От Андалусии до Нью-Йорка - Левит Илья Исаевич. Страница 13
Сперва, как я уже сказал, Педро был очень молод и болезнен. Всем заправляла мать. Так что в первом преступлении он был виновен только отчасти. Кстати, когда из-за болезни еще неженатого короля возник спор о наследнике престола, о его сводных братьях-бастардах еще и не думали. Думали о более дальних, но «законных» родственниках. Но он выздоровел. А Элеонору около этого времени убили в тюрьме. Не ясно, с ведома Педро или нет. Началась смута — такого бастарды снести не могли. Педро был красавец, богатырь и ко всему еще человек образованный и веротерпимый. Не только по отношению к евреям, но и к мусульманам. Был он храбр. Но и жесток, вздорен, неуправляем. Как выяснилось потом, мамаша плохо знала своего сыночка. Но сперва Педро победил, и все на некоторое время успокоились. Тут-то вдовствующая королева Констанция и решила сына женить. Подобрала ему в жены французскую принцессу Бланш Бурбонскую (в Испании ее звали Бланка). А ведь знала, что сошелся сын со знатной испанкой Марией де Педилья. И знала вдовствующая королева, что в таких случаях происходит. Но династические интересы — превыше всего. Итак, французская принцесса приехала. Евреям этот брак добра не сулил — французский двор был тогда очень антисемитским, и они ждали от Бланш бед. Но через три дня после свадьбы Педро бежал к своей Марии. Без всякого участия в этом евреев, но они этому радовались. Скандал вышел страшный, но смута в первый момент не началась. Многие, особенно бастарды, радовались фиаско королевы-матери. А король приказал арестовать Бланку и обрушился с репрессиями на тех, кто пытался за нее заступиться. И многие его недавние друзья, и его мать оказались в опале. В этой драме декорации менялись быстро — вчерашние друзья становились врагами и наоборот. Сама Мария де Педилья показала себя доброй женщиной. Она заступалась за опальных вельмож и некоторых спасла. Но ее родня, наоборот, стремилась захватить владения и должности репрессированных. Они натравливали короля на всех, кто не выказывал полного повиновения, и стремились довести дело до казней — так казалось надежнее. Под их влиянием король нарушал даже свое обещание, гарантировавшее безопасность. Возмущение вскоре стало всеобщим. Папа Римский потребовал, чтобы король вернулся к жене. Король объявил о своем разводе и женился… Нет, не на Марии, а на другой даме, но ее тоже бросил из-за Марии, чем толкнул в число своих врагов и родню второй жены. Недовольных возглавила (вместе с бастардами!) его мать, вдовствующая королева. Короля заманили на переговоры и арестовали. Братьев Марии казнили. Но Педро сумел вырваться. Война снова началась. В это время среди приближенных короля выдвинулся еврей — Самуил Абулафия Ха-Леви. Человек этот пользовался для своей карьеры любыми средствами, в основном достаточно некрасивыми. Но королю он оказал важные услуги. В частности, помог ему вырваться из лап мятежников. Это, а также всем известная нелюбовь евреев к французской принцессе, и привело к тому, что все стали считать евреев сторонниками короля. И им уже ничего другого не оставалось. Они втянулись в войну, когда мятежники обрушились на еврейский квартал в Толедо. Как я писал в начале этой главы, евреи давно уже не участвовали в боях, а тут пришлось — часть евреев вступили в бой, и какие-то испанцы (видимо, сторонники короля) бросились к ним на выручку. Наконец, подошли королевские войска, и мятежники бежали, но еврейский квартал уже превратился в залитые кровью развалины. Король расправился жестоко с теми мятежниками, которые попали в его руки, в том числе с одним из бастардов — своим сводным братом, но не самым старшим. Вдовствующую королеву тоже схватили, но казнить мать король не решился. Зато буквально у ее ног рубили головы ее приближенным, а она за это публично прокляла сына. На короткое время наш знакомый, еврей Самуил Абулафия Ха-Леви, взлетел очень высоко. Он жил в своём дворце (который в народе так и называли: «Еврейский дворец»), окруженный большой роскошью. Но в то время все было зыбко, и он вскоре пал. Его самого и его родных Педро арестовал. Имущество их было конфисковано. Самого Самуила пытали, и он умер в тюрьме. Мы толком даже не знаем, в чем его обвинили. Но деться евреям было уже некуда. Они остались с королем. Впрочем, как я уже писал (в главе 14), подобное и раньше случалось. В это же время умерли Мария де Педилья и Бланка (ее, возможно, убили в заключении). А старший из бастардов, Энрике (Генрих) де Транстамара, возвращается из Франции, куда бежал перед этим, с новым войском.
Тут надо напомнить, что в это время шла Столетняя война между Англией и Францией. Как раз в это время завершился ее первый период (1337–1360 годы). Военные действия на время прекратились. И тут выяснилось, что во Франции скопилось много тысяч наемных солдат-головорезов, которые теперь оказались без работы. Их называли «белые отряды», и Франция хотела избавиться от них. И, естественно, во Франции были злы на Педро из-за французской принцессы Бланки (Бланш Бурбонской). Так что Энрике де Трастамара встретил там хороший прием, и ему помогли собрать под его знамена «белые отряды». Во главе этого войска он и вернулся.
Тогда Европа, видимо впервые в больших размерах, столкнулась с этим специфическим явлением. Потом эта беда повторялась неоднократно. Длительность средневековых войн, часто многолетних, приводила к тому, что возникали значительные группы людей, совершенно десоциализировавшихся, одичавших. Они не могли уже вернуться к мирной жизни, когда война кончалась или прерывалась. Эти головорезы сбивались в огромные банды, опасные для всех. Известны случаи, когда они действовали и на море. Моральные ограничения, характерные для рыцарей и просто для порядочных богобоязненных людей для них не существовали. Один предводитель такой банды выбрал себе девиз: «враг Бога, Сочувствия и Милосердия» (это в XIV веке!). Я называю их «белыми отрядами». Это одно из многих прозвищ, данных им в эпоху Столетней войны. Его использовал Конан Дойл для названия своего исторического романа. Но во Франции их чаще всего называли «бриганды». Избавится от этой публики после прекращения военных действий, считалось делом первостепенной важности и срочности. Некоторые шайки ушли в Италию, наниматься к тамошним правителям — бриганды были готовы воевать за кого угодно, лишь бы платили. В Италии они положили начало знаменитым кондотьерам — наемникам эпохи Возрождения. Но главную массу головорезов удалось направить на Пиренеи, против Педро Жестокого. Сперва они думали, что идут на помощь к королю Арагона — воевать с маврами Гранады, за что папа обещал им отпущением грехов — о Боге иногда вспоминали даже головорезы. Но важнее было то, что во главе их встал Бертран дю Геклен (Дюгеклен) — славный французский воин, которому, они верили. За этот поход историки назовут дю Геклена «генералиссимусом бандитов Франции».
В Испании он легко повернул свои грозные отряды на Кастилию, в помощь Энрике, против Педро Жестокого. Встречи с такими людьми добра евреям не сулили. И в этот раз и в дальнейшем, когда в ходе истории подобные ситуации возникали.
Теперь война приняла неблагоприятный для Педро оборот. «Белые отряды» захватывали город за городом, и на сторону Энрике перешли многие испанцы. Для евреев это была катастрофа. Они сражались, как могли. Но с «белыми отрядами» им было не справиться. В лучшем случае, когда евреи прекращали сопротивление, на них накладывали тяжелые контрибуции. Что ж, в Средние века могло быть и хуже. Иногда случалось, что сторонники Энрике просто расправлялись с евреями. Меж тем, дело было еще не кончено. Педро Жестокий, потерпев неудачу, тоже бежал за границу. Он обратился к англичанам. Во-первых, те были враждебны французам. Во-вторых, две старшие дочери Педро и Марии де Педилья были замужем за английскими вельможами. А Энрике тем временем короновался в Бургосе — бастард стал-таки королем! Но Педро получил поддержку от англичан. Английские силы, пришедшие ему на помощь, возглавил знаменитый «Черный принц» — принц Эдуард. Это прозвище ему дали по цвету вороненых лат, и оно позволяет не путать принца с бесчисленными Эдуардами английской истории. Он чтил рыцарские обычаи и считал провозглашение бастарда королем христианского царства явным беззаконием. Черный принц, победитель французов при Пуатье, (в ходе Столетней войны) считался лучшим полководцем Европы и славы своей не посрамил. Снова Педро овладел Кастилией. Снова Энрике бежал во Францию. Но Педро скоро поссорился с Черным принцем. И дело было не только в деньгах, обещанных англичанам, которые король не выплатил. Главное, что не понравилось Черному принцу, — это жестокость, с которой Педро расправлялся со сторонниками Энрике. Ушли англичане, и снова вернулся Энрике с французами. И снова испанцы стали переходить на его сторону. А про Педро его враги начали распространять слухи, что он — еврей. Якобы покойный Альфонс XI сердился на жену за то, что она рожает только девочек, ну она и подменила одну девочку еврейским младенцем. И вообще Энрике воззвал к католической вере испанцев, указывая на терпимое отношение Педро к евреям и мусульманам. Наконец, Педро был разбит и осажден в своем замке. Его выманили оттуда под гарантию дю Геклена и вероломно убили. Причем перед смертью еще и обозвали иудеем. Война кончилась.