Поехали! (СИ) - Лазарева Элеонора. Страница 2

— Может заказать такси? — жалобно протянул шофер

— Ага! И сколь же мне придется ждать и будет ли в такое ранее время? Ай, ладно! Проверяй, что надо и приедешь за мной потом. Звякнешь на трубу.

— Хорошо, Клара Петровна! — обрадовался Лешка.

Ему не хотелось ее огорчать, так как уважал своего босса не только как начальника, но и как добрую женщину. Она всегда к нему хорошо относилась — помогала достать лекарства больной матери, поступить в училище младшей сестренке. А сегодня досадовал, что машина, на которой ее возил, заупрямилась уже в гараже, и он подводил президента компании. Но он постарается!

Клара бросила трубу на кровать и, кашлянув еще раз, прохрипела:

— Курить надо бросать!

Приняв контрастный душ, она прошла в кухню выпить чашку своего любимого зеленого чая и позвонила в Службу такси, пытаясь сделать заказ. Такси не наблюдалось в ближайшее время, и Клара решила ехать либо частником, либо автобусом.

На улице ноябрь, и ее норковое полупальто вряд ли спасет от пронизывающего ветра. Она вспомнила о своей финской куртке и надела под нее теплый спортивный костюм. Под вязанную белую шапочку убрала волосы, выхватила из холодильника пакет с приготовленными с вечера продуктами для Лешкиной семьи и выбежала, хлопнув дверью. Потом вспомнив, что забыла футляр с драгоценностями под свой итальянский костюм, вернулась и, поплевав в зеркало, на всякий случай, выскочила на лестничную площадку.

Лифт работал. Она спустилась вниз и бросилась к автобусной остановке. Время поджимало, но еще терпело, надо было приготовить бумаги и кое-что подчитать перед приемом арабской делегации. Она терпеть не могла все эти великосветские встречи, но приходилось подчиняться требованиям этикета, а главное улыбаться и подписывать договоры пока они целуют руки красивой женщине Леди-боссу, как говаривали ее девчонки-помощницы.

Холодный ветер ударил в лицо, и Клара порадовалась, что так тепло оделась. Завернув за угол, увидела проезжавший автомобиль и замахала руками, но он промчался мимо, сердито сигналя клаксоном.

— Ну и черт с тобой, козел! — крикнула зло и тут же увидела приближающийся автобус. По инерции махнула и он остановился.

— До Центра доедем? — спросила, заглядывая в салон.

— Доедем, дамочка! — весело крикнул водитель. — Садись. Будешь вовремя!

Она хотела обидеться на такое обращение, но потом передумала и, пройдя, к задним сидениям, выбрала место у окна.

— Надо последить за остановками. Так, немудрено, и проехать, а спрашивать уже не хотелось.

До встречи еще час и тут запел сотик. Клара вытащила его из сумки и услышала голос своей помощницы:

— Клара, ты где?

— В автобусе.

— Где-е? В каком автобусе? А где Алексей?

— Я в обычном автобусе. Алексей в автосервисе. Буду вовремя. Постараюсь, если все получится.

Пассажир, сидевший впереди, обернулся и с интересом посмотрел на неё.

— Что? — сердито кивнула она.

Тот, пожав плечами, отвернулся.

Клара посмотрела в стекло, протерла пальцами в нем круглое окошко и вздохнула:

— Поехали!

Г е р м а н.

Взглянув на свои командирские часы, подарок однополчан, бывший полковник КГБ, а ныне полный пенсионер, Герман Фирсов стоял на автобусной остановке.

Дул сильный ветер и он поежился в гражданской «одежонке», как стал называть с некоторых пор и уже жалел, что послушался Валерку Решетова, своего однополчанина, и не надел военную шинель. В свои сорок пять выглядел он прекрасно спортивной фигурой и в цивильном костюме, который шел ему безоговорочно, тем более, что необходимо показаться директору коммерческого банка, куда его рекомендовал Валерка, расхваливая своего командира и друга, сватая начальником внешних сношений. Надо было устраиваться куда-то, хотя, после ранения и развода с женой, Герман не особенно стремился в коллектив, тем более, мало ему известный и в профессиональном и в человеческом смысле. Он привык командовать спецгруппами, где всё подчинялось единому военному руководству и дисциплине, а как здесь будет, он едва понимал и очень сомневался в своей профпригодности на данном месте.

— И зачем мне все это надо? — поежился Герман и выглянул из-за остановки.

Автобуса не было. Был только густой туман.

— Теплеет, — подумал он.

И вспомнил, как вот в таком же тумане он со своим отрядом выходил из ловушки на африканской земле, прикрывая группу врачей международного Красного Креста. Идти было тяжело, видимость только на вытянутую руку. Шли медленно, с остановками и разведкой каждые полчаса. Врачей было двадцать человек и его тринадцать. Шум создавался приличный ходьбой ног и шуршанием трав. Останавливаться нельзя, время работало не на них, вертолет должен был забрать уже через три часа. В этой группе, в основном, были женщины и идти им было тяжело, придерживаясь их разъяснений по соблюдению осторожности, но они старались и, всё же, его ребята были настороже. И туман! Этот проклятый туман! Но они вышли и вывели всех в целости и сохранности, и только когда уже сами выходили к своей базе, их накрыли минометы местных партизан. Тут-то его и ранило. Врачи говорили, что крупно повезло, только мелкие осколочные. Переброска группы состоялась сразу же, и он попал в госпиталь, где и выписали на пенсию. Да он и не сильно сопротивлялся, хотя дома его уже никто не ждал. Жена давно ушла к другому, пока он болтался по рейдам, а детей так и не было.

Автобус запаздывал. Через дорогу бежали трое, парень и две девушки.

— Здравствуйте! Давно ждете? — спросил парнишка.

— Да, как вам сказать, минут десять.

— Отлично. Спасибо.

— Вежливый, — отметил Герман и стал приглядываться к троице. — Девушкам лет по девятнадцать, а парень-то постарше и видно отслужил в армии.

Полковник всегда распознавал тех, кто прошел воинскую службу. Не потому что сам оттрубил двадцать лет, а просто по интуиции, благодаря которой он не раз выводил своих ребят из самых сложных и опасных заданий. Именно за этот врожденный дар, умению мгновенно оценивать обстановку, и уговаривал Решетов, бывшего командира особого отряда «Зенит», поступить на работу, но уже в гражданское учреждение.

— Что мне там делать? Не понимаю, — вздыхал тихо Герман.

Парнишка что-то смешное рассказывал девушкам, и они прыскали и тихонько смеялись.

— Черт бы взял этот автобус! — процедил Герман сквозь зубы и в это время, натужно урча, выползал из тумана долгожданный пазик.

Машина двигалась медленно, и Герман определил, что автобус староват для такого длинного маршрута и номер у него нехороший — шестьдесят шесть.

— Ох, неправильная цифра! — промелькнуло в голове и он, пропуская стайку ребят, вскочил на подножку. Двери с трудом закрылись, и автобус медленно двинулся к следующей остановке.

— Поехали! — прокричали девчушки.

Водитель повернулся и, улыбнувшись, гуднул клаксоном.

И в а н о в н а.

Бабуля плакала. Слезы просто катились по морщинистым щекам, и она даже не пыталась их утирать. Обида давила сердце.

— За что? За что так несправедлива к ней судьба?

Ей было пятьдесят, когда дочка подкинула ей своего сынка, а сама исчезла и больше о ней Ивановна не слышала. Мальчишку подняла на ноги, дала образование и все не могла нарадоваться его вниманию и мягкому характеру. Жили тихо, мирно в своей двухкомнатной квартире. И вот появилась ОНА и скрутила ее мальчика. Теперь он подчинялся ей и уже не слушал свою старую бабку. Та уговорила Сашеньку продать их квартиру и уехать в деревню открывать торговое дело по продаже сельхозпродуктов. Старой бабке не было места в их новой жизни и, после долгих споров и криков, Ивановна собрала свои скудные пожитки и вышла по утру за дверь на улицу.

— Куда идти-то? — подумала она и пошла на автобусную остановку.

Когда Татьяна объявила о своем намерении, Сашенька три месяца бегал по всем инстанциям, пока не определил ее в Дом престарелых. Добрая душа, он обещал навещать ее, привозить угощения, но Ивановна знала, что эта наглая стерва не позволит ни копейки потратить на нее. Она жалела, что когда-то переписала свою квартиру на имя Сашеньки и теперь не имела прав, а то бы ни за что не согласилась на эту авантюру. А ведь ее подруга, что жила на окраине города в своем домишке, предупреждала тогда не делать этого, мало ли что. Но Ивановна любила своего внука и доверяла ему. И вот осталась без крыши над головой.