Сиротка для Дракона. Новенькая в Элитной Школе Истинных (СИ) - Кофей Ева. Страница 16

Со спины кто-то обнимает меня.

Пахнет прогретой землёй, смолой и ветром.

Квентин?

Сильные руки обнимают, не дают повернуться, чтобы взглянуть. Кричать, само собой, тоже не могу, хотя такого желания и нет. Мне не страшно.

И я бы прикрыла веки вновь и погрузилась в сладкий сон, что вопреки обыкновению придаёт сил, а не отнимает их, вот только глупые мысли не дают покоя.

О его длинных пальцах, о сильных мышцах, о жаре тела.

Наверное, сцена с Мией и Брендоном — пусть я её и не видела — слишком въелась в мозг и немного… взвинтила.

Никогда прежде я не видела таких сильных парней, как Квентин.

В приюте были всякие качки -молокососы или всякие мерзкие глисты с тонким, рельефным прессом, с которым они носились, как ненормальные.

Все они были мне отвратительны.

Все, для кого что-то значило своё или чужое красивое тело. Адепты культа мяса — никак по другому я это назвать не могу.

Но Квент иной. Его сила — естественная. И занимается он не чтобы получить ещё больше силы, а скорее, чтобы её выпустить, не копить в себе.

Должно быть, это естественно для драконов.

Боже, Айрис, просто спи…

Или…

Чувствую, как он целует меня в затылок. По телу проходится тяжёлая, горячая волна мурашек. Становится трудно дышать.

Я дёргаюсь, еложу бёдрами, что вызывает мгновенную реакцию — дракон рыкает, и рукой от моего живота ведёт ниже…

Я всхлипываю.

И вдруг произношу:

— Квентин.

Я широко распахиваю глаза. Это сейчас был мой голос? Правда?

Этого просто не может быть.

И неужели он так звучит?

Будто я девочка из романтических фильмов для подростков из жанра «жвачка на один раз».

Квентин обнимает меня сильнее, прижимает к себе, хотя казалось бы, ближе уже некуда. Его горячее дыхание опаляет затылок, вызывая новую волну дрожи, которая переходит в микро-судороги. Всё тело бесится и ведёт себя странно.

Как и разум.

Голова плавится, всё, кроме него, его рук и улыбки, впечатанной в мою кожу, перестаёт существовать.

Ко мне, к бёдрам прижимается что-то твёрдое и горячее. Я судорожно сглатываю, скулы мгновенно наливаются жаром, сердце бешено колотится в клетке рёбер.

Квентин, Квентин, Квентин...

Его имя, произнесённое вслух, заполняет всё пространство, крутится в мыслях со всё нарастающей скоростью.

Когда оно станет быстрее пули — вышибет мне мозг...

А пока... Я готова забыться. За мгновение до маленькой смерти, я...

Я понимаю, что не могла так чисто произнести его имя. Физически не могла. После нескольких лет молчания в первое время выходил бы один хрип, а мозг бы просто не сразу соображал, как именно надо подавать сигналы в нужные органы.

Космонавты ещё долгое время восстанавливаются, вернувшись на землю, вновь учатся ходить.

С чего я решила, что для того, чтобы позвать дракона, мне нужно всего лишь открыть рот?

Нет, очевидно — хватка его слабеет, становится холодно, — это всего лишь сон.

Осознание становится ударом под дых. Я просыпаюсь — как обычно. С немым криком. С влажным изнутри одеялом. С влажными корнями волос. На этот раз не потому, что мне снится смерть родителей. Не потому, что убийца преследует и меня.

Всё дело в том, что сон вышел... эротическим.

Чувствую, как уже в реальности заливаюсь краской. Как от одной этой мысли подскакивает температура.

Я сошла с ума!

Провела всего лишь один день с Квентином, и вот... Мне уже снится, как он... он...

Закрываю лицо руками, не в силах сдержать нервную, издевательскую улыбку-насмешку.

Почему-то он мне нравится. Почему-то мне хочется думать о нём. О том, что будет хорошо для него. А что плохо.

Плохо — это я.

Все его родственники хотят, чтобы я держалась подальше. Мне нужно не думать о нём. Ни в коем случае не бросать взгляды в его сторону. Если я вообще останусь здесь, нужно просто учиться. Дождаться выпуска. Дождаться момента, когда он найдёт свою истинную и успокоится.

Как бы я не относилась к драконам, всё же отдаю себе отчёт в том, что без них наш мир просто рухнет.

А значит быть разлучницей — вдвойне такая себе идея.

Замираю. Тяжёлые мысли тянут в кровать. Вставать не хочется, как впрочем и лежать на липкой простыне. Мистер Томпсон говорил, что в десять я должна быть в его кабинете.

Сколько сейчас времени?

Мии нигде нет, должно быть, она уже на занятиях.

В дверь стучат.

Директор?

Всё же вечный вопрос остаётся висеть в воздухе: «Они что, ожидают ответа?».

Но, видимо, меня просто предупредили о том, что скоро зайдут.

Безапелляционно.

Спасибо и на том.

— Доброе утро, детка.

Меня передёргивает, а это значит, что в комнату зашёл Радион. Он ставит на прикроватную тумбочку поднос со стаканом апельсинового сока, кашей и яичницей с беконом. Оглядывает меня и неодобрительно качает головой.

— Плохо спала?

Передёргиваю плечом.

— Девять утра. Я решил, что у тебя здесь нет будильника, а, значит, нужно тебя подстраховать. Квент вернулся с пантерой. Я слышал, как он спрашивал о тебе у директора. Что у вас происходит?

Я не выдерживаю и прикладываюсь к стакану с соком. Пить хочется дико. Ди наблюдает за этим с нескрываемым удовольствием.

— Если тебя всё устраивает. Устраивает его преследования — окей, я постою в сторонке. Навязываться не собираюсь.

Ставлю стакан с громким стуком обратно. Нахожу в рюкзаке дурацкий блокнот и перевожу хмурый взгляд на незваного гостя.

Он подходит ближе, смотрит ледяным взглядом сверху вниз и облизывается.

А затем просто до одури произносит, передёрнув плечом:

— Будем встречаться? Спрашиваю в последний раз.

Я поджимаю губы. К глотке подкатывает лёгкая тошнота. То ли из-за сока, то ли из-за его надменного вида.

Но всё же вывожу на помятом листке:

«Да».

Глава 17. Веселимся

Я чувствую то, что неправильно. Дальше мой мир будто кто-то поставил на быструю перемотку.

Сразу же после решения торчать рядом с Ди, чтобы отвлечься от Квентина, чтобы не отнять у планеты очередного дракона, чтобы не стать роковой ошибкой.

Он уверен, что я — не его истинная. А дракон всегда знает лучше. Значит, нужно держаться подальше.

И пусть плохой парень в чёрной кожанке, от которого пахнет дымом и ментолом, станет стеной между нами, потому что себе я больше не доверяю.

Мои мысли заняты этим, заняты маленькой, никчёмной драмой.

И я совершенно забываю о своей собственной судьбе. Стану ли я истинной? Останусь ли в Драгон-Холле? И что будет после?

Ди садится прямо на пол и смотрит на меня уже снизу вверх, внимательно и пугающе. А я, вообще-то, поесть собираюсь. Он пальцами касается моих бедёр, они бледные с ломкой, тонкой кожей. Тут же остаются красные следы. Ему очевидно нравится, а я закашливаюсь, подавившись яичницей.

Неловко и смешно.

А, впрочем, он сам напрашивался на эти «отношения». Хотел девушку, которая разваливается от одного чиха, не то что прикосновения? Получай.

Но всё же нужно уточнить.

Коряво пишу в блокноте:

«Никакого секса. И поцелуев. И вообще...»

— А зачем тогда? — он выгибает красивую, светлую бровь.

Передёргиваю плечом. Мне вот отвлечься надо от полузнакомого идиота, эротический сон напугал до чёртиков. Никогда такое раньше не снилось. Так что пусть сыночек верховного судьи меня развлекает.

А если не хочет — знает, где дверь.

Он усмехается.

— Может быть, я заставлю тебя передумать, а?

Мне интересно, для чего он так старается, почему суёт свой очаровательный носик в мои дела и дела Квентина?

«Зачем тебе всё это?»

Выписываю в блокноте после того, как закончила с завтраком — с трудом запихала в себя четверть порции.

— Хочется. А я всегда добиваюсь того, чего хочу.

Его родителям стоило бы озаботиться склонностью сына к некрофилии.