Поклонник - Джейн Анна. Страница 10

– Ты что, хочешь впустить его? – спешит за мной Алиса. – Не смей! Мало ли что у него в голове! Возьми нож! Телефон при тебе? Если что, вызываем полицию!

Я киваю и нерешительно поднимаю трубку домофона. Во мне еще слабо теплится надежда, что это кто-то из соседей или просто посторонний человек, который решил спрятаться от холода и дождя в подъезде.

– Да, – глухо говорю я.

Молчание.

– Кто это? – повышаю я голос, стараясь не выдать страха.

Мне кажется, что никто не ответит.

– Вы меня слышите?

– Открой дверь, – слышу я вдруг незнакомый мужской голос, безжизненный, но глубокий.

Если бы я рисовала его, то взяла бы ультрамарин, жженую умбру и каплю берлинской лазури. Если смешать их, получится черный. Черный голос.

– Кто вы? – спрашиваю я, глядя на свое отражение в прихожей.

Мое лицо бледно, зато глаза лихорадочно блестят. Отчего-то я точно уверена, что голос принадлежит ему, Поклоннику.

– Открой дверь, – снова слышу я в ответ.

А еще я слышу шум ветра.

Возможно, со мной и разговаривает сам ветер. Деревья за окном кухни гнутся с такой силой, что начинают хлестать по стеклу.

Алиса кусает губы, прислушиваясь к разговору, связь довольно громкая.

– Сначала скажите, кто вы и чего хотите.

– Ангелина, пожалуйста, открой, – повторяет голос, и я цепенею, слыша свое имя.

Он говорит это таким тоном, что ему хочется подчиниться.

– Это вы посылаете мне цветы? – спрашиваю я, взяв себя в руки.

– Тут холодно. Открой, я не зайду в квартиру. Только оставлю тебе кое-что.

По коже ползут мурашки. Он с ума сошел, что ли?

– Да пошел ты в задницу! – вырывает у меня трубку Алиса. Она зла. – Какого черта тебе надо, умник? Думаешь, это смешно – пугать девушек посреди ночи? Да ни фига это не смешно! Или ты в нее влюбился и признаться не можешь? Тогда поздравляю ты трус и просто ничтожество. Будешь донимать мою подругу, мы пойдем в полицию, понял!? Коз-з-зел!

Он ничего ей не говорит, просто обрывает звонок. А мы с Алисой стоим и смотрим друг на друга, ничего не понимая. Он что, окончательно спятил?

– Поклонник вышел на новый уровень? – хрипло спрашиваю я. И мне кажется, что ветер за окном смеется.

Его голос не выходит из моей головы. То, как он произносил мое имя.

– Скоро я выйду на новый уровень и реально обращусь в полицию! – зло говорит подруга. – Знаешь, мне до последнего казалось, что его дорогие цветочки – это мило. Но сегодня я точно поняла, что это просто псих! Да у него с головой не в порядке! И это действительно страшно. Боже, Ангелина, как ты живешь с этим? – Эмоциональная Алиса обнимает меня и гладит по волосам. Кажется, она в ярости.

– Все в порядке, – говорю я. – Я привыкла.

– К такому привыкать не стоит, – сердится подруга. – Позвонит еще раз – обратимся в полицию, слышишь?

– И что мы скажем? – устало усмехаюсь я.

– Что он тебя преследует. Наверняка есть какая-то статья за это.

– Не знаю. Он ведь ничего не делает, – пожимаю я плечами. – Даже не угрожает. Ты же знаешь, что меня просто пошлют куда подальше.

– А у нас так всегда, – с отвращением кривит губы подруга, – пока не случится что-то действительно страшное, никто и не почешется. Надо подумать, что делать. Может быть, чаю попьем? Холодно, а спать больше не хочется.

Я киваю и на всякий случай проверяю все замки.

Мы идем на кухню, в окна которой бьют ветки, за окном барабанит дождь. Гроза не стихает, яростно ревет и швыряется молниями. Мне приходит в голову, что Поклонник стоит под холодным дождем и пронизывающим насквозь ветром, перед дверью, которую ему так и не открыли. И на мгновение мне становится жаль его. Но эта жалость моментально испаряется. Пошел он… Плохо, что окна не выходят во двор, – не удастся его увидеть.

Мы с Алисой сидим за столом, пьем чай с гибискусом и грейпфрутом, слушая грозу и негромко переговариваясь. Приходим в себя и даже начинаем улыбаться. Алиса объявляет, что у нее от переживаний разыгрался аппетит, и отрезает пирог. Мне же кусок в горло не лезет.

Вроде бы это такой пустяк – подумаешь, кто-то разбудил звонком в домофон, но ночью все кажется другим, нежели при свете дня. Ночью оживают тени – не те, что прячутся по углам, а те, которые кроются в лабиринтах души, которые заперты в самых потаенных ее уголках. Они пытаются вырваться наружу, ищут лазейки, скребутся, кричат и исчезают лишь с первыми лучами солнца. Пока мы удерживаем тени внутри, все хорошо, но стоит им выбраться из своей клетки, как они пытаются завладеть нами.

Зависть, вина, страх, ненависть, саморазрушение, желание причинять боль – это все они, тени. Демон – тоже тень, которая однажды сумела выскользнуть наружу и которую я сдерживаю изо всех сил.

Тук-тук-тук. Я едва не проливаю на себя чай. Алиса давится и со стуком ставит кружку на стол. Кажется, в мою дверь кто-то слабо постучал.

– Это он, – говорит слабым голосом подруга. Это твой проклятый Поклонник.

Человек в черном медленно поднимается по лестнице. Спортивный костюм, бейсболка, кроссовки все мокрое насквозь, а руки, держащие корзину с цветами, озябли от холода, но ему на это плевать. Он думает лишь о ней.

Ангелина Ланская. Милая девочка с длинными карамельными волосами и невинными глазами. Знают ли другие, какая она настоящая? Вряд ли. Ее тайна известна только ему.

Он поднимается на ее этаж и подходит к ее двери. Смотрит на замок, будто хочет открыть – дубликат ее ключей всегда у него в кармане, но просто упирается рукой в дверь и опускает голову. С мокрых темных волос стекают капельки воды. Он вспоминает ночь, когда умер брат, вспоминает каждый раз, когда идет гроза. И не может отделаться от ощущения глухой тоски.

Ангелина там, за дверью, вместе с подругой, которая изрядно раздражает его – громкая развязная девка. Она совсем близко, но при этом ужасно далека от него. Но это дело времени.

«Ты будешь моей, девочка», – думает он, и на его губах появляется улыбка. И он снова вспоминает ее обнаженную около зеркала. Это воспоминание будет преследовать его еще долго.

Человек в черном трижды тихо стучит в дверь Ангелины и уходит. Быстро спускается вниз и открывает дверь квартиры, расположенной точно под квартирой Ангелины. Он снимает ее с недавних пор, всегда находится рядом.

В квартире темно, голубоватый свет исходит лишь от экранов нескольких мониторов на столе – на них транслируется все, что происходит в каждой комнате Ангелины, за исключением ванной и туалета.

Он стягивает кепку, сбрасывает кофту на молнии, оставаясь в одной футболке – единственной белой детали его гардероба. И садится в кожаное кресло. Его взгляд направлен на монитор, в котором видна прихожая ее квартиры. Ангелина и ее подружка стоят у двери, в нерешительности переговариваясь и заглядывая в глазок, пытаются понять, был ли стук или им послышалось. Малышкам страшно, это видно по их лицам, а он наблюдает за ними обеими с самого начала.

И ему смешно.

На цыпочках мы с Алисой идем в прихожую и по очереди смотрим в глазок. В коридоре светло и никого нет. Что происходит, мы не понимаем.

– Возможно, он снова оставил что-то под дверью, – выдыхаю я, чувствуя злость. Да сколько уже можно издеваться надо мной? – Посмотрим?

– Ты что! Не открывай, – умоляющим тоном просит Алиса. – Вдруг это ловушка? Так во всех фильмах бывает.

Но спустя минут десять мы все же высовываемся за дверь, вооружившись сковородками, – наверняка со стороны это кажется весьма забавным.

Под дверью ничего не лежит. И никого нет. Только ярко светит электрическая лампочка. Мы захлопываем дверь и снова смотрим друг на друга. Теперь нам кажется, что стук в дверь почудился. Мало ли какие звуки можно услышать во время такой страшной грозы, разрывающей небо на куски? Страх – генератор самых мощных иллюзий.

Какое-то время мы снова сидим на кухне. Изредка я перевожу задумчивый взгляд на нож, лежащий на столе, и пытаюсь подавить воспоминание о девочке, чьи руки и нарядное платьице испачканы кровью. Я не замечаю, как сжимаю ручку кружки.