Мертвый принц - Киз Грегори. Страница 6

– Ваше величество, пожалуйста, не просите меня об этом. Если с вами что-нибудь случится…

– Я доверяю только вам, – перебила его Мюриель. – Неужели вы думаете, что я хочу расстаться с вами? С единственным человеком, который не предаст меня? Но вы должны поехать. Я знаю точно: те, кто виновен в смерти двух моих дочерей, теперь ищут Энни. Она осталась жива, потому что я ее отослала, и никому при дворе не известно, где она. Если я открою тайну ее местонахождения кому-то кроме вас, я подвергну ее опасности. С вами же наш секрет в надежных руках.

– Если вы уверены, что она находится в надежном месте, не следует ли ее там и оставить?

– Я боюсь за нее. Эррен настаивала, что опасность очень велика.

– Вам тоже угрожает серьезная опасность. Тот, кто нанял убийц, отнявших жизни вашего мужа и дочерей, собирался расправиться и с вами. Не сомневаюсь, что злоумышленники не успокоятся, пока не добьются своего.

– Я тоже в этом не сомневаюсь. Но я не собираюсь с вами спорить, сэр Нейл. Вы получили приказ, и вам следует приготовиться к дальней дороге. Вы отправитесь в путь завтра. Выберите людей, которые будут меня охранять в ваше отсутствие, – в данном вопросе вашему мнению я доверяю больше, чем своему. Но вам придется путешествовать в одиночестве.

Нейл склонил голову.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Мне очень жаль, что все так сложилось, сэр Нейл, – уже мягче проговорила королева. – Мне действительно очень жаль. Я знаю, как сильно в вас чувство долга и какому испытанию оно подверглось в Кал Азроте. Но вы должны сделать для меня то, о чем я вас прошу. Пожалуйста.

– Ваше величество, я умолял бы вас переменить свое решение целый день, если бы видел, что у меня есть надежда – но ее нет.

– Вы все прекрасно понимаете. Нейл кивнул.

– Я выполню ваш приказ, ваше величество. К завтрашнему утру я буду готов тронуться в путь.

Глава 2

з'Эспино

Энни из дома Отважных, младшая дочь императора Кротении, герцогиня Ровийская, стояла на коленях около бочки и стирала одежду красными, в ссадинах руками. Плечи и колени у нее отчаянно болели, а солнце безжалостно било по голове и спине, точно золотой молот.

Всего в нескольких ярдах от нее в прохладной тени виноградника играли дети, а две дамы в шелковых нарядах сидели, потягивая вино. Платье Энни – старенький балахон из простой ткани – не было стирано уже много дней. Она вздохнула, вытерла лоб и проверила, не выбились ли из-под косынки пряди рыжих волос. Бросив унылый взгляд на женщин, она вернулась к своему занятию.

Энни заставила себя не думать о своих руках, она уже давно прибегала к этой уловке, и у нее неплохо получалось. Она представила, что вернулась домой и скачет на Резвой вдоль берега реки, ест жареных перепелок или форель в зеленом соусе, а на десерт – печеные яблоки со взбитыми сливками.

Ее руки продолжали тереть грязную одежду.

Она как раз представляла себе прохладную ванну, когда кто-то больно ущипнул ее пониже пояса. Резко обернувшись, Энни увидела мальчишку года на четыре или пять младше ее – наверное, лет тринадцати, – ухмылявшегося так, словно услышал самую веселую шутку в мире.

Энни швырнула платье, которое стирала, на доску и набросилась на подростка.

– Ты, мерзкое маленькое чудовище! – выкрикнула она. – Такое впечатление, что тебя никто никогда не воспитывал!

Обе женщины повернулись к ней, а их лица одновременно приняли суровое выражение.

– Он меня ущипнул, – объяснила Энни и, чтобы удостовериться в том, что они правильно все поняли, показала: – Вот сюда.

Одна из женщин – голубоглазая, черноволосая каснара по имени да Филиалофия – прищурилась.

– Ты кто такая? – холодно спросила она. – Кто такая, во имя всех лордов и леди небес и земли, чтобы разговаривать с моим сыном таким тоном?

– И где ты только берешь служанок? – мрачно поинтересовалась ее подруга, каснара дат Оспеллина.

– Но он… он… – пробормотала Энни.

– Немедленно замолчи, маленький кусок чужеземных отбросов, или я прикажу садовнику Корхио тебя выпороть. Уж можешь не сомневаться, он не просто тебя ущипнет «вот сюда». Не забывай, кому ты служишь и в чьем доме находишься.

– Настоящая леди постаралась бы научить свое отродье хорошим манерам, – выпалила Энни.

– А что известно тебе про хорошие манеры? – скрестив на груди руки, спросила да Филиалофия. – Каким манерам ты обучалась в том борделе или свинарнике, где тебя бросила мать? Видимо, отнюдь не помалкивать или знать свое место.

Она гордо вздернула подбородок.

– Убирайся. Немедленно.

Энни поднялась с колен и протянула руку.

– Хорошо, – согласилась она и посмотрела в глаза своей обидчице.

Да Филиалофия расхохоталась.

– Неужели ты думаешь, я стану тебе платить за то, что ты нанесла оскорбление моему дому? Пошла вон, мерзавка. Понятия не имею, почему мой муж тебя нанял.

Но тут на ее лице появилась мимолетная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего.

– Ну, возможно, на то были свои причины. Наверное, ты сумела развлечь его каким-нибудь варварским способом. Ведь так?

Энни потеряла дар речи и несколько долгих мгновений раздумывала, влепить ли обидчице пощечину – она знала, что за это ее обязательно выпорют, – или просто уйти.

Она не сделала ни того ни другого. Она вспомнила то, что узнала за последнюю неделю своей работы в триве.

– О нет, со мной ему развлекаться некогда, – проворковала она. – Он слишком занят с каснарой дат Оспеллиной.

А потом она ушла, улыбаясь сердитому шепоту, зазвучавшему у нее за спиной.

Огромные поместья раскинулись в северной части з'Эспино, и большая их часть выходила на лазурные берега моря Лири. Пройдя в ворота дома, Энни пару мгновений стояла в тени каштанов и смотрела на белые барашки волн. К северу лежал остров Лири, там правила семья ее матери. К северо-западу находилась Кротения, где был императором ее отец и где ее возлюбленный Родерик уже, наверное, потерял надежду на встречу.

Лишь жалкая полоска воды отделяла ее от положения, причитающегося ей по праву, и всего, что она любила, но, чтобы пересечь эту воду, требовались деньги – много денег. Она была принцессой, но не имела ни гроша за душой. И никому не могла открыть свое настоящее имя, потому что за ней по пятам гналась смертельная опасность. Превратившись из принцессы в простую прачку, Энни надеялась ее избежать.

– Ты.

Неподалеку остановился всадник и принялся ее разглядывать. По квадратной шапке и желтой куртке Энни узнала в нем одного из айдило, в чьи обязанности входило следить за порядком на улицах.

– Да, каснар?

– Вали отсюда. Не задерживайся, – отрывисто приказал он.

– Я только что закончила работать у каснары да Филиалофии.

– Раз закончила – проходи.

– Мне только хотелось немножко посмотреть на море.

– Смотри на него с рыбного рынка, – рявкнул он. – Проводить тебя туда?

– Нет, – ответила Энни. – Я уже ухожу.

Она медленно шла по улице, огороженной каменной стеной с битым стеклом по верхнему краю – чтобы сложнее было забраться во двор, и спрашивала себя: неужели во владениях ее отца так же ужасно обращаются со слугами. Нет, конечно, этого просто не может быть.

Улица вывела ее на Пиато дачи Медиссо, огромную площадь из красного кирпича, по одну сторону которой высился трехэтажный дворец меддиссо и его семьи. Он был не таким великолепным, как дворец ее отца в Эслене, но все равно производил внушительное впечатление: длинная колоннада, сады на террасах… На другой стороне пиато стоял городской храм, изящное и очень древнее на вид строение из отполированного темно-коричневого дерева.

Сама площадь поражала воображение многоцветием и кипучей жизнью. Парни в красных шапочках продавали с деревянных тележек жареную баранину и рыбу, горячие мидии, фиги в сахаре и каштаны. Бледноглазые сефри, кутаясь в плащи, чтобы защититься от солнца, торговали под цветными навесами яркими лентами и безделушками, чулками, священными реликвиями и любовными зельями. Труппа бродячих актеров расчистила себе место и показывала представление, включающее сражения на мечах, короля с драконьим хвостом и святых Мамреса, Брайта и Лоя. Женщина с маленьким барабаном и двое мужчин с дудочками играли быструю мелодию.