана - Киз Дэниел. Страница 21

Доктор несколько раз повторил, что, если Адалана выйдет и поговорит с ними, это очень поможет. Наконец после нескольких «переключений» лицо Миллигана приняло мягкое, печальное, почти женское выражение. Голос был гнусавый и сдавленный, зрачки подвижные.

– Больно говорить, – сказала Адалана.

Доктор Джордж постарался не показать своего волнения. Он хотел, чтобы она вышла, ожидал этого. Но когда выход состоялся, это оказалось сюрпризом.

– Почему больно?

– Из-за мальчиков. Я втянула их в эти неприятности.

– Что ты сделала? – спросил доктор.

Дороти Тернер уже разговаривала с Адаланой в тюрьме, накануне перевода в клинику. Теперь она лишь сидела и наблюдала.

– Они не понимают, что такое любовь, – сказала Адалана, – что это такое, когда тебя обнимают и ласкают. Я украла у них время. Я чувствовала алкоголь и таблетки Рейджена. Господи, как тяжело говорить об этом…

– Да, но нам нужно поговорить об этом, – сказал доктор Джордж, – чтобы мы поняли.

– Это сделала я. Теперь уже слишком поздно извиняться, правда? Я разрушила жизнь мальчиков… но они просто не поняли…

– Не поняли что? – спросила Тернер.

– Что такое любовь. Что значит желать любви. Чтобы кто-то держал тебя в объятиях. Чувствовать страсть, ласки. Не знаю, что заставило меня так поступить.

– В то время ты чувствовала эту страсть и ласки? – спросила Тернер.

Помолчав, Адалана прошептала:

– Только несколько секунд… Я украла это время. Артур не давал мне вставать на пятно. Я хотела, чтобы Рейджен освободил пятно…

Она печально огляделась по сторонам.

– Я не хочу через это проходить. Я не могу идти на суд и ничего не хочу говорить Рейджену… Я хочу уйти из жизни мальчиков, чтобы больше не портить им жизнь… Я чувствую себя такой виноватой… Ну почему я это сделала?

– Когда ты впервые встала на пятно? – спросил доктор Джордж.

– Прошлым летом я стала красть время. А когда мальчики были в Ливанской тюрьме, я украла немного времени, чтобы написать стихи. Я люблю писать стихи… – Она заплакала. – Что они собираются сделать с мальчиками?

– Мы не знаем, – мягко ответил доктор Джордж. – Мы стараемся понять как можно лучше.

– Не надо их очень сильно наказывать, – попросила Адалана.

– Когда в октябре случились эти инциденты, ты знала о том, что планируется? – спросил он.

– Да. Я знаю все, даже о таких вещах, о которых не знает Артур… Но я не могла это остановить. На меня подействовали таблетки и алкоголь. Не знаю, почему я это сделала. Мне было так одиноко.

Она засопела и попросила салфетку. Задавая свои вопросы, доктор Джордж внимательно смотрел в лицо Адаланы, боясь вспугнуть ее:

– Были ли у тебя друзья, которые доставляли тебе радость? Чтобы как-то справиться с одиночеством?

– Я никогда ни с кем не говорю. Даже с мальчиками… Я говорю с Кристин.

– Ты сказала, что несколько раз выходила этим летом и еще – в Ливанской тюрьме. Выходила ли ты на пятно до этого?

– Не выходила. Но я была. Я уже давно там.

– Когда Челмер…

– Да! – резко оборвала она. – Не говорите о нем!

– Ты можешь общаться с матерью Билли?

– Нет! Она не может даже с мальчиками общаться.

– А с сестрой Билли, Кэти?

– Да, я разговаривала с Кэти. Но думаю, она не знала об этом. Мы вместе ходили в магазин за покупками.

– А с братом Билли, Джеймсом?

– Нет… мне он не нравится.

Адалана вытерла слезы и откинулась назад, с удивлением глядя на видеокамеру. Потом долго молчала, и доктор Джордж понял, что она ушла. Он смотрел на застывшее выражение лица и ждал, кто же сейчас встанет на пятно.

– Нам бы очень помогло, – сказал он мягко, убедительно, – если бы мы могли поговорить с Билли.

Лицо пациента стало испуганным, и Билли быстро огляделся вокруг, чтобы понять, где он оказался. Доктор Джордж узнал выражение лица, которое видел в окружной тюрьме в тот день, когда доктор Уилбур вызвала Билли, личность-ядро. Доктор Джордж мягко заговорил, боясь, что Билли ускользнет, прежде чем с ним удастся наладить контакт. Колени Миллигана нервно подрагивали, взгляд был загнанный.

– Ты знаешь, где находишься? – спросил доктор Джордж.

– Нет, – пожав плечами, ответил Билли, словно отвечая на школьный тест, когда нужно сказать «да» или «нет», а он не уверен в правильности ответа.

– Это клиника, а я твой доктор.

– Господи, он меня убьет, если я буду говорить с доктором.

– Кто убьет?

Билли посмотрел вокруг и увидел направленную на него видеокамеру.

– Что это?

– Наш сегодняшний сеанс записывается. Это видеокамера. Мы подумали, что будет полезно записать этот сеанс, чтобы ты мог увидеть, что происходило.

Но Билли уже ушел.

– Эта штука испугала его, – с отвращением сказал Томми.

– Я объяснил ему, что это видеокамера и… Томми хихикнул:

– Похоже, он не понял, о чем вы говорите.

Когда сеанс закончился и Томми ушел в Уэйкфилд-Коттедж, доктор Джордж долго думал обо всем этом, сидя в своем кабинете. Он должен будет рассказать суду, что хотя Уильям С. Миллиган и не болен психически в обычном смысле этого слова (поскольку диссоциация считается неврозом), но как медик он твердо убежден: поскольку Миллиган настолько далек от реальности, что не мог подчинять свои действия требованиям закона, то, следовательно, он не несет ответственности за совершенные преступления.

Оставалось только продолжать лечение этого пациента и каким-то образом сделать его способным предстать перед судом. Но можно ли за шесть недель, оставшихся от трех месяцев, отпущенных судом, вылечить болезнь, на которую такому психоаналитику, как Корнелия Уилбур в ее работе с Сивиллой, потребовалось более десяти лет?

На следующее утро Артур решил, что необходимо поделиться с Рейдженом тем, что он узнал об Адалане во время сеанса видеозаписи с доктором Джорджем. Он шагал взад-вперед по палате интенсивной терапии и громко говорил Рейджену:

– Неизвестность с изнасилованиями разрешена. Теперь я знаю, кто это сделал.

Голос его быстро сменился на голос Рейджена:

– Как ты узнал?

– Мне стали известны некоторые новые факты, и я связал воедино доступную информацию.

– Кто это был?

– Поскольку тебя обвиняют в преступлениях, которые ты не совершал, полагаю, ты имеешь право знать.

Разговор продолжался с мгновенным переключением голосов, иногда громко, временами мысленно, как беззвучная речь.

– Рейджен, ты помнишь, как раньше временами были слышны женские голоса?

– Да, я слышал Кристин. И… голоса других женщин.

– Ну так вот, когда ты пошел на дело в прошлом октябре, вмешалась одна из наших женщин.

– Что ты хочешь сказать?

– Имеется молодая женщина, которую ты никогда не видел. Ее зовут Адалана.

– Никогда о такой не слыхал.

– Она очень нежный и ласковый человек. Это она всегда за нас готовила и убирала в доме. Это она составляла букеты, когда Аллен работал в цветочном магазине. Мне просто не приходило в голову, что…

– И какое она имеет отношение ко всему этому? Она что, взяла деньги?

– Нет, Рейджен. Это она изнасиловала твои жертвы.

– Она изнасиловала девушек? Артур, как может женщина изнасиловать женщину?

– Рейджен, ты слышал когда-нибудь о лесбиянках?

– Пусть так, – сказал Рейджен, – но как лесбиянка насилует другую женщину?

– Вот поэтому они и обвиняют тебя. Когда один из мужчин занимает место, некоторые из них имеют физическую возможность заниматься сексом, хотя мы оба знаем, что я положил за правило обязательное соблюдение целомудрия. Она использовала твое тело.

– Ты хочешь сказать, что меня все время обвиняют в изнасилованиях, которые совершила эта сука?

– Да, но я хочу, чтобы ты поговорил с ней и дал ей возможность объяснить.

– Значит, вот в чем дело… Я убью ее.

– Рейджен, будь благоразумным!

– Благоразумным!

– Адалана, я хочу, чтобы ты познакомилась с Рейдженом. Поскольку Рейджен – наш защитник, он имеет право знать, что случилось. Ты должна объясниться и оправдаться перед ним.