Соблазн Мечтаний (СИ) - "Gromdar". Страница 28

Никар замолчал, поняв, что здоровяк не купится, и продолжил шагать рядом. Слишком опытный, чтобы продолжать разговор. Слишком умный, чтобы выяснять подробности при всех.

Спустя приличное количество времени почти три десятка Астартес достигли очередного проломленного борта когда-то военного корабля, выводящего на мерцающую голубым светом поверхность эльдарского мира-корабля, скрытого в глубинах скитальца и облепленного со всех сторон меньшими судами.

— Только не говори, что вами руководит эльдар, — почти выплюнул это слово Ноа, начав спуск по лишь бы как сложенному настилу к ждущей внизу призрачной кости.

— О, ты удивишься, — пообещал Никар, снова удерживая интригу.

Штурмовой капитан вдохнул глубоко и качнул головой, коротко оглянувшись на своих подопечных. Конечно, они доверяли ему и выполнили приказ расстрелять Имперских Кулаков, но насколько хватит их верности и насколько далеко заведёт их доверие? Здоровяк надеялся, что до конца, но предполагал, что некоторые могут начать не к месту задавать вопросы и разрушат всё, что он выстраивает. Ангелы Ночи пока что молча шли за своим капитаном, хотя внутри каждого из них кипели вопросы. Худшее, что Ноа не знал стоит ли им отвечать и если да, то что именно.

Астартес спустились на покрытую многовековой пылью поверхность осколка мира-корабля и сразу почувствовали запертые внутри призрачной кости силы, а мерцающие блики при ближайшем рассмотрении оказались искаженными вытянутыми лицами, скользящими под поверхностью, словно хищные рыбы, ждущие свою добычу. Вокруг идущих возвышались сломанные полупрозрачные сухие деревья, башни и колонны, поддерживающие обвалившийся под тяжестью адамантиевых кораблей купол. Призрачным светом мерцающие окна полуразрушенных, но сохранивших след былой изящности, беседок и покрытых витиеватыми узорами домиков эльдар следили за процессией, будто глаза мертвецов из ушедших эпох. Капитан чувствовал их осуждение и злость, словно ветер витающие вокруг идущих в молчании Астартес.

За очередной упавшей колонной, в диаметре превышавшей десяток метров и напоминающей сломанную кость, оказался вход в мрачное овальное здание небольшого амфитеатра, где их уже ждали. Налево и направо уводили темнеющие ступени наверх, но Никар вёл их прямо на арену, где освещенная зловещими синими отблесками потерянных душ возвышалась черная масса бугрящейся маслянистой плоти размером с танк. Ноа ощутил, как сжался желудок, когда уловил сходство этой твари с раздавленной им мелочью, и невольно сжал крепче рукоять двуручного клинка, который нёс, не вешая за спину. Вокруг монстра на почтительном расстоянии собрались отступники в темной броне, покрытой рунами Хаоса, останками жертв и неразборчивыми письменами, держащие в руках оружие наподобие почетной стражи короля.

Воины Мрачной Резни, шедшие впереди процессии, разошлись в стороны, как и Повелители Ночи, занимая места у края арены, но Никар остался с Ангелами Ночи и показал жестом Ноа двигаться до существа, и остановился только в трёх шагах от бурлящего подкожными спазмами монстра. Штурмовой капитан пытался понять, подчинены ли Предатели паразитами, но был практически уверен, что нет. Не было ни одного признака, указывавшего на это, но тварь в центре зала определённо была огромным паразитом, а не демоном, которому отступники могли служить. Что здесь происходило?

— Почтенный, у нас пополнение, — произнёс Никар, став на одно колено, — и, возможно, способ для тебя покинуть это место.

Масса плоти резко втянулась внутрь себя и стали видны очертания древнего дредноута, саркофаг которого был разбит ударом энергетического оружия, а внутри поселилось то существо, которое Ноа считал паразитом. Кроме того, кое-что выглядело в этом облике неправильным, лишним. Часть маслянистого тела, окутывающая левую ногу чудовища, была, словно иголкой, пришпилена к призрачной кости пола украшенным драгоценными камнями рунным клинком превосходной работы. Очевидно, этот длинный меч удерживал монстра внутри амфитеатра, не позволяя ему двигаться, а меняющиеся лица под полом и внутри стен выглядели так, будто стерегли его. Или ждали чего-то.

— Проверим, — пробулькал глубокий влажный голос из саркофага, а затем рукой, что заканчивалась обвитой черной плотью когтями, поманил капитана Ангелов Ночи. — Ноа, сын мой рождённый во тьме, извлеки клинок, избавь меня от этой муки и обрети своё истинное предназначение.

XXXIX

В голове Гальярда даже после встречи с оказавшимся живым капелланом Везувием продолжали крутиться слова, которые сказал ему Ноа перед тем, как убить Занбара, Ансельма, Райнера, Бертрана и Эмерона. "Лежи тихо, Кулак, они обречены", сказал в вокс штурмовой капитан, когда брошенный им боевой нож пробил лобную часть шлема сына Дорна, но не достал до черепа, а остальные Ангелы Ночи открыли огонь. Какое право у него было решать кто обречен, а кто может жить? Проклятый Повелитель Ночи, надевший маску лоялиста. Даже этот слабый жест не оправдывал его деяний. Братья имели право погибнуть как подобает воинам, а не быть расстрелянными, как скот, и этого права Предатель лишил их.

— Ты один выжил? — спросил капеллан, отпуская боевого брата.

— Да, — с болью ответил Гальярд. — Последних, кто был со мной, расстреляли Повелители Ночи, а меня посчитали мёртвым из-за боевого ножа, вонзившегося в шлем.

Судя по возникшей паузе, Везувий оценивал правдивость слов выжившего, а затем кивнул.

— Расскажи мне что с вами происходило, брат, — потребовал капеллан, и из-за его спины вышли три вооруженных дробовиками человека в громоздких пустотных скафандрах с символами Ангелов Ночи на них.

Гальярд подозрительно посмотрел на них одним глазом, а затем вернул взгляд на капеллана.

— Сначала скажи мне, что это за люди с тобой, — кивнул он на ауксилариев.

Небольшая задержка с ответом дала понять Гальярду, что Везувий им тоже не доверяет, либо удивлён тому, что вопросы задают ему.

— Это солдаты с Фрации, служащие ордену Ангелов Ночи, — ответил капеллан довольно нейтрально.

— И они по-твоему верны Императору? — спросил выживший боевой брат, рискуя столкнуться с гневом капеллана, который был в праве судить и исполнять приговор в любом месте в любое время.

— Я воплощенный гнев Императора и его праведная длань, — напомнил приходящий в ярость от такого вопроса Везувий. — Если ты думаешь, что верный сын Дорна может якшаться с предателями, отвергнувшими власть Величайшего, то ты сам еретик, ибо нет никого вернее Имперского Кулака.

Гальярд вынужден был примирительно поднять руку и склонить голову.

— Я приму любое наказание за свои сомнения, когда мы выполним свой долг, — признал он свою оплошность.

— Без сомнений. А теперь рассказывай всё как было, ничего не утаивая от меня, ибо я, взор Императора, пронзающий тебя, брат Гальярд, — пригрозил Везувий, коснувшись выключенным крозиусом нагрудника Гальярда.

И Гальярд рассказал, закончив тем, как подобрал оставленный штурмовым капитаном Ангелов Ночи за ногой Райнера герметик и, залатав пробоину, встретил капеллана.

— Отлично, брат. А теперь мы пойдём к месту, откуда брат Фарэй запустил аварийный маяк, и вызовем подкрепления Ангелов Ночи, — решил Везувий, снимая с магнитного крепления на бедре клинок Кровавых Ангелов и протягивая его рукоятью боевому брату. — Бери его и веди.

У Гальярда в горле застряли вопросы, которые он хотел задать, но люди, которые пришли с Везувием, выглядели такими же обескураженными, потому воин всё-таки промолчал. А стоило принять клинок, как в мысли заглянул непрошенный вопрос. Если Кровавые Ангелы встретят его с отобранным у Предателя мечом их брата, станут ли они так же, как он с братьями ранее, обвинять в мародёрстве того, кто им владеет?

— Прости, — Ангелика опустила голову и сложила ладони в молящем жесте.

— Иди в варп! — рявкнула на неё Фиррис, которую трясло от нервов, и ударила жестко в лицо "подруги", намереваясь разбить стекло её скафандра.