Плоды мести (СИ) - Болотов Андрей Тимофеевич. Страница 46

— Тебе потом объяснить, почему не стоит свистеть в присутствии бородатых братьев? — шепотом спросил Адинук, быстро скидывая с плеча лютню.

— А то я не знаю! — шепотом огрызнулся Аггрх, злясь на себя, что выдал расположение группы.

— Тогда я за тебя просто отомщу, — вкрадчивым шепотом пообещала Рати и с ехидной ухмылкой спросила. — Можно я твои мечи потом заберу?

Орк только негромко зарычал в ответ.

Де Деса хмуро улыбнулся, обнажая оружие. Часть паствы уже спасена, пускай и таким необычным способом. Теперь после смерти им уготован самоцветный рай, ведь они, сами того не понимая, выполнили волю своих создателей, презрев новую веру.

Как оказалось, свист привлек не только этих дворфов. Где-то в глубине лесной чащи позади раздался лязг металла, и вскоре из леса вышел отряд таких же бородачей в латной броне и с боевыми топорами и арбалетами. Около сотни крепко сбитых воинов решительно направлялись в сторону цитадели еретиков. На суровых лицах плясали красные отблески от факелов, которыми карлики освещали себе дорогу.

Все вскочили. Рати машинально потянулась к почти бесполезной против доспехов шпаге. Аггрх зарычал и выхватил мечи, не зная, на какую из угроз лучше обратить внимание. Гарб перехватил посох поудобнее и нежно погладил его поверхность.

— Нам конец, — спокойно произнес де Деса и зашептал молитву.

— Это было славное путешествие, — пробормотал орк. — Жалко закончилось быстро.

— Успокойтесь, — криво усмехнулся гоблин, и его желтые глаза сузились в вертикальные щелочки. — Зрение у меня не самое лучшее, но я даже отсюда вижу в толпе острые уши, а это вызывает во мне необычайно мощный прилив Дэ. К тому же здесь хватит огня, чтобы все живое в этом лесу молило меня о пощаде. И все-таки я бы хотел попробовать сначала поговорить.

Тем временем Каввель со своей спутницей бросился в их сторону, опередив неповоротливых дворфов. Оба минотавра галопом помчались по тропе, пронеслись мимо камня и уперлись в бронированный строй других бородачей, как раз вышедший на поляну и начавший рассредоточение.

— Тешуо, приятель! Давно не виделишь! — обрадовался Шеанорд, идущий впереди отряда и настороженно замерший при виде пары тауросу. — Клянушь бородой Хьялти, вот это подарок! Топорик профунькал, зато шишку шохранил. Я наштолько рад, щто даже потшти готов тебя отпуштить.

Дворфы перегородили тропу так, что их даже перепрыгнуть бы не получилось, и Каввель немного расстроился. На него и Могару смотрело больше десятка взведенных арбалетов, и это огорчало еще больше.

— Шли бы вы… домой, — наклонил рогатую голову тауросу, поморщившись от мощного перегара, источаемого целой сотней бородачей. — Там сзади осталось много моих почитателей. Они нас сейчас догонят, и, если со мной или Могарой что случится, ребята крепко расстроятся.

— Я готов проверить, рогатая погань, — опуская забрало шлема, ответил дворф, подчеркивая окончание переговоров.

В этот момент Гарб решил, что пора вмешаться и сделал шаг из-за камня на тропу, но его опередил троу. Эльф бросился навстречу Шеанорду с радостным улюлюканьем.

— Братер беаг! Иш э мише а танн Адинук! Ша до вхойшаг аир фаш шо бреага![1] — заорал он на гаэдском — шепелявом наречии дворфов.

Каввель отскочил в сторону как ошпаренный, прикрывая своей широкой голой грудью Могару.

Бард стрелой пронесся мимо недоумевающего минотавра и бросился на шею дворфу, так и замершему с поднятой секирой. Застыл и отряд Сумеречных топоров, а затем… передний ряд крепких бочкоподобных воинов бросился обнимать эльфа с радостными криками. Они хлопали барда по спине, как старого знакомого, а тот что-то шепелявил на гаэдском, указывая на себя, Каввеля и остальных приближающихся компаньонов.

— Друзья, знатшит? — недоверчиво переспросил предводитель клана, потирая нос широкой ладонью. — Ешть проблемка, большой брат. Рогатая девтшонка нам нужна, а этот твой друг порешил нешкольких наших. А еще мы шлышали, щто кто-то здешь издавал богохульные звуки…

— Простите, что прерываю, — вступил в разговор доковылявший до них Гарб. — Эти тоже из ваших?

Гоблин указал лапой на спешно приближающийся со стороны форта отряд дворфов. В распахнутые ворота хлынули и остальные фанатики, следуя за воплощением бога. Сераспикс хоть и не приказывал, но часть свиты зачем-то побежала за ним. По толпе пронесся слух, что всех верующих уже ведут в обещанный рай, и отставать никто не собирался. Каввель радостно поприветствовал друга взмахом руки, стараясь не упускать из виду дворфов. Толпа культистов увидела этот жест, приняла его за призыв и направилась в сторону минотавра.

— Отштупники, — пренебрежительно заметил Шеанорд, подергав себя за русую бороду. — Поклоняютша одному таурошу, который… Штоп, это тебе щто-ли?

Глаза дворфа полезли из орбит.

— Я изумлен до извинений, — выдавил из себя бородач, бледнея. — Ты разве не Тешуо?

— Каввель Исс-Брестон, — мрачно представился пират. — Проклятый. Тот самый.

Дворф посмотрел на Могару, и та робким кивком подтвердила. То же самое сделал и Адинук, после чего Шеанорду стало дурно: такое в его планы точно не входило. Погоня за минотаврами привела клан к эльфийским границам. Будь что будет — решили сообща — ведь это особый случай. Вот и вторглись на свою бороду. Захватить пленников и быстро скрыться — это одно, а воевать с целым кланом еретиков — совсем другое.

Между тем бородатые культисты, тяжело дыша, добрались до точки общего сбора и резко затормозили, увидев скопление собратьев и не только. От них вперед выдвинулся крупный мордатый детина, половину лица которого скрывала всклокоченная черная бородища лопатой.

— Повелитель Шерашпикш, — обратился он к Каввелю, исподлобья глядя на стоящих напротив собратьев, — тут такое дело… кое-кто ошкорбил наши религиозные тшуштва, и мы прошим дозволения найти и покарать негодяя.

— Свистели? — понятливо спросил минотавр и добавил с иронией. — Так вы бы определились для начала, кому поклоняетесь: мне или старым богам. Я-то против свиста ничего не имею.

Тауросу начала нравиться абсолютная покорность верующих, не смеющих ни перечить, ни даже ставить его слова под сомнение. Не то что сварливые гномы из экипажа. Он специально поставил дворфов перед неудобным выбором, чтобы проверить их реакцию. Де Деса же мрачнел с каждым словом, уже жалея, что вообще ввязался в эту авантюру.

— Ша, шо-дунад му деиред![2] — вдруг поддержал Каввеля Шеанорд.

Еретики понурили головы. Им очень хотелось наказать святотатца, но и в обещанный рай им тоже очень хотелось. Внутренняя борьба продолжалась недолго. Трое из них отделились от остальных культистов и заняли место в рядах клана топора. Остальные не стали удерживать товарищей, но встали между ними и Каввелем, отгораживая своего кумира от возможной опасности. Чернобородый даже попробовал издать подобие свиста. У него ничего не получилось, но сам факт привел Шеанорда и его соклановцев в неописуемую ярость.

Тем временем подоспели и остальные сектанты. Они остановились позади возвышающейся над всеми фигуры Каввеля, не зная, что делать дальше. С собой они принесли много факелов, так что стало светлее. Компаньоны оказались зажаты между двух враждебно настроенных групп на узком пространстве тропы. С двух других сторон чернела непролазная чащоба, нырять в которую не особо-то и хотелось. Рати вцепилась в лапу Гарба, а сам гоблин в посох. Аггрх и де Деса, не сговариваясь, встали спиной друг к другу.

— Друзья! Не надо ссориться! — высокий голос Адинука, прорезал воздух. — Я сейчас взову к Хьялти, и мы все выясним на месте, как подобает разумным существам.

По всей видимости, темнокожий бард пользовался определенным авторитетом среди дворфов. Шеанорд, уже готовый броситься в бой не только против отступников своего народа и минотавров, но и против превосходящих сил культистов, легким кивком показал, что согласен с предложением.

— О златобородый повелитель подземных туннелей, проложенных под райскими кущами, услышь зов твоего недостойного почитателя! — бухнулся на колени эльф, заставив толпу еретиков ахнуть от того, что темный эльф обращается к богу другого народа, да еще так, будто каждый день это делает. — Открой своим вечно пьяным детям истину, о повелитель страны самоцветов, допустимо ли издавать богомерзкий и богохульный свист в минуту крайнего удивления, если издающий не желает обидеть ни тебя, ни твоих детей!